***
— Подъем, у нас есть дело. Стальной голос Бодхи жутким скрежетом звучит в ушах, и Андромеда жмурится, когда он, даже не спрашивая разрешения, проходит в ее комнату, резким движением раздвигая шторы. Солнце, что лениво пробивается сквозь тяжелые облака ослепляет всего на секунду, а затем тень от мускулистого тела останавливает свет из окна. — Если я сказал подъем, это не значит, что можно еще пятнадцать минут поваляться. Завтрак уже готов. — Стальной голос звучит совсем рядом, а Монро нехотя разлепляет глаза. И видит. Эти огромные, темно-синие глаза, что сейчас не кажутся такими опасными. — Пожалуйста, вставай. Голос дрогнул. Предательски. И именно из-за этого Бодхи так быстро вылетает из комнаты, хлопая дверью. Оставляя сотни недопониманий и еще больше боли. Оставляя после себя едва уловимый запах стали. И брюнетка еще долгое время смотрит расстроенным взглядом на деревянную дверь, отчаянно желая, чтобы она открылась. Только вот маленькая, потерявшаяся Эдди все еще не понимает, не млеет разобраться, кого хочет видеть за дверью. Бодхи? Того, кто нравился. Или Юту. Того, кого любила, сама не подозревая об этом. Мощный кулак врезается в стену. Костяшки разбиты. И на светло-голубой стене остается кровавый след. Только физическая боль не заглушает моральную. Никогда не могла. Душа трещит. Так мерзко. От самого себя. Он виноват. Он снова дал слабину. Стальное сердце снова дало трещину. Он просто не мог не... Заспанное личико с надеждой смотрит на него, а эти огромные, зеленые глаза словно умоляют. О чем? О счастливом конце, чёрт возьми. Хотя, нет. Она даже не просит счастья, о, нет, конечно нет. Лишь немного бы меньше боли. И Бодхи ломается. Всего на секунду, когда наклонившись, он ловит едва заметный, сладкий запах. Ее. Не испорченный всякими копами. Истинно ее, настоящей Андромеды Монро. Нельзя. Неправильно. Запретно. И Бодхи не приходит на завтрак. Пытается собраться с мыслями перед сложной операцией, чтобы не налажать, именно потому, что взгляд цвета альпийских зеленых лугов все еще проникает в сознание, отравляя. И даже когда мужчина выходид на свежий воздух, вкладывая в свою ладонь пистолет и до побелевших костяшек сжимая холодный металл, после пуская пули в стекло, легче не становится. Совсем не. Все хуже. Она все глубже. И от этого еще больнее. Он знает, что Юта будет там. Ее Юта, ее... Нет. Не ее. Полицейский, что выбрал не ту сторону и теперь готовый на все, лишь бы арестовать их. О, нет, кончено нет, у Джонни Бригена другая цель. Забрать Андромеду Монро, забрать любой ценой. Ведь «Бодхи, он же, он же опасен!». Мужчина возвращается в свою комнату опустошенным. О, нет, с виду — все та же маска, все тот же лед вокруг души и в глазах, и сердце, что отчаянно содрогается, никто не может увидеть. Никогда больше. — Можно? — Тихий голос и робкий стук в его комнату заставляют очнуться от непрошеных мыслей. Чёрт возьми. Этой девчонки слишком много становится. Здесь и сейчас. И хочется вытравить, избавиться, отмахнуться, как от назойливой мухи. — Нет. Мужчина резко распахивает дверь, так же быстро ее закрывая, теперь становясь вплотную к маленькой брюнетке, почти спорт касаясь, чувствуя жар кожи девчонки, что едва достает подбородком до его ключиц. Совсем еще... — Ты можешь сказать, что будет? — Не приказ. Просьба. Почти просьба. И зеленый взгляд снова умоляет о надежде. Снова ломая лед. Вот только. Нельзя. — Мы идем грабить банк. Дежурная фраза. Все, что ей надо знать. Не больше. И мужчина открывает дверь, уже готовясь зайти в свою комнату, вот только... — Будь готова к тому, что там, возможно, будет Джонни. — Голос предательски подрагивает, и Бодхи еще сильнее впивается рукой в ручку дверь, почти до боли. Разбитые костяшки начинает саднить. Как все глупо, боже. — Тебе стоит подумать, что ты выберешь.***
Андромеда нехотя обвивает талию мужчины руками, вжимая ноги в байк. Дрожь бежит по всему телу, а она еще на грани отказаться от этой безумной идеи. И тоненькие пальчики в любую секунду готовы разжиться, отпустив, и она хочет убежать, спрятаться в ближайшем лесу, зарыться в холодный мох, чтобы не нашел, никто и никогда, чтобы избежать боль, раз и навсегда. — Держись крепче. Поедем в гору. Стальной голос обжигает сознание, и Монро тяжело вздыхает, сильнее вжимая маленькие ладошки в торс мужчины. Горы сменяются маленькими домишками, а люди постепенно появляются на дороге, о чем-то оживленно болтая. У них все хорошо. Всегда было и будет. У них, простых, ничем не обремененных. Бодхи резко жмет на тормоз, да так, что лоб девушки больно соприкасается с мощной спиной. Брюнетка шипит, потирая ушиб, а мужчине всё равно. Почти что. — Идем. — Он подхватывает ключи, закидывая их в карман кожанки, и осторожно, потому что, чёрт возьми, хочет, берет девушку за руку, осторожно сжимая нежную кожу. Так, как в последний раз. — Оставайся здесь, ясно? Ты нужна именно тут, так что будь на подхвате, пока я не дам сигнал. Брюнет разворачивается, начиная медленно двигаться к барку, что находится на другой стороне узкой улочки, но останавливается. Потому что обязан. Не может иначе. — Возьми. — Ладонь, что перепачкана собственной кровью, протягивает брюнетке пистолет. Тяжелый. И Андромеда вздрагивает, когда холодный металл обжигает кожу. Так неприятно. И в то же время чертовски важно, потому что Эдди замечает. Такую махонькую, едва заметную искру. Забота. Лед в глазах треснул. — Спасибо. — Хриплый шепот срывается с алых губ, и Монро продолжает впиваться в темно-синий океан. Уже заранее извиняясь. За что? За то, что ошиблась. — Спасибо, и... Береги себя. Он исчезает за стеклянными дверьми так же быстро, как и появляется в ее жизни. Брюнетка тяжело вздыхает, заходя за угол дома и прислоняясь к отложной стене. Сон одолевает. И Эдди бежит по огромным зеленым лугам, содрогаясь от смеха и падая в теплые, мягкие руки. Они медленно опускают ее на траву, а такое родное, чёрт возьми, любимое лицо возникает совсем рядом, и нежные губы касаются щеки. Солнце здесь, оно рядом, с ним все хорошо, он жив и больше никогда не уйдет, солнце, оно такое нежное и мягкое, гладит ее по щеке, второй рукой путаясь в ее волосах. Солнце здесь и оно любит. Так же, как и она. Звонкий выстрел вздергивает ее из теплого сна, возвращая в адскую реальность. Началась перестрелка. И Монро спотыкается, едва ли не падая, хватаясь за угол здания и застывая. ФБР. Юта. Ее Юта. И Бодхи, что стоит в бронежилета, направляя дуло пистолета в грудь Индейца. Всего десяток метров между ними. И огромная попасть из мнений. Из идей. — Господи. — Эдди срывается, спотыкаясь, падая, разбивая ладошки в кровь, чуть ли не крича и плача от бессилия и продолжая бежать навстречу... Чему? Спасению? Кромешная тишина, что давит на уши, и именно в этой тишине крик, что напоминает почти детский, невинный, оглушает обоих мужчин. Юту, что направляет пистолет на брюнета, и Бодхи, что в ответ направляет дуло на Джонни. Андромеда Монро сделала свой выбор. Она знает, что один из них точно не выстрелит. И это будет Индеец. — Бодхи, стой. Пожалуйста. — Темные локоны сыпятся на лицо, но девушка даже не думает их сдувать, лишь становясь под дуло пистолета. Зажмуриваясь, когда предательские слезы обжигают глаза. Закрывая собой своего... Закрывая Джонни Юту. Того, кто является Солнцем. — Эдди..? — Хриплый, не верящий шепот звучит где-то рядом, но Монро даже не оборачивается. Она продолжает борьбу синего и зеленого, она продолжает смотреть на Бодхи, прекрасно осознавая, что это предательство. Она поступает так же, как поступил Джонни. Подло. Но не может по-другому. Эдди знает, что брюнет выстрелит. И в то же время не хочет в это верить. — Мне невероятно жаль, Бодхи. Опусти пушку. — Она говорит сбивчиво, едва ли не задыхаясь, захлебываясь в своем собственном отчаянии, прекрасно осознавая, что он может опустить пистолет. Он может. И Монро продолжает себя в этом убеждать, натягивая дежурную улыбку. Он же опустит. Прямо сейчас. Рука брюнета вздрагивает. Он всё равно выстрелит. Даже в нее. Эдди не верит, что он сможет. Юта знает. Бодхи не отступится от своих идей. Даже ради той, в которую влюблен. — Съебись, Монро, ты прекрасно знаешь, что я всё равно буду стрелять. — Стальной голос обжигает, и Андромеда вздрагивает, не веря его словам. Он не может выстрелить. Это же Бодхи. Тот самый, что спас ей жизнь. Тот самый, что взял ее с собой. Это не может быть правдой. Секунда. Две. Три. Слышится взвод курка. Палец ложится на спусковой крючок. Одновременно с другим таким же звуком. Что исходит от маленькой Эдди. Она мгновенно выхватывает пистолет из-за пояса, повторяя действия. Она не умеет стрелять. Не умеет убивать. Не Бодхи. Не того, кто спас ее. Не того, кто вдохновлял. И, в отличие от двоих мужчин, что смотрят на нее одну, она действительно не выстрелит. Ни в кого. — Убери чертов пистолет, Бодхи. Иначе я тоже выстрелю. Эдди почти гордится собой. Тем, как грозно звучит ее голос. Тем, как сладка ложь. Только вот это не спасает ее от решимости Бодхи. Он не отступает от своих идеалов. — Эдди. — Мужчина никогда не называл ее так. Не так нежно, без гребаного холода в голосе, не так мучительно, никогда. И выстрел звучит. Сливается с криком Джонни Юты. Тяжелое плечо в одно мгновение толкает девушку в сторону, лишь бы оградить, спасти, уберечь, вот только поздно. Пуля так сладко входит в бок, где-то около живота, но Монро плевать. — Спасибо. Хриплый голос, и пистолет выпадает из рук, звон в ушах усиливается до максимальной стадии, а Андромеда Монро падает на холодный асфальт, больно ударяясь затылком о бетон. Плевать. Она спасла Джонни Юту. Она спасла того, кого любит. Рука с холодным пистолетом в ладони вздрагивает. Бодхи разбивается. Падает с Эвереста и разбивается на миллионы черно-белых осколков. Чувствуя лишь херову пустоту внутри. Бесчувственный ублюдок. Только почему так больно где-то там, где должно находиться стальное сердце? Тогда почему чувство, так смутно напоминающее стыд, мерзкой змеей скользит по организму, отравляя? Почему такой липкий, кромешный страх сковывает сердце, когда н е е г о Эдди падает на бетон? Брюнет срывается с места. Не может смотреть на кровь, что маленьким ручейком течет к его ногам по асфальту. Не может и дальше терпеть смутный и пугающий комок эмоций, что нарастают, постепенно. Он выстрелил. В ту, что спас. Мерзко. В ту, что был влюблен. Отвратительно. Монстр. — Стой! — Где-то совсем рядом звучит отчаянный крик Юты, что наобум палит по Бодхи, дрожащей рукой давя на спусковой крючок до боли в пальцах, пока пули просто не кончаются, а содрогающаяся ладонь не отпускает пистолет. Холодные слезы обжигают впалые щеки агента ФБР. Он не верит. Агент Папас приказывает продолжать погоню. Джонни плевать. Джонни Бриген задыхается. Он задыхается от собственной боли, что огромной волной накрывает его, и он не может спастись, он не может выплыть. Юноша падает на колени, игнорируя появившуюся боль, он падает на колени, потому что больше не может, он ломается, сгорая, задыхаясь. Слезы обжигают глаза, и Юта не хочет, не может сдерживаться, так отчаянно хрипло всхлипывая, дрожащей ладонью зажимая рану Монро. — Эдди, детка, ты дыши, ладно? Ты только... — Голос сбивается. — Малышка, эй, не умирай, ладно? Мне еще столько тебе сказать надо... — Мужчина не верит, что плачет. Соленые слезы срываются с подбородка, растворяясь на асфальте в луже крови, а блондин чувствует, как сердце останавливается. Его сердце. Что билось так отчаянно сильно, что еще день назад мешалось вместе с ним по коридорам штаба ФБР, желая найти выходы для спасения Андромеды Монро. — Я, кажется, люблю тебя. — Девушка перебивает, и от того, насколько хриплый и безжизненный ее голос, Юта вздрагивает, сильнее вжимая ладонь и лишь жмурясь, когда кровь начинает стекать по руке. — Ты перепутала, я не... Неверие. Он же не Бодхи. Совсем не. — Я лю-блю тебя, Джонни Бриген. Слух обжигает собственная фамилия, так сладко звучащая из её уст. Его. Любит. Малышка. И только страшно подумать, что все закончится вот так просто, до безумия, словно в каком-то дешевом фильме. — Эдди, пожалуйста, ещё чуть-чуть... Андромеда Монро улыбается, смотря на затчнутое облаками небо, а после прикрывает глаза, слыша такой звонкий шум приближающейся скорой и чувствуя такой сладкий поцелуй на сухих губах. Солнце есть. Оно живое и оно тоже любит. Когда еще дышащее тела погружают на носилки, Юта дрожащими пальцами вынимает телефон из кармана, попутно слушая бредни врачей о том, что все будет в порядке. Одно новое сообщение.Бодхи. «Прости.»
— Кем вы ей приходитесь, простите? — Останавливает медсестра, когда Джонни решительно прыгает в скорую, подавляя приступ ярости на Бодхи. Стальной взгляд серо-голубых глаз уничтожает медсестру, и та невольно ежится, отступая на шаг. Этот блондин выглядит грозно. — Я ее муж.