Стоит только захотеть

Следующие несколько дней прошли в мирном и расслабленном состоянии. Эовин заставляла Джайну по утрам сражаться с ней на мечах, а потом отпускала гостью на свободу и шла заниматься всякими царскими делами. Хотя чем может заниматься царевна целый день? Сидеть на троне и повелевать, видимо. Джайна не очень-то интересовалась этой стороной жизни Эовин. Ей больше нравилась нормальная, человеческая ипостась царевны. Строгая, рассудительная и серьезная Эовин постоянно пыталась воспитывать Джайну, запрещала ей слишком много пить и заставляла носить платья. Веселая и живая Эовин дралась на мечах, делилась своими мыслями и секретами, шутила и смеялась над шутками. Определенно, с последней было приятнее ладить. Эдорасцы уже настолько обжились в Дунхергской крепости, что сложно было представить большую площадь перед воротами без зеленых шатров с натянутыми между ними бельевыми веревками. Дети за это время исследовали все потаенные уголки неприступной крепости и уже вовсю разыгрывали между собой битву в Хельмовой Пади. Те несчастные, которым в этих играх приходилось быть орками, «погибали» в мучениях на каменных мостовых Дунхерга, а счастливцы-роханцы победно вскидывали к небу свои палки-мечи и радостно скакали домой на палках-лошадях. Шел четвертый день пребывания Джайны в Дунхерге. Под вечер она лежала на плаще, расстеленном прямо на каменной стене крепости. Здесь было тише и спокойнее всего, да и солнце приятно пригревало – отличное место для послеобеденного отдыха. Рядом стояла открытая бутылка вина, наполовину пустая. Ну, или наполовину полная. Это как посмотреть. Джайна, впрочем, на нее не смотрела вовсе, а следила за облаками, которые медленно, но непреклонно пересекали небосвод, меняя форму, расплываясь и растягиваясь. Мысли Джайны были столь же расплывчаты и неторопливы. Она то прокручивала в голове предсказание Галадриэли, то высчитывала, когда вернутся ее друзья, то размышляла, чем займется, когда они ее покинут. Но ни одной из этих и многих других мыслей она не довела до конца. Вино отуманило разум и расслабило тело. Скоро Эовин освободится от своих дневных забот и как заботливая хозяйка придет развлекать гостью разговором. Хотя это еще вопрос, кто кого развлекает. Говорить-то приходится в основном Джайне. А Эовин лишь задает и задает вопросы. Любопытство Эовин было ничуть не слабее ее настойчивости, так что Джайне пришлось в подробностях пересказать царевне весь поход Братства Кольца – от Ривенделла до Рохана. Царевна всегда слушала с таким искренним и радостным интересом, что Джайна невольно старалась быть хорошим рассказчиком. Эовин живо откликалась на все перипетии сюжета, эмоционально сопереживала героям и часами не отпускала Джайну спать, забрасывая ее бесчисленными вопросами, требуя уточнений, пояснений и деталей. При этом она по-детски наивно пыталась завуалировать свой интерес к Арагорну, в которого влюбилась с первого взгляда, а Джайна не упускала случая поиздеваться над ней, специально «забывая» упоминать о том, как он себя проявил в той или иной ситуации. После расспросов о путешествии Братства пошли расспросы о том, что делал Теоден со своим войском после битвы в Хельмовой Пади и где он находится сейчас. Ведь рассказ гонца обрывался на утре после сражения, а больше вестей от конунга не было. Прежде всего, Джайне пришлось объяснить чудесное появление леса под стенами крепости. Эовин, как и Боромир, очень удивилась тому, что ходячие деревья, энты – это не герои сказок, а реально существующие создания. Рассказала Джайна и о том, как эти самые энты разрушили Изенгард – оплот Сарумана, – перетоптали орков и затопили шахты, отведя русло реки прямо в ущелье, где стояла крепость. – Так что когда Теоден приехал туда, все было залито водой, – вспоминала книгу Джайна. – Встретили его у ворот те хоббиты, которых орки взяли в плен у Андуина – Мерри и Пин. Они все вместе пошли к Саруману, который заперся в своей башне. Сдаваться он отказался, зато на головы нашим друзьям свалился палантир. Это такая штука типа телека… то есть штука, с помощью которой можно посмотреть, что в мире делается. Зрячий камень. Пин тайком в этот палантир посмотрел и встретился глазами с Сауроном. То есть с одним глазом, наверное, – с Оком. Я не очень поняла этот момент. – С Сауроном?! – ахнула Эовин и поторопила: – И что дальше? Дальше! – Дальше Око увидело хоббита и решило, что он сидит в плену у Сарумана, и это именно тот, кто несет Кольцо. Гэндальф оторвал Пина от палантира, надавал пинков и срочно повез его в Минас-Тирит, чтобы, значит, предупредить Гондор о том, что Саурон сейчас двинет на них всю свою армию. – А Пина зачем с собой взял? Джайна закатила глаза, вспоминая: – Наверное, чтобы больше не учудил чего… Ну, не столь важно. Зато с Мерри ты скоро познакомишься. – Получается, Саруман полностью разбит и Рохан в безопасности? – Получается так. Теперь вы поедете помогать Гондору. – Поедем, – кивнула Эовин. После того разговора царевна стала как-то особенно задумчива: то ли решала, как бы ей в войско попасть, то ли просто воображала масштабы совершающихся событий. Джайна в душу не лезла и только радовалась, что Эовин хотя бы ненадолго дала ей передышку. Джайну все-таки утомляли бесконечные беседы, необходимость все время быть настороже и не ляпнуть чего лишнего, и она наслаждалась дневными часами одиночества. Вот и теперь ее совсем не тяготили тишина и безделье, ведь она знала, что скоро им придет конец. Небо за облаками уже начало темнеть, когда Джайна почувствовала, что стена, на которой она лежит, слегка подрагивает. «Землетрясение», – сонно подсказал разум, но тут же очнулся и выдвинул более здравое предположение: «Лошади. Всадники. Наши едут!» Джайна вскочила, выглянула в бойницу, коротко вскрикнула и поспешила к лестнице, ведущей в просторный двор. От ворот раздался трубный сигнал – не тревожный, радостный. Шум нарастал. К топоту копыт присоединились громкие голоса: люди отовсюду бежали навстречу приближающемуся конному отряду. Джайна издалека различила Арагорна. За ним следовало чуть меньше полусотни всадников, среди которых мелькнуло лицо Леголаса. Но не было в отряде ни Теодена, ни других ристанийцев в их зеленых плащах – отряд был одет по большей части в серое. Джайна долго не могла пробраться сквозь толпу, чтобы поприветствовать своих друзей, но новости, которые они привезли, волнами докатывались до дальних рядов, где увязла девушка. Саруман окончательно разгромлен, Изенгард пал, Теоден со своим войском тоже вскоре будет в Дунхерге. Арагорн же привел с собой Серую Дружину – дунаданцев – и двух эльфов – сыновей Лорда Элронда. Без устали работая локтями, Джайна наконец выбралась вперед и тут же едва не налетела на Гимли. – Драгоценнейший из гномов! – воскликнула она и порывисто обняла друга. Потом повернулась к Леголасу, который стоял подле Гимли. Эльф тоже смотрел на Джайну, но во взгляде его не было радости, а лишь скорбь и жалость. Девушка вновь обратилась к Гимли, гном отвел глаза. – Что случилось? – спросила Джайна, с которой вмиг слетела беззаботность. – К чему эти похоронные лица? Арагорн, ты тоже не рад меня видеть? Арагорн, до этого беседовавший с Эовин, повернулся к Джайне и тяжело вздохнул. Его широкая ладонь легла на плечо девушки. И еще до того, как он произнес первое слово, Джайна поняла. – Нет, – произнесла она одними губами. – Горькая весть, Джайна. Боромир погиб. Мир качнулся. Поплыл. Опрокинулся.