Испытания. Часть 2. Что такое хорошо, а что такое плохо?
***
Мы приехали в помещение Гарварда. Пока доехали, уже стемнело. На часах 20:50, а на улице так свежо! Пока мы ехали, я смог отвлечься и, наконец, привести всего себя в порядок после эйфории в кабине колеса обозрения. Сегодня не день, а ужас просто какой-то: этот парк, словно магнит для притяжения. У меня такого даже на учёбе нет. — Надела быстро кардиган! — командую я, увидев девушку в джинсах и в майке. Она переоделась в туалете ресторана, в котором мы ужинали. — Есть, командир! — отвечает она и натягивает кофту. Моя любимая послушная девочка. Самое странное, что сегодня я ни разу не заговорил о физике, химии или анатомии. И, мне нравится об этом не говорить! Раньше я не мог и полдня вытерпеть. Может, не было повода стесняться? Обычно я говорю о науках, когда рядом находятся посторонние люди, или чужой человек участвует в диалоге. А сейчас я весь день продержался, и мне так удивительно хорошо. — Ты ещё не устала? — спрашиваю я и смотрю на девушку, идущую рядом со мной. — Да нет, просто насыщенный день, столько всего было... Девушка так ностальгически смотрит на меня, и мне кажется, что сейчас она вспоминает всё произошедшее с нами за этот день, за одиннадцать часов на ногах. Сейчас свернём в сторону амфитеатра, а за следующем поворотом будет концертный зал. Мне уже так не терпится показать моей любимой то, что я подготовил, и то, ради чего оставил её вчера на весь день без присмотра. Но это точно того стоит. Я уверен, что смогу снова покорить её сердце. Мы заходим в здание Гарвардского университета, и я включаю свет в зале. Огромное помещение озаряется электрическим светом постепенно. Так круто получается, как в фильме. Мы проходим к сцене, держась за руки. — Мне только вот одно непонятно: чего от тебя хочет мой папа? — внезапно говорит моя красавица с огненными волосами. У неё очень своеобразная причёска, которая идёт немногим. Она — одна из них. — Понятия не имею. Остаётся ждать конца октября, — отвечаю я, и мы забираемся на сцену. — Ну, я, пожалуй, пойду в зал сяду. А ты включай аппаратуру и ставь нужную музыку. Я пока узнаю, как доехала Кэрри. И девушка уходит в зрительный зал с телефоном в руках, давая мне время подготовиться. Я включаю музыку и резко её выключаю: громко невероятно! Ловлю на себе грозный взгляд девушки, которая показывает мне кулак. Ну вот, я поступил плохо, теперь меня надо наказать. У меня в голове только пошлые мыслишки. Я отгоняю их прочь и пытаюсь сконцентрироваться на танце, вспоминая движения. Девушка заканчивает разговор и садится в первый ряд в центре зала. Там же она сидела, когда я в первый раз демонстрировал ей свои способности. Я включаю музыку и иду к середине сцены. Девушка смотрит на меня, и я закрываю глаза: мне так легче забыть обо всём и заставить себя думать только о танцах. Так, хорошо, плавные движения руками, изгибания всем телом, показывающие, как мне было трудно бороться со своими силами. Мелодия резко меняется, и я должен сделать движение в полёте. Это у меня получается. Но вот снова резкая перемена в музыке — будто взрыв, и я должен показать разрывание моего сердца, когда мы с ней были в ссоре. В этот момент я вспомнил, как она уходила, сказав, что больше не разговаривает со мной. И в этот же момент я перестаю чувствовать земное притяжение. Так, нет-нет, быстро забываем об этом и представляем следующее динамичное и сложное движение. Прыжок в наклоне — это тяжело, и раньше я с этим не справлялся, но в этот раз у меня должно получиться. ДА-А! Не останавливаемся. Дальше — волчок, потом — каскад из прыжков в шпагате. Танец завершается стойкой на руках, и мои ноги кланяются. — Веселое окончание, — оценивает моя девушка, и я вижу её улыбку, — только нужно другое движение в конце, а так нормально. Я приподнимаю брови и смотрю на профессионала восстанавливая дыхание. Девушка поднимается на сцену и смотрит только на меня, когда идёт по ступенькам. — Нормально? — не скрываю удивления я и подхожу к ней. Мия улыбается мне, и я вижу, как её глаза начинают блестеть. — А что, ты хотел, чтобы я визжала, как круто и неподражаемо ты станцевал? Эти движения я и так могу сделать. Плохо то, что ты чуть не взлетел на таком простом движении. О чём ты думал в тот момент? — Ну, а ты как думаешь? — несколько резко спрашиваю я, и девушка пожимает плечами. Врёт. Всё она знает! — Конечно о том, что мы расставались на три недели! Я тогда вообще не знал, что делать, и ревел ночами напролёт, потому что не могу тебя обнять. Девушка смотрит на меня большими глазами, и я вижу, что она на грани. Я обнимаю её, и она начинает плакать. — Ну, ну хватит! Не люблю, когда кто-то плачет. Это уже прошло, всё в прошлом. С той поры многое поменялось, — приговаривая, глажу её по спине, а она хлюпает носом. — Я не хотела так поступать! Просто тогда меня разозлило твоё поведение, и я ушла, а потом постоянно вспоминала, как ты меня назвал, и тоже плакала. И теперь ты видишь, какая я страшная, когда плачу, — объясняет ещё раз она, и я улыбаюсь, глядя в её большие чистые голубые глаза. — Ну, во-первых, я видел тебя заплаканную: помнишь, перед концертом, когда тебя Нора обидела? — она вспоминает и закрывает рот, непонятно почему. — Боже мой, я тогда ещё хуже была: у меня же весь макияж по лицу расплылся. КАКОЙ УЖАС! — начинает снова реветь моя любимая, и я закатываю глаза. — Во-вторых, мне нравится, когда ты такая страшненькая. Мне так и хочется тебя умыть, обнять, поцеловать и спать уложить! — обнимаю я девушку, и она снова смотрит на меня. — Значит, я страшненькая?! — она уже не плачет, как быстро... Девушка отстраняется от меня и делает несколько шагов назад. Я, закатив глаза, нагоняю её, прижимаю к себе, страстно целую в губы, попутно исследуя рукой её талию. Я просовываю в рот девушки свой язык, и она стонет. Я чувствую её руки на своей талии, и теперь уже моя очередь отстраниться. — Ну, что, поехали домой? Завтра учебный день: нужно выспаться и хорошенько поесть! — как ни в чём ни бывало говорю я девушке, и она соглашается. — А на счёт танцев решим. Мне понравилось, как ты контролируешь силу, но теперь нужно испытать тебя в другом ремесле — парный танец. Готовься! — предупреждает Амелия Мелисса Флеминг, и я улыбаюсь ей, а сам понимаю, что будет очень тяжело. Когда я к ней прикасаюсь, я моментально хочу её, а терпеть и контролировать свои мысли, да ещё и смотреть на неё, и при этом не взлететь – это будет невыносимо трудно. Когда же пройдёт это тяжёлое время?!