Он всегда любил лишь одну

      Дверь с треском распахнулась, и в разъёме дверей появилась довольная девушка. Причина её веселья с грохотом разбилась, выскользнув из неплотно сжатых пальцев.       — Ой… — расстроилась она, бросив взгляд на «огненную» жидкость, которая быстро растекалась вдоль порога. — Ну, что ж поделаешь? — пожала Санса плечами, осознав, что «былого не вернешь», и буквально ввалилась в прихожую. Там она ну ооочень долго пыталась разобраться с кожаной курточкой, запутавшись в её рукавах и периодически икая. О том, как долго она справлялась со шнурками на кедах, и говорить не стоит…       Всё это время Бейлиш молча наблюдал за этой картиной, размышляя о том, как ему бороться с вновь сложившейся ситуацией. Его глаза блестели. Лицо как всегда было непроницаемым. Его никогда не забавляли пьяные женщины. Он терпеть их не мог. Впрочем, к пьяным мужчинам отношение было аналогичным.       — Мистер Бейлиш? Ах, простите. Петир! Добррррый веччччер! — она, пошатываясь, согнулась в поклоне, жестикулируя руками, и чуть не разбила вазу, находящуюся в опасной близости от неё.       Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины. Он продолжал созерцать, ожидая от неё дальнейших действий.       — А где же Лизок? — прицокнула она, распрямившись и оглядевшись. — Что-то не слышно её недовольного бормотания, — скривившись, произнесла Старк, по-прежнему не глядя дяде в глаза.       Выдержав недолгую паузу, Петир спокойно произнёс:       — Ей стало хуже. Я отправил её в больницу, — ответив, он приподнял бровь в ожидании других вопросов.       — Ммм, ничего себе. Неужели в этом дерьмовым мире хоть что-то наконец случилось так, как хотелось бы мне? — сейчас она обращалась скорее к Богу, чем к Петиру, подняв глаза и руки к потолку. — Спасииибо! — еще один поклон до земли, сопровождаемый приступами икоты.       Бейлиш понял, что ей сейчас нужно выплеснуть эмоции, высказаться. Он решил дать ей эту возможность. В таком состоянии она не сможет держать язык за зубами — он это знал. Поудобнее облокотившись о тумбочку, он приготовился играть роль психолога.       — Ты чем-то не довольна? — задал он первый вопрос, надавив на рану.       — Что? Хах, не довольна ли я? — вырвался из её груди нервный смешок. — Нееет, всё шикарно, вы что. Жизнь прекрасна! — бросила она с вызовом, глядя куда-то сквозь «собеседника».       — Может, расскажешь, ЧТО тебя так сильно беспокоит? — переформулировал он.       Она молча уставилась на него, горько усмехнувшись.       — Жизнь моя меня «беспокоит», мистер Бейлиш. Со всем тем дерьмом, которое ежедневно выливалось на меня все эти годы и выливается в еще большем количестве сейчас. Мне надоело, что люди вытирают о меня ноги, как о тряпку, ни за что не считают. Мне надоело, что все ведут себя так, словно ничего не происходит, словно так и должно быть. Что нагло врут в лицо, а за спиной говорят как о ничтожестве… — она кипела от ярости и беспомощности. Ей так хотелось, чтобы всё это закончилось. Хотелось элементарной поддержки, заботы, любви. — Мне надоело! — предательские слёзы вновь потекли по щекам, и она почувствовала, как дрожит и слабеет её тело, почувствовала, что сейчас упадёт.       Крепкие руки подхватили её и прижали к себе. Увидев, что она теряет сознание, дядя в считанные секунды преодолел расстояние между ними, чтобы удержать. Он крепко обнял племянницу, позволяя выплакаться. Ей давно было нужно это. Простые человеческие объятия, понимание того, что есть на свете человек, которому небезразлично твое самочувствие, испытываемые эмоции, чувства; понимание того, что тебе есть с кем поделиться, кому довериться.       Он был сейчас единственным, кто был рядом. Она не знала его, но он был кем-то родным, пускай даже не по крови. Он был теплым, нежным, сильным, судя по мышцам, которые она могла нащупать под его кофтой. Его бородка приятно щекотала ей шею.       Она невольно замечала эти тонкости и наслаждалась моментом. Всего лишь объятия близкого человека.       Бейлиш не был против этой близости. Ему даже нравилось чувствовать её щеку, прижимающуюся к его плечу; её руки, сплетённые на его спине; её тело, прижимающееся к его. Он был бы не против позволить ей находиться в своих объятиях немного дольше, чем, возможно, было бы положено женатому мужчине. И он наслаждался так же, как и она. Ему приятно было осознавать, что она чувствует его опеку, защиту, теплоту.       — Он предал меня, Петир… — слетели с её уст слова, защемив ему сердце.       Он заглянул в красные от слёз глаза и прочувствовал всю её боль.