Любовь "404"

Наверняка большинство девушек представляют себе свой первый раз в радужных с световых тонах — как это произойдёт, где, когда… И обязательно — с любимым человеком. А иначе и быть не может. Ведь все должно быть красиво и обязательно по любви. Оника не была исключением. Также, как и все остальные девушки, она мечтала, что когда-нибудь встретит парня своей мечты, выйдет замуж (а как же иначе?), и у неё будет красивая свадьба и не менее прекрасная первая брачная ночь. А теперь представьте себе, что пережила бедная девушка, когда её лишили невинности таким ужасным способом — какой-то незнакомый мужчина, лица которого она даже не смогла толком разглядеть, просто взял и засунул ей руку в самое интимное место, с лёгкостью разорвав тонкую плёнку. Но и это было лишь началом. После его слов дверь в ужасную комнату отворилась, и в неё вошёл тот, кого Оника так ждала весь этот долгий для неё день. Джастин. Дрожащую от страха, холода и боли, и до смерти напуганную и зарёванную девушку наконец-то отстегнули от ремней и переложили на кушетку. Оника уже была не в состоянии адекватно реагировать и тем более мыслить. Она просто лежала, абсолютно голая, уставившись невидящим взглядом в потолок. Вновь откуда-то раздался голос врача, в прямом смысле только что лишившего её невинности одним лёгким движением своей руки, но ей было уже всё равно. И очень даже зря. Потому что через пару минут к ней подошёл Джастин и присел рядышком. — Оника, ты слышишь меня? Как ты себя чувствуешь? Ему пришлось несколько раз повторить свой вопрос прежде чем девушка среагировала. Она перевела взгляд с потолка на парня, и в её глазах зажегся слабый огонёк надежды. — Джастин, — еле слышно прошептала она, — пожалуйста, забери меня отсюда. Мне очень больно. И очень плохо. Я так больше не могу. Пожалуйста, забери меня. Из её глаз вновь потекли слёзы, но самой Онике было не до них. Она с мольбой смотрела на парня, цепляясь за него, как за последнюю надежду на спасение из этого ненавистного места. Девушку вновь привязали, но она даже не замечала этого. Все ее мысли были где-то далеко. Чувство боли и унижения было настолько сильным, что Оника просто хотела умереть. — Потерпи ещё немного, дорогая, и мы уйдем отсюда, я обещаю, — нежно прошептал парень ей на ушко, а затем очень аккуратно поцеловал в лоб, — я постараюсь, чтобы тебе не было больно. Пожалуйста, прости меня. Так надо. Просто потерпи. Но Оника так и не поняла, что он имел ввиду. — Можно приступать, — дал команду врач, и Джастин, кивнув, принялся раздеваться, глядя на девушку, безвольно лежащую на кушетке в полном безразличии ко всему происходящему. Они ломали её, портили психику и калечили душу, но кому было до этого дело? Джастин уже не в первый раз был свидетелем — да что там свидетелем, — участником этого грязного дела, но что он мог поделать? Он был всего лишь таким же заложником, как и эти несчастные девушки, попавшие сюда. Конечно, в каком-то плане, парням в этом отношении было гораздо проще морально. Но суть от этого не менялась. Полностью оголившись, Джастин присел на кушетку. Заниматься сексом в таких условиях он уже давно приспособился, но всё равно, было неприятно — он знал, что за ним наблюдает несколько человек за зеркальной стеной, да и делать это не по своей воле тоже не было приятным делом. Ему буквально приходилось заставлять себя начать возбуждаться, чтобы переспать с очередной жертвой базы. Первые разы было очень тяжело — парням кололи уколы, стимулирующие появление эрекции, но и это иногда не помогало. Иными словами, у парней от переживаний просто не вставал их детородный орган. Сейчас же Джастин пытался расслабиться и просто сделать это. Не у многих получалось, но он как-то умудрился наловчиться, и теперь считался одним из лучших дефлораторов на базе, способным обойтись без стимуляторов. Прикрыв глаза, он пытался представить себе самые пошлые и развратные вещи, которые только мог себе представить, одновременно гладя тело девушки. Почувствовав, что готов, он, не открывая глаз, кивнул головой в знак того, что может приступать, и стал потихоньку ложиться рядом с Оникой, насколько могло позволить место на кушетке. — Потерпи, милая, — шептал он, покрывая кожу девушки поцелуями, — скоро это закончится. Я постараюсь побыстрее. Оника, которой наконец-то удалось немного прийти в себя, сначала просто кивнула, а следом спросила: — Что потерпеть, Джастин? И почему ты лежишь рядом? О боже, почему ты голый? — уже чуть громче воскликнула она. — Успокойся и старайся не паниковать, поняла? Так нужно. Всё будет хорошо. Просто тебе нужно капельку потерпеть, моя хорошая. Действие препарата понемногу заканчивалось, и девушка уже более-менее сносно могла говорить, и каждый раз произносить слова у неё получалось более чётко. Лаская тело девушки и шепча ей нежные слова, Джастин потихоньку лёг на неё. — А сейчас будет немножечко больновато, милая. Постарайся держать себя в руках и не кричать сильно, ладно, киса? Просто доверься мне. — Что? В каком смысле? Что ты собираешься делать? Нет, пожалуйста, не надо! Умоляю! — по всей видимости, до Оники дошло, что сейчас будет происходить и почему Джастин рядом с ней раздетый. — Я не хочу, пожалуйста! Не делай этого, Джастин! Она попыталась вырваться, но парень слегка надавил на неё своим телом, ограничивая свободу движений. — Если будешь дергаться или кричать, тебе вколют успокоительное, и тогда ты вообще не сможешь ничего сделать. Просто потерпи, прошу тебя. Не делай хуже и себе и мне. — Но я не хочу! Нет! Отпустите! А-а-а! — завопила она, но парень решил больше не ждать. Его и самого жутко напрягала вся эта ситуация. Очень осторожно он вошёл в неё, стараясь не делать резких движений. Оника замерла и с некоторым удивлением взглянула на Джастина, который, в свою очередь, старался не смотреть ей в глаза. Подождав пару секунд, он вышел и тихонько вошёл вновь, давая девушке привыкнуть к новым ощущениям. На этот раз было не так больно, как тогда, когда доктор засунул ей свою руку. Видя, что девушка не кричит и ведет себя нормально, Джастин продолжил. Он был очень нежен и предельно аккуратен. Парень понимал, что именно от него сейчас зависит многое. Зная Онику, он старался по максимуму сдерживать себя, чтобы не причинить ей боли — ни морально, ни физически. Ведь именно от того, каким будет первый раз, зависит многое в жизни девушки. Оника тихонько застонала и крепко зажмурилась. Ей было неприятно. Боль, стыд и отчаяние — вот то, что она чувствовала в данный момент. Не так она представляла себе свой первый раз, совсем не так. Боль разочарования душила её, отдаваясь тяжестью в области грудной клетки, сжимая сердце каменной тоской. Это было просто ужасно. Почему её не убили, не повесили, не сожгли заживо? Сейчас девушка была готова принять любую смерть, лишь бы не терпеть всего этого. Джастин тем временем продолжал. Пытаясь сосредоточиться, он закрыл глаза и постарался не думать о происходящем. Так было легче. Сильного возбуждения он не чувствовал, пришлось включить фантазию. Хотелось поскорее закончить, чтобы не мучить Онику, которая уже начала стонать громче. Но эти стоны не были стонами удовольствия. Они скорее походили на стоны мучений. — Ещё немного, моя хорошая, — шептал Джастин ей на ушко, ускоряясь, — потерпи, моя маленькая, сейчас всё закончится. Оника стала кричать от боли. Господи, как же она сейчас ненавидела всех! Как же ей было плохо и больно! Почему она? За что? Сколько времени ещё это будет продолжаться? Она была очень слабой, не готовой к такому, несмотря на то, что с ней работали здешние психологи, настраивая на мысли о «светлом» будущем. — Ещё чуть-чуть, — прошептал он, — ещё… — Нет, пожалуйста, хватит, перестань, — плакала под ним девушка, — я уже не могу. Я не хочу, хватит, пожалуйста, Джастин! — М-м-м… — простонал парень, сделал ещё несколько движений и остановился. — Всё хорошо, моя девочка, — прохрипел он ей на ушко, тяжело дыша, — всё хорошо. Оника плакала уже просто беззвучно — сорвала голос на криках. Парень, полежав без движения с полминуты, потихоньку поднялся и куда-то делся. Онике даже не хотелось знать, куда он ушёл. Всё закончилось. Всё хорошо. Хорошо ли? *** POV Леста. Как же тут темно! И почти нечем дышать. Где я? Сколько времени уже я здесь? Что ещё им нужно от меня? Голова болит так, словно меня били по ней чем-то тяжёлым. В ушах звенит, в горле пересохло. Не могу рассмотреть, где я нахожусь. На ощупь — одни шершавые стены. Такое ощущение, что меня заживо замуровали в этот каменный мешок. Тут даже двери нет! Что происходит? Мне не страшно. Почему-то я не боюсь. Я не боюсь за себя. Я боюсь за Онику. Как она там? Она ведь такая слабая, а эти уроды будут издеваться над ней. Если меня убьют, мне повезёт больше, чем ей — я хотя бы не буду мучиться. Боже, дурочка, о чём ты думаешь? Ты же обещала ей, что вытащишь её оттуда, какая смерть? Так, соберись и думай. Думай и соберись. Не раскисай. Но о чём может быть речь, если я о себе-то не могу сейчас позаботиться? Нужно искать выход из положения. Наверняка я здесь не навсегда. Значит, скоро за мной должны прийти. Или ко мне. Какая разница? Нужно будет выбраться отсюда. А что, если нет? Что, если меня тут и вправду замуровали заживо и теперь ждут, когда я тут сдохну от голода и жажды? Так, Леста, не паникуй. Держи себя в руках. Всё будет хорошо. Хуже уже не будет. Главное — не паниковать. Не бывает безвыходных ситуаций. Внезапно на ум пришли отрывки молитв, которые она когда-то слышала от мамы. Опустившись на колени, девушка стала медленно перебирать в памяти давно забытые слова, выстраивая их в единый текст, а затем тихонько стала произносить вполголоса. Тёмное и сырое помещение стало свидетелем того, как храбрая и сильная девушка просила помощи. Но не у людей, нет. Она была выше этого. От стенок маленькой комнаты эхом отскакивали слова давно забытой молитвы: — Отче наш, сущий на небесах…