Воющие на луну

В который раз проснувшись за ночь, казавшейся нереально длинной, Дон больше не смогла лежать в предоставленной Сехуном кровати. Место было слишком не родное, слишком чужое и слишком отталкивающее. Было холодно и страшно, было даже спать больно. Пусть девушка уснула всего тридцать минут назад и на данный момент чувствовала измотанность, она не могла спать из-за снов, которые повторялись один за другим, заканчиваясь одинаково. В каждом из них она видела, что кто-то горел в полыхающем костре, чаще всего видя дядю с тётей, которые кричали и молили о помощи, сдирая с себя слезающую кожу. Сколько бы она ни пыталась помочь, исход был один и тот же — они умирали. Дон даже не заметила, что по её щекам вновь потекли слёзы. Она до сих пор ясно помнила произошедшее — от начала и до самого конца: как пылал дом, как огонь перескочил на соседние дома, как прибежавший Тао пытался кинуться внутрь горящего здания и как его перехватили Бэкхён с Каем, как приехали пожарные и полицейские, как её с братом допрашивали, как после их задержали ещё на несколько часов, как она ехала в машине Бэкхёна домой к О, как давший себе волю Тао зарыдал прямо на пороге квартиры, как долго успокаивала Хуана и как ночью сама же не с того не с сего просыпалась и начинала плакать, хотя дала брату слово, что не будет, если и он перестанет… Утерев мокрые дорожки тыльной стороной ладони, Дон на ватных ногах поднялась с кровати и шаркающей походкой выбралась из комнаты. Она больше не могла быть в терзающем одиночестве. Ей нужен был близкий человек, а именно — спящий в гостиной брат. — Тао, — севшим голосом позвала она, но в ответ услышала только размеренное дыхание. Парень спал на диване, а из его глаз даже во сне текли слёзы. Подойдя ближе, Ю вытянула руку к Хуану, чтоб почувствовать его присутствие, но чьи-то сильные пальцы обвили запястье, одёргивая от брата. — Ты что делаешь? — шикнул Сехун, но тут же заткнулся, когда спящий Тао начал шевелиться. Уведя Дон, О рывком посадил девушку на стул и, поставив руки по обе стороны от её головы, грозно нахмурился. — Сехун, я не могу быть одна… — дрожащими голосом проговорила Ю, положив ладони на широкую грудь юноши и тем самым пытаясь безуспешно оттолкнуть его от себя. — И ты хочешь разбудить Тао, который уснул пять минут назад? Дон, ты же прекрасно понимаешь, что ему сейчас хуже, чем тебе. — Ему хуже, чем мне? — её глаза не по-доброму сверкнули, — Я недавно пережила смерть собственных родителей, а ты говоришь, что мне не так плохо, как Тао, раз умерли приёмные?! Ты не прав, Сехун! — всхлипнув, Дон опрокинула голову на руки, изо всех сил сдерживая подступающие слёзы и не желая показывать их О, который, с непроницаемым лицом выслушав сказанное, подошёл к одной из полок. — Валерьянки? — Было бы не плохо. — После этого иди спать на полу в гостиной, если так хочешь быть с братом. — обречённо выдохнул О, поставив перед девушкой чашку и баночку валерьянки, которые быстро перекочевали в руки Ю. — Спасибо, — кивнула Дон, пытаясь откупорить крышку, которая не поддавалась дрожащим пальцам. Сехун мягко выхватил из её рук баночку и открыл валерьянку, щедро залив в чашку. — У тебя нет родителей, верно? — спросила Он, не желая вновь молчать и погружаться с головой в вещи, о которых думать не хотелось. — Они были, но каждый с участью оборотня в какой-то момент теряет их, — открыто пояснил О, передавая чашку Дон. — Чёрт, мне тебя ещё и поить, как щенка? — прошипел парень, когда в руках Ю сосуд затрясся, норовясь выпасть. — «Не как у оборотней», «в сравнении с оборотнями», «оборотни, оборотни, оборотни». Сехун, хватит смотреть на мир волчьими глазами! Ты ведь ещё и человек! — По меньшей части, — закатил глаза юноша, бросая пустую чашку в раковину. — Не по меньшей, — мотнула головой Дон и дёрнулась, когда лампочка над головой издала треск и внезапно перестала гореть. — Сехун, это ты выключил свет? Ответа не последовало, поэтому девушка на ощупь добралась до переключателя, однако даже после пятого щелчка свет не появился, издавая лишь глухие звуки. Дон неожиданно испугалась беспросветной тьмы, как тогда в подвале или в комнате старого дома, и собралась закричать, но широкая ладонь накрыла губы, не давая издать и звука. — Говоришь, я ещё и человек? — шепнул над ухом Сехун, всем телом прижимая Дон к стене и заставляя её лопатками ощущать холодный бетон. — И оборотня ты не боишься? Мотнув головой, Дон попыталась шагнуть в сторону, но чужое тело не дало этого сделать, прижав к стенке сильнее. — Даже так не боишься? — спросил О, когда его глаза загорелись синим огнём, и оскалился, обнажая удлинившиеся клыки. Девушка замотала головой, отрицая испуг, хотя её сердце бешено билось, вытворяя сальто-мортале в грудной клетке. Парень, ничуть не стесняясь, поставил обе ладони рядом с лицом Дон, обдавая жаром её трясущееся тело. Непонятно как образовавшийся в животе комок не причинял неудобства, лишь разгонял по телу приятные мурашки и заставлял Дон не напрягаться, а расслабляться. — Я не боюсь, — покачала головой Дон и, схватив Сехуна за плечи и заставив наклонится ниже, в последнюю секунду остановилась, оставляя между губами пару миллиметров и пристально глядя в широко открытые синие глаза. Казалось, время стало течь медленнее, потому что ни О, ни Ю, не торопились ни отстраняться, ни делать следующий шаг. Когда Дон уже хотела отправиться в комнату, оставляя всю эту ситуацию неисчерпанной, то почувствовала на своих губах чужой жар. Сехун, взяв инициативу на себя, то грубо прихватывал верхнюю губу и посасывал, то отпускал и принимался вырисовывать узоры на нижней. Дон, не долго думая, тут же ответила на поцелуй, сцепляя пальцы в белых локонах и страстно прижимаясь к губам О. Сильные ладони юноши переместились со стены на талию девушки, с силой прижимая к себе. В какой-то момент невинные обжимания переросли в страсть, от которой и Дон, и Сехун начали задыхаться. Парень, схватив девушку за ягодицы, с рычанием перетащил беззащитную, ещё ничего не подозревающую девушку на стол, усаживая её и насильно раздвигая ноги, дабы разместиться между ними. Ю, ещё не до конца понимая, что происходит с О — озверел ли он или просто испытывает бешеное влечение к ней — то жадно целовала юношу, то с пыхтением отстранялась, чтоб надышаться воздухом, но ненасытный Се притягивал её обратно, впиваясь в губы и, словно зверь, кусая, будто пытаясь оторвать такой блаженный кусочек, доставляя Он, пусть и неприятную, но блаженную боль. Девушка, голодно облизнувшись, схватилась за резинку спортивных штанов и оттянула её, чуть приспуская вниз, но О, отпрянув от чужой шеи, перехватил её руку и переплёл пальцы, пристально смотря в удивлённое лицо Дон. — Ты уверена, что хочешь этого? — с нежностью и заботой спросил Сехун, наклоняясь чуть ближе к Ю и свободной рукой прижимая её к себе. — Сехун, ты будешь не первым, — выдохнула Дон и потянулась за ещё одним желаемым поцелуем, но юноша вновь остановил её. — Ты тоже будешь не первой, но дело не в этом — ты понимаешь и даёшь себе отчёт в том, что хочешь заняться сексом на кухне, к тому же с оборотнем? — Ну, другие же не пострадали от этого. — Ты хочешь, чтобы я выимел тебя, как последнюю суку? — саркастично поднял бровь О, облизывая губы на столько пошло, что Дон перестала дышать, акцентируя внимание лишь на них. — Ты предлагаешь перейти в комнату? — еле выдавила из себя она. — Дело даже не только в этом, — простонал парень, нехотя отстраняясь и отходя на безопасное расстояние, и впутал пальцы в волосы. — Я по какой-то причине не могу себя сегодня контролировать. Я могу сделать что-то непоправимое, о чём потом буду жалеть. — Ты будешь жалеть о ночи со мной? — скрыла обиду под усмешкой Дон. — Нет же! Я могу сделать тебе, себе, Тао или кому-нибудь ещё больно. — Каким это образом? — Дон, я зверею. Я не могу контролировать свои волчьи инстинкты, — разведя руками и сводя брови на переносице, прибил Сехун, ожидая ответа девушки, которая еле заметно нахмурилась. — Ясно, — лишь шепнула она, спрыгивая со стола и на ощупь пытаясь покинуть кухню. — Неужто обиделась? — шутливо спросил О, без сложностей найдя девушку в кромешной темноте и хватая за руку. Дон, не отвечая, попыталась вырваться, но Сехун, превосходя силой, развернул её к себе лицом, вначале пристально глядя, а после мягко целуя. — Прости, — шепнул он ей в губы и медленно, словно без желания, отпустил. Свет включился, освещая кухню и позволяя разглядеть лицо Сехуна, на котором исказилось еле заметное сожаление, от которого Дон поняла, что О говорил правду, а не прикрывал своё нежелание быть с ней какими-то придуманными фразами. Поэтому девушка, ласково улыбнувшись, развернулась в сторону гостиной, в которой могла бы провести ночь рядом с братом, и, испытывая смешанные чувства, улеглась в мешке, в котором ещё оставался тот знакомый и любимый запах, принадлежащий Сехуну.