Странности сестрёнки Коко

Знаете, я боюсь Коко. Возможно она кажется вам милой, маленькой девочкой, но вы глубоко заблуждаетесь. В свои не полные 11 лет, с того самого момента, как она необычно взглянула на меня, Коко стала сама не своя. И её любящее сердечко озлобилось. Я боюсь её до такой степени, что не смею ей отказать в чём-либо. Знаете, если вы думаете, что батарейками всё ограничилось, вы опять глубоко заблуждаетесь. В случае чего её кулачки безжалостно обрушивались на меня, они колотили пребольно, а Коко лишь улыбалась. Таким образом, запуганный собственной младшей сестрой, я стал в какой-то мере её рабом. - Крааааааааааашшшшшшшшшш! - злобно протягивала иной раз Коко, вглядываясь своими бессердечными глазками в мои полые слёз глаза. - Почему ты надел рубашку? А? Кто тебе разрешил? - Но, Коко, мне холодно... - жалобно проскулил я. - Холодно? - Коко ударила меня кулачком в живот, я болезненно сжался. - А, ну, снимай быстро сволочь!!! Мне пришлось подчиниться. Сняв рубашку, я представил всему лесу и моей сестрички накаченные мышцы, моё тело было вспотевшим, оно играючи поблёскивало в бликах солнца, кубики на животе и бицепсы на руках, красиво засверкали перед невозмутимым взором сестрички. Она облизнулась, прошлась рукой по квадратикам на животе и по рукам, затем потрогала мощную спину, привыкшую переносить сильнейшие нагрузки. Моё тело было обязано быть таким, без него я бы не смог одолеть столько раз Кортекса. - Так-то лучше! - сказала она гневно опаляя меня очами. Я был благодарен богу, что синие штаны оставались на мне. Бить Кортекса без них было бы вверх не культурности. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему мне приходилось всегда бегать с голым торсом? Иногда Коко проверяла моё здоровье, только как-то странно. Ни с того, ни с сего возьмёт и пройдётся по моему торсу или другим мышцам языком. Мне было щекотно. Она говорила, что я вполне здоров, но требуется больше проверок. Вскоре эти облизывания участились. Но почему же раньше я не знал о таком методе проверки? И зачем так часто? Однажды я спросил у неё это, за что получил массу тумаков. Мы были одни. Очень долгое время одни. Возможно в этом и была причина, я не знаю. Никого из похожих на нас мы не видели. Даже отдалённо напоминающих нас. Возможно из-за этого Коко было одиноко. И она старалась укрыться от одиночества с кем-то, с кем ни за что бы не укрылась, будь у неё другой выбор? Но я и не собирался бросать её. И вообще, я не понимаю её. Иногда она подходит, берёт меня за шею, приказывает опуститься на колени, прижимает меня носом куда-то в пах, и требует, чтобы в таком положении я перед ней отчитывался о сегодняшнем дне. А после, наигравшись с моим носом, что она дёргала постоянно туда-сюда, она покрывается румянцем и злится. А ведь я отчитывался как нельзя лучше. Быть в подчинении маленькой сестрички дело не простое. Иногда мне кажется, что она пользуется моей глупостью. Она прекрасно знает, что я многого попросту не понимаю, порой элементарных вещей. Так почему же она не объяснит мне, что с ней не так? Бедная Коко. А чем дальше, тем больше. Мне казалось, что постепенно она сливается с моим телом. Неужели она думает, что опасность настолько высока, что что-то может в любую минуту наброситься на неё, и ей потребуется защита от моего тела? Словно липучка, она прижимается к нему во время прогулок, когда мы спим, когда мы едим. Частенько когда лежит на мне, она меняет позы, то так сядет, то так. Иногда двигается взад-вперёд, потом снова краснеет и опять злится. Она на пределе. Бывает после того, как она взберётся мне на ногу, и после непродолжительных движений взад-вперёд, она получив желаемое, я так думаю, она в такие моменты чувствовала себя в большей безопасности, так вот, она вдруг закатывала глаза, приоткрывала рот, и вскоре закусив губу издавала немного писклявое ах, а потом вдруг кидалась сломя голову в лес, извергая проклятия на себя, и говоря что-то вроде - "Нет, я ничтожество, ты же мой брат, как я могла, что же я делаю!?" Из леса доносились её всхлипы, она горько плакала, и я не знал как её утешить. Но на следующий день всё повторялось. Прижимания, облизывания, трущиеся движения, приказы, и полное подчинение. Ещё более непонятное, ещё более жесткое.