Когда потеряны надежды

И умер он — с напрасной жаждой мщенья, С досадой тайною обманутых надежд. М.Ю.Лермонтов «Смерть поэта»

В юности человек не понимает, что такое война. Особенно экстремалы, сорвиголовы и прочие любители острых ощущений. Для них это является лишь очередным способом укрепить нервы, до тех пор пока эти люди не понесут первые потери. Только потеряв что-то человек окончательно трезвеет, а его розовые очки разбиваются о суровую реальность. Так было и в случае с Шадоу Джонс. Её розовые очки уже давно слетели с носа, но она, в силу своего бойкого характера, продолжала относиться к войне, как к проверке на прочность и испытанию. Правильнее будет сказать, что потери только укрепили в её сознании мысль о том, что война — это барьер, который можно обойти, перелезть или перепрыгнуть, и не каждому это удаётся. А после смерти отца, Кейси Джонса, и её лучшей подруги Давианны Шадоу и вовсе изо всех сил пыталась прыгнуть выше головы, якобы чтобы отомстить, хотя на самом деле ей просто нравилось бороться за правосудие. И это ощущение не позволяло ей в полной мере ощутить весь ужас происходящего. Шадоу просто не понимала, что эра правосудия окончена, а понятие «человечность» медленно исчезало с приходом Шредера ко власти. А родители так и не объяснили ей этого, чтобы не ранить и без того медленно угасающий молодой организм. Эйприл О'Нил никогда не отправляла свою дочь на опасные внегородские миссии, в особенности на разведывательные. И её дочь безумно бесилась из-за этого, не понимая, почему мать так боится за неё. Шадоу была маленького роста, гибкая и быстрая, полная энтузиазма, почти всегда слушалась старших и знала, когда нужно отступить. Чем не идеальный разведчик? Однако её из раза в раз брали куда угодно, но не на разведку. Место «малявки» в подобного рода миссиях всегда занимала Энджел Бридж, которая не только владела всеми описанными качествами Шадоу, но ещё и была взрослой. Как правило, вся участвующая группа делилась на отряды от Альфы до Омеги по степени опасности и необходимого профессионализма. Однако даже ей, этой самой Энджел с двумя розовыми хвостиками, не позволялось выступать в отрядах выше Гаммы. В Альфе была только элита: самые сильные, самые умные, самые находчивые и ловкие. И это была недостижимая мечта Шадоу: попасть на разведку в составе элиты и посмотреть, как всё это выглядит на самом деле. Но она не была недостижимой всегда. Один вечер изменил всё. Собственно, с него и началась вся эта история. В очередной пыльный вечер Шадоу от нечего делать решила выучить новые навыки, которые знала только в теории, да и просто побаловаться. Выпросив разрешения у матери, она отправилась в зал, чтобы попробовать себя в метании ножей. Несмотря на то, что полуподземная (три этажа над землёй и два под ней) база, находившаяся на краю Нортэмптона, на месте заброшенного склада, была достаточно бедной и не могла обеспечивать всех повстанцев комфортным местом для ночлега и бесконечного запаса еды и воды, тренировочные залы были обставлены по тому максимуму, который только мог быть предоставлен. Весь зал был поделён сеточной перегородкой на шесть дорожек со стендами для метания. У стендов лежали резиновые дорожки, дабы ножи избежали возможных поломок. Над каждым стендом находились небольшие лампочки в чехлах, только на одном из шести она не работала. Шадоу приняла стойку, которую не раз видела, убедилась, что держит нож правильно, и резким движением руки отправила его в цель. Ещё и ещё. После нескольких попыток она убедилась, что у неё это не очень-то хорошо получалось, и она топнула ногой, чтобы как-то вывести резко накатившую злобу. Положение ухудшилось, когда какой-то паренёк постарше со шрамом на щеке тихо засмеялся, глядя на её неудачные попытки сквозь сетку. Шадоу стиснула зубы и повторяла свои попытки, меняя силу броска и стойку. Но чем больше она раздражалась, тем более отрывистыми становились её движения и хуже результат, а мальчику со шрамом становилось труднее сдерживать смех. Тем временем Эйприл тихо зашла внутрь и, понаблюдав за тренировкой, если её вообще можно назвать таковой, отозвала Шадоу в сторону. Девочка недовольно хмыкнула: ей не нравилось то, что мама увидела её неудачи. — Шадоу, я уже какое-то время набираю группу для вылазки в... место-сюрприз, и освободилось одно местечко. Я подумала, почему бы и нет, и ты можешь принять участие, если, конечно, хочешь. Мне кажется, она пойдёт тебе на пользу. Ты давно не выходила за пределы этого района. Да и штата в общем. — Эйприл опустила взгляд, вспомнив их эвакуацию из Нью-Йорка в Нортэмптон, и страшную бомбежку, в которой погибли многие их друзья. Но Шадоу не разделила её чувств и жалобно произнесла: — Опять добывать еду в Бете? Может, лучше его позвать? — она указала на того паренька со шрамом. Сейчас он сам тренировался в метании ножей, и получалось у него намного лучше, чем у Шадоу, хотя все ещё недостаточно хорошо. — Ты даже не дослушала, — Эйприл скрестила руки на груди. — Я же знаю, что ты предложишь, мам. Каждый раз одно и то же. — Ну... Очень жаль. Тебе же так не хватало опыта в разведке, — Эйприл слегка улыбнулась, развела руки и развернулась, но Шадоу схватила маму за руку и перескочила вперёд, преграждая ей путь. — Постой-ка! Разведка?! С этого надо было начинать, мама! — Пожалуй. И я так понимаю, этот щенячий взгляд — «да». Но учти, что место не с отрядом Альфа, — Эйприл добродушно улыбнулась на взгляд Шадоу, гласивший: «Пожалуйста, мамочка, я выдраю весь кампус, только не отправляй меня в Омегу». — С отрядом Дельта. Шадоу, подпрыгнув, выкрикнула что-то нечленораздельное и обняла маму. Отряд Дельта был, конечно, не Альфой, но это же чёртова Дельта! Четвёртая по опасности и важности (хотя Эйприл и говорила, что «важны все слагаемые»). Тренировавшийся подросток заметил что-то в дверях и, развернувшись, быстро пошёл в сторону боковой двери, даже не собрав ножи. Шадоу проследила за направлением его взгляда. Это был Микеланджело. Несмотря на то, что всем и каждому не раз говорили, что мутанты — друзья и союзники, многие их всё ещё побаивались. Никто из братьев не обижался: мир и так перевернулся с ног на голову, и шокировать людей ещё больше им не хотелось. Только Майки, обычно настроенный на дружелюбный лад, часто расстраивался из-за этого факта, потому что не мог наладить необходимое ему морально общение. В этот раз паренька со шрамом он не заметил, потому что шёл, задумавшись о чём-то, поэтому расстроиться не мог. — Эйприл, я... — Дядя Майки! — завопила Шадоу, побежав обнимать прибывшего. Обычно её дяди находились в разъездах, потому что именно им доставались самые опасные миссии, и семейные встречи были не такими частыми, как того хотелось бы. — Привет, шиншилла, эге-гей, поаккуратнее с ножами! Он начал звать Шадоу шиншиллой, после того как она каким-то образом нашла зверька на улице, под пожарным краном, где его лапка застряла в трещине, и принесла его на базу. Как это маленькое создание оказалось возле офисного здания, никто не знал, но Блоссом (так назвали шиншиллу) стал другом всех маленьких детей. — О, вот и ты Микеланджело. Ты слышал о ближайшей операции? — Эйприл скрестила руки на груди и сурово на него посмотрела, — будешь выступать вместе с Шадоу и следить, чтобы она не оплошала. — Шадоу в Альфе?! — Я ещё не чокнулась, Майки. Это ты в Дельте. — Да всё будет нормально, мам, — сказала Шадоу, заметив, как меняется лицо Майки, — мне не нужна нянька. — Разумеется, нет. Но он не нянька. Он будет партнёром в твоём задании, — она обратилась к Майки, — и я говорила об этом, Микеланджело, ты опять меня прослушал, — Майки хотел что-то сказать, но Эйприл тут же пресекла его попытку, — и никаких но! Эйприл вновь улыбнулась своей уставшей улыбкой и добродушно подмигнула. Майки отвёл руку за голову, не зная, как реагировать на подобный жест Эйприл, и виновато рассмеялся. О'Нил внезапно обняла его, поблагодарила за то, что он ей помогает, и вышла. Девочка же положила ножи в углубление в стене, дабы случайно не навредить своему другу. — Ты расстроился? — Нет, ни в коем случае, — Майки похлопал её по плечу, поняв, что Шадоу может обвинить в «понижении» должности себя, — я всего лишь хотел спросить, привезли ли те булочки с корицей, о которых я говорил, а меня уже отправили на новое задание. Я даже отоспаться не успел, — он демонстрационно зевнул. Но Шадоу всё ещё была грустна, поэтому он поспешил исправить положение старым действенным методом. — Ну, шиншилла, вместе так вместе. Давай кулачок. Он согнул колени и слегка наклонился вперёд, чтобы быть с ней одного роста. Шадоу не любила, когда к её низкому росту относились с подобной издёвкой, но в этот раз улыбнулась и выставила вперёд руку, сомкнутую в кулак. Шадоу почувствовала, как мурашки начинают бежать по её рукам от костяшек пальцев, где их руки соприкоснулись. Майки ушёл выяснять, что там насчёт булочек, а Шадоу пошла складывать ножи, которые оставил тренировавшийся до этого. Делала она это не из-за того, что душа требовала чистоты. Просто это было запрещено техникой безопасности. Ножи было необходимо сдать, потому что тогда влетело бы всем, в том числе и Шадоу. — Эй, малявка! — послышался голос сзади. Шадоу не знала его, но догадывалась, кто это был, поэтому обречённо вздохнула. Паренёк со шрамом вернулся, увидев, что Майки ушёл. — Хорошо, что ты пришёл, убери свои ножи. Пожалуйста. Если их не будет доставать, то попадёт нам всем. — И не собираюсь. Тем более с твоим хреновым умением тебе подойдёт быть только оруженосцем. Так что начинай практиковаться сейчас. — Отвяжись, — отрезала Шадоу. Она поняла, что не сумеет найти компромисс с этим человеком. — Мисс О'Нил сильно отчитала тебя, неумеха? Шадоу резко дала ему пощёчину, но в следующую минуту ей хотелось рассмеяться. Глупый мальчишка даже не представлял, насколько её повысили. — Ты дружишь с тем страшилищем? — не унимался паренёк. Его довольно привлекательное свежее лицо некрасиво скривилось в усмешке. Он приложил руку к покрасневшей щеке. — Неужели нормальные люди уже с тобой не общаются? — Я его любовница, — съехидничала Шадоу в ответ, но несколько переборщила с серьёзностью и недобрала с сарказмом, потому что парень, видимо, поверив ей, вытянул лицо, кашлянул в кулак, прошептав что-то о медосмотре, и поспешно вышел. Шадоу хотела порадоваться своей маленькой победе и крикнуть вслед что-то вроде «Adiós», но не смогла. Ей почему-то стало неловко от собственных слов. Руки начали дрожать, и арсенал выпал из её хватки. Шадоу присела, чтобы поднять вещи и заодно понять, что с ней происходит. Подозрительная мысль забрела ей в голову, мысль, которая не давала ей покоя уже очень долго, но она никогда не позволяла себе принимать её, всячески её избегая. Однако в этот раз психические барьеры не выстояли. Через пару секунд Шадоу с каким-то ужасом и одновременно благоговением осознала, в чём дело и почему она звучала так убедительно. Попытавшись съязвить, она действительно сказала это всерьёз, придав словам желаемое значение.