Любовь "404"

— Привет, — дверь тихонько отворилась, и на пороге показался парень, — ты как? С момента дефлорации прошло уже четыре дня. Четыре долгих дня, в течение которых несчастную, подавленную и разбитую Онику пытались привести в порядок психологи и врачи. Девушка замкнулась в себе. Пережитое стало слишком тяжёлым испытанием для её психики, и Оника замкнулась, ушла в себя, не желая идти на контакт ни с кем. Но здешние работники видели на своём веку и не такое, поэтому никто особо сильно не переживал за состояние очередной подопытной. Все они делали свою работу не ради того, чтобы вернуть девушек к жизни, а просто потому, что это было их работой. Всем вокруг было плевать на тебя и твоё состояние. Их волновали только деньги, и они старались их отработать. Оника сидела на кровати спиной к выходу, глядя в одну точку, и молчала. Она почти ничего не ела, не разговаривала ни с кем, и вообще больше напоминала куклу, нежели живого человека. Постояв немного на пороге, Джастин всё же решил подойти. Осторожно присев на краешек кровати, он потер руки о колени и тихонько прикоснулся к плечу девушки, которая даже не отреагировала на это. Тогда парень пододвинулся поближе и просто приобнял её. Оника уткнулась ему в плечо и зарыдала — громко, безудержно, безутешно. А Джастин молча сидел, гладя её волосы, мысленно ругая себя за то, что не может привыкнуть к этим соплям, хотя давно пора бы, одновременно радуясь тому, что Оника не стала кричать и закатывать истерик, как большинство других. Подождав, когда девушка вдоволь наплачется, он вытащил из кармана джинс носовой платок и протянул его Онике, которая с благодарностью взяла его из рук парня. — За что? — тихонько прошептала она, вытирая слёзы и сморкаясь в платок, — что я им сделала? Джастин поморщился. — Этого больше не повторится, вот увидишь, — поспешил утешить девушку парень. — Правда? Ты обещаешь? Обещай мне, Джастин, что я больше никогда не окажусь в этом ужасном кресле, — с надеждой в глазах произнесла она, глядя на него. Ну вот опять! Почему так происходит каждый раз? Кто-то виноват, а отдуваться приходится ему? Как будто это зависит только от него одного. Как будто это он отправляет на кресло бедных девушек. — Обещаю, — шепчет он, и Оника с облегчением вздыхает. — Спасибо. Джастин молча обнимает её, боясь спросить о том, что его больше всего волновало все эти дни. Но он боится спровоцировать девушку на новую истерику. Узнает потом, когда-нибудь. Не сейчас. — Я пришёл узнать, как твои дела. Мне сказали, что ты совсем ничего не кушаешь. Это очень плохо, дорогая. Так нельзя. Тебе надо кушать, понимаешь? — И зачем же? — глядя на него потухшим взглядом, безразлично произносит она, — только лишь для того, чтобы я смогла потом выносить и родить ребёнка, который даже не будет моим? Ребенка, которого уже заранее будут знать, кому продать? Да? Для этого? — Ты так не похожа с Лестой, — отвечает ей Джастин, — она была полна решимости и сил. И я уверен, что её не под силу сломить никому. — Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? — напрягается Оника, и её голос начинает дрожать, — ты что-то знаешь о ней? Её убили? Она умерла? Скажи! Ну?! Голос переходит на крик, и Джастину приходится крепче прижать к себе девушку, чтобы успокоить. — Это не так. Я ничего не знаю о ней, правда. Просто я так выразился, потому что это осталось в прошлом. Мы с ней общались, и это прошло. А сейчас я точно так же, как и ты, не знаю, где она и что с ней. Но одно я знаю точно: такие, как она, не сдаются. И я уверен, что она Леста уже вовсю готовит план, как вытащишь тебя отсюда. Даже не сомневайся в этом. — А я и не сомневаюсь, — облегчённо вздыхает девушка, постепенно успокаиваясь в объятиях парня, — она всегда была такой. И будет. Она моя самая лучшая подруга. Мы всегда были с ней вместе. С самого детства. И я уверена, что ты говоришь правду. Оника, с детства привыкшая, что о ней постоянно кто-то заботится, просто не могла быть одна. Ей был необходим человек, который бы поддержал её, помог, утешил. С тех пор, как их с Лестой разлучили, девушке было очень плохо одной. А теперь она нашла утешение в Джастине, ведь, по сути, он был здесь единственным человеком, проявляющим о ней хоть какую-то заботу. Семья, Леста и её мама — вот и всё общение девушки. В их городке Несогласные старались не иметь контактов с другими людьми, общаясь только с такими же, как они — во избежание притеснений, всё ещё присутствующих тут, несмотря на толерантность. Жить среди людей, считающих нормальные человеческие отношения устаревшими и изжившими себя, было непросто. Однако, несмотря ни на что, эти же секс-меньшинства были готовы платить любые деньги ради того чтобы заполучить ребёнка, родившегося именно в результате таких вот отношений. Сами они размножаться не могли, а желание продолжения рода, пусть и неосознанное, заложено в генах любого человека. — Я пришёл по делу, — нарушил тишину парень, — с завтрашнего дня нам с тобой нужно будет приступать к … Эммм… — Ты имеешь ввиду, что завтра они снова будут мучить меня? — Оника с неподдельным ужасом в глазах уставилась на Джастина, стараясь не заплакать. — Нет-нет, на этот раз всё будет по-другому, не переживай, — успокоил девушку он, — будем только мы с тобой. Только ты и я. Ты ведь не боишься довериться мне? — Я… Нет, — вздохнула Оника, — только… Я не хочу так, понимаешь? Не хочу. Не могу. Это ужасно, — и девушка вновь заплакала. — Я понимаю, — вздохнул парень, —, но у нас нет другого выбора. Понимаешь, если мы не будем делать то, что нужно им, они нас просто уничтожат. Проблемы не нужны никому. Так что — лучше смириться. — Я не хочу смиряться. Не хочу отдавать своего ребёнка. Я хочу домой, хочу любимого, свадьбу, детей, — продолжала плакать Оника. Парень молчал. Он уже давно свыкся с этой мыслью. К тому же, парням такие вещи переносить гораздо легче и проще. — Леста, где же ты? — сквозь всхлипы звала Оника, — мне так плохо без тебя! Она спасёт нас, Джастин. Я знаю. Я верю в это. Надо только подождать. Она же обещала, что не оставит меня. Джастин молчал. Если мысли о том, что подруга придёт на помощь, успокаивают девушку, пусть думает, что так и будет. Человеку всегда нужно верить во что-то. А в случае с Оникой, вера была единственной поддержкой и опорой для неё.