Новый город. Новые впечатления. Новая аура. Часть 2. Вопрос — ответ. Амелия ***
За стойкой администратора стоит Адам Эндрюс. Он… Ох, боже мой. Этот парень — моя головная боль. Заноза в одном месте, мой психованный одноклассник и по совместительству первая школьная любовь. Ну кто же из нас не влюблялся в своих одноклассников? Теперь моя первая «заноза» повзрослела, возмужала и сильно похорошела. Мы расстались, когда я провожала парня на самолёт до этого прекрасного города, и больше не виделись. Хоть я его ещё не встречала, я всё равно знаю, что он прекрасен. А до этого с закадычными друзьями произошёл очень интересный случай. Мы с Адамом занимались дайвингом и нашли утопленника на дне моря. Зрелище было не для слабонервных. Мне потом недели две снились кошмары. С этим парнем нас связывает очень многое. Особенно если считать то, что мы вместе сидели в тюрьме. — Адам Эндрюс! Какие люди в Голливуде! — здороваюсь я, а Райкер заметно приподнимает брови. — Мия? Кокос, ты ли это? — спрашивает парень со смуглой кожей, в очках и с причёской, как у мистера Курта. Хоть этот только причёской на Кена похож. Я улыбаюсь прозвищу, так как это и есть причина того, почему нас посадили в тюрьму на пятнадцать суток. Мы обнимаемся, и парень среднего телосложения говорит, что я очень похорошела. Видимо, месячные играют роль. Кстати говоря, научно доказано, что во время цикла у девушек зрительно улучшаются ноги. А парни в этот короткий промежуток времени очень сильно возбуждены. Иногда это хорошо заметно. — Может, меня кто-то представит? — тонко намекает Райкер на мою бестактность. И он прав. — Ой, прости, Адам. Это мой парень — Райкер Энтони Линч. Райк, это Адам Майкл Эндрюс. Он мой бывший одноклассник, и так получилось, что мы пробовали встречаться. Но ничего не вышло, и мы остались очень крутыми друзьями, — рассказываю я и смотрю на парня с лицом среднего размера и очень выдающимися скулами. — А почему Кокос? — спрашивает Энтони, отвлекая меня, и я переключаюсь на него. Парень стоит, скрестив руки на груди. — О, это моё криминальное прошлое. Такое же, как и этот человек. На самом деле потому, что я придумала кокосами забрасывать здание причала. Когда они раскалывались, выливался сок, и сначала запах был нормальный. Но на утро, да в смешении с грязью и бетоном!.. Но вот незадача: ночью нас застукали патрульные. Ты в курсе, какая охрана в Бостоне и Кембридже. Вот мы и просидели пятнадцать суток в обезьяннике. Собственно, там мне и досталось это прозвище. А сейчас я зверски хочу кушать. Адам, посадишь нас за угловой столик? Лучше поближе к кассе, ибо мы скрываемся от моего отца. Он следит за нами, точнее, за Райкером, — излагаю я свою просьбу. Спустя некоторое время нам приносит горячий заказ сам администратор зала. — Мия, я тут видел твоё выступление в Кембридже, в Британии. Вполне профессиональный танцор. И потом я услышал, что ты преподаешь хореографию в Гарварде и сама танцуешь. Далеко забралась, девочка, — говорит парень, одобрительно кивая, — я впечатлён. — Ну да, есть немного. А ты чем занимаешься, помимо работы тут? — спрашиваю я, и парень мило улыбается. — Я редактор в издательстве «Либерти». А это, — Эндрюс обводит взглядом кафе, — лишь подработка, — говорит он и смотрит только на меня, не переводя взгляда. — Ну что же, теперь буду знать, где работает персонал моего издательства, — говорит Райкер, и Адам резко поворачивается к нему. — Так ты наш новый хозяин? Ой, простите, вы? — начинает волноваться Эндрюс. Энтони заметно повеселел. — Можешь на «ты». Не люблю, когда меня старят. И да, это я. Издательство пока ещё не моё, но скоро это случится, — мечтательно говорит Райкер, а я смотрю на моего красавчика. Вскоре парень оставляет нас наедине. Мы с жадностью принимаемся поедать свой заказ. Себе я заказала фахитос* из утиной грудки и куриный пирог — нам с Линчем. Райкер же заказал кесадилью**. Выпить мы решили красное вино. Классика, но приносящая неземное наслаждение. Поужинав, мы встали с бордовых стульев из-за такого же стола. Всё достаточно консервативно и напоминает 90-е годы. Мы попрощались с Адамом, и он пообещал Райкеру не опаздывать завтра на работу. Мы посмеялись и вышли на прогулку, решив доехать до проката автомобилей. Там мы взяли чёрный «Ягуар», а я присмотрела себе малиновый «Порш Панамеро». Завтра поеду за ним. Мы решили погулять по набережной. — Давай поиграем? — спрашиваю я у Линча. Он вопросительно смотрит на меня, и я стеснительно улыбаюсь. — Во что будем играть? — задаёт ответный вопрос Энтони, и я задумываюсь. «Правда или действие» не подходит… О, придумала! — Давай в «вопрос — ответ»? — спрашиваю я, и до парня быстро доходит, что говорить нужно только правду — это одно из правил. Он немного напрягается, когда мы проходим по набережной. За пределами ограждения плещется вода, и я замечаю, что уже прилично стемнело. Перед нами Бруклинский мост, и вид просто ошеломительный. Нужно будет как-нибудь прогуляться по его вершине. — Задавай вопрос первая, — вдруг нарушает тишину Райкер, и я смотрю на него, оторвав взгляд от пейзажа. — Ну хорошо. Какие оценки ты получал в школе? — начинаю я с простого вопроса, и, конечно же, парень отвечает, что получал одни пятёрки. — Почему ты хочешь стать именно нейрохирургом? — спрашивает мой парень, и я улыбаюсь. Вопрос вроде бы простой, но с подковыркой. — Потому что я люблю медицину и человеческий мозг. А ещё это было последним желанием моей бабушки. Она умерла пять лет назад, — я рассказываю парню самое сокровенное, и он смотрит на меня с интересом и удивлением. — Прости, я не знал. Сочувствую. Иди ко мне, — говорит Энтони и, остановившись, обнимает меня за плечи. — Хорошо, теперь я! — я отстраняюсь от сладких губ моего любимого наркотика. — Как думаешь, твоя мама примет меня в вашу семью? — смотрю на Райкера встревоженными глазами. Энтони улыбается и кивает. — Мама — очень добрый человек. Папе ты очень понравилась. Да ему, собственно, всё равно, с кем я буду. Главное, чтобы его единственный родной сын был счастлив, — отвечает Энтони, и я смотрю в сторону моста. Он просто необычайно красив. Парень берёт меня за руку, и я улыбаюсь. — Твой папа всегда так болезненно относится к твоим парням? — я шире улыбаюсь и перевожу взгляд на любимого. Мы практически дошли до самого моста. — Не совсем. Так болезненно он относится только к тебе, так как знает про пророчество и про то, что ты мой последний парень. Он знает, что мы поженимся, что у нас будут дети. Но он хочет, чтобы я сначала выучилась, потом проработала несколько лет и уж потом родила. Но, видимо, папа не в курсе, что женский возраст для родов — 19-35. Даже если в тридцать родить, нет стопроцентной гарантии, что дети будут такими же крепкими, как в двадцать пять, например. Для него сейчас главное — карьера и моё благополучие в учёбе и практике. А то, что он знает о том, что мы неоднократно с тобой спали, — так это не новость. У меня на лице написано: «Хочу Райкера Линча». Мы одновременно заливаемся смехом, так и доходим до цветных кубиков около моста. Я сажусь на один из них и понимаю, что мне нужно в туалет. Дискомфорт — это очень неприятно. Спустя мгновение в электронных картах я нахожу ближайший городской туалет и озираюсь по сторонам: никого нет. — Я вернусь через пару минут, — говорю я и закрываю глаза, представляя себя в кабине общественного туалета. Все думают, что телепорт — это просто перемещение тела в пространстве. Но люди не знают, что трансгрессия — это высший уровень магических способностей. Сила мне досталась после 21 года, когда я закончила обучение магии и знала больше, чем любой маг. Но в перемещении нужно учитывать местоположение. Необходимо уметь видеть то место, куда хочешь переместиться, в мельчайших подробностях. В моём случае я перемещаюсь туда, где нет людей, чтобы увидеть мои способности. Неизвестно, попадутся ли люди на обратном пути.***
Сделав все дела в туалете, я повторяю махинацию с трансгрессией и перемещаюсь в подвал здания напротив того места, где сидит мой парень. Выйдя из грязного подвала, я иду к блондину с карими глазами. — Ну что, продолжим играть? Вопрос не считается игрой, — предупреждаю я и ложусь на цветные кубики. Парень смеётся и говорит, что ждёт от меня вопроса. — Какие страхи у тебя ещё есть? — спрашиваю я. Парень задумывается и поднимает взгляд в звёздное небо. — Помимо фобии людей, я боюсь потерять родного человека. За свою жизнь я успел потерять дедушку и вообще не хочу, чтобы кто-нибудь умирал, хотя это неизбежно. Я боюсь бедности. Знаешь, я даже не представляю, как можно жить в бедности, — парень делает паузу, набирая воздуха в лёгкие, и поднимает ноги на кубики. — Да, я пока не очень богатый, но и не бедный… Ну и, конечно, боюсь смерти. Мне кажется, её все боятся. А ещё боюсь, что потеряю тебя. Наверное, всё, — заканчивает он откровение. Я смотрю на него, приподнявшись на локтях, и двигаюсь к нему. Потом целую парня в его сладкие, но уже прохладные губки. Он обнимает меня за талию и отвечает на поцелуй. Так приятно целовать его на фоне такого замечательного пейзажа. — Я. Тебя. Никогда. Не. Брошу! У меня только одна просьба: не встречайся больше с Норой. И всё будет хорошо, — прошу я, и Райкер улыбается. Я вижу, как его глаза горят. — Хорошо. Теперь от меня вопрос. Почему ты так не любишь свою сестру? — задаёт он очевидный вопрос. Как он предсказуем! — Райкер, она хищница. Была ей и останется. Такие, как она, не меняются, и скоро ты поймёшь, почему я о ней такого мнения, — объясняю я и смотрю на него. Мой спутник соглашается больше не подходить к Норе, и я ему верю: он искренне говорит это, смотря не куда-нибудь, а прямо мне в глаза. Психологически доказано, что человек не может врать, глядя в глаза любимому. — Сфотографируешь меня на фоне моста и кубиков? — спрашиваю я, и парень улыбается, когда я достаю телефон с крутой камерой. Мы делаем снимки, а через некоторое время у нас появляется одна замечательная фотография, сделанная девушкой, проходившей мимо. На фото мы с Райкером целуемся на фоне моста, подсвеченного огоньками. И эту замечательную фотографию я выкладываю во все социальные сети, в которых я только есть. Ещё я выложила фотографии меня лично и на фоне кубиков. Мы возвращаемся в наш отель, по дороге обсудив ещё несколько вопросов. Я и раньше знала, что Энтони очень интересный парень, но чтобы настолько!.. Оказывается, он учился в танцевальной школе, только не закончил её. Родился в городе Литтлтон, штат Колорадо. Хочет большую семью. Это меня немного напугало, так как мне рожать всех этих детей, а их, на минуточку, четверо! Я тоже хочу семью, но рожать столько — это же с ума сойти можно! Хотя процесс зачатия того стоит. Я покраснела от этой мысли, глядя в окно «Ягуара» Райкера. — Давай остановимся возле продуктового у отеля? Нам надо холодильник затарить, — парень кивает, и машина подъезжает к бордюру между входом в магазин и отелем. Я выхожу из машины и смотрю на часы. Боже. Нам повезло, что этот магазин работает круглые сутки. Время-то, практически два часа ночи! Мы зашли в магазин и набрали продуктов, а ещё прихватили несколько бутылок вина и виски. Сейчас мы стоим на кассе и выкладываем товар. Вот и наша очередь. Оказывается, мы не одни в два часа ночи по магазинам ходим. — Девушка, а вы уверены, что вам это можно? — неожиданно спрашивает продавщица, показывая на бутылку с алкоголем. — А почему мне нельзя этого? — в недоумении спрашиваю я и смотрю на полную женщину за кассовым аппаратом. — Вообще-то беременным нельзя алкоголь, — говорит блондинка с короткой стрижкой и грубоватым голосом. — Извините, но я не беременна. Я не могу быть беременна в женские дни… — отвечаю я. Женщина смущается и извиняется передо мной, пробивая товар. С коричневыми пакетами с логотипом магазина мы выходим из здания и идём в отель. По дороге к лифту меня замечает портье, и я вижу, как он бежит ко мне. — Давайте я вам помогу! Что же вы несёте такую тяжесть? Вам же нельзя! — говорит молодой парень, а я опять отвечаю, что не беременна. И портье уступает мне, ведь пакет совсем не тяжёлый. Вот у Райкера два огромных пакета с едой. — У меня что, аура беременной девушки? — спрашиваю я, и Райкер, повернув голову, оценивающе смотрит на меня. — Может, девушки с этими днями и беременные одинаково красивы? Поэтому их часто путают, — говорит комплимент парень, и я целую его в губки. Мы выходим из лифта и, зайдя в номер, сразу идём на кухню заполнять холодильник и готовиться ко сну. Папа написал мне: «Спокойной ночи» и попросил сказать Райкеру, чтобы он выспался. Сообщение пришло два с половиной часа назад. После принятия душа я надеваю свою любимую персиковую пижаму, меняю тампон и ложусь в кровать, чувствуя себя мега чистой. Райкер успел принять ванну раньше, ссылаясь на то, что я буду полтора года торчать там. — Как ты вкусно пахнешь! — восхищается парень и обнимает меня под одеялом. Я немного дрожу, когда он обнимает меня за живот и притягивает к себе. Парень целует меня в шею, и я проваливаюсь в сон.