Путешествие, именуемое жизнь

Всякое путешествие рано или поздно заканчивается, и всякий путник рано или поздно возвращается домой. Никто не знает, когда это произойдёт, мало кто догадывается о том, что ждёт их дома, но каждый, так или иначе, стремится к этому. Глуп тот, кто говорит о бесконечности интересов и задоре жизни. Глуп и молод. Ведь только когда ты молод, тебе всё по плечу, ты готов свернуть горы, убежать далеко-далеко, лишь бы не сидеть на месте. Когда же ты становишься старше, ты понимаешь, сколь глупо ты себя вёл… и вместе с тем, таков неизменный порядок жизни. Авель вместе с Ионом медленно шли по, как им казалось, затихшему Лондиниуму, держа путь во дворец. Долгих шестьдесят лет длилось их путешествие, итогом которого стало полное уничтожение крусника. Каин убил Сет, Авель отпустил из плена крусника измученные тело и душу брата. Приняв в себя все колонии, он с трудом нашёл способ усыпить их. Не без помощи Иона, ему после удалось извлечь из своего тела колонии, вкалывая себе моментально сыворотку, отдалённо напоминающую бациллусы крусника. Сделано это было лишь для того, чтобы не рассыпаться прахом сразу же. Сыворотка относительно быстро выветривалась из организма, но и этого было достаточно. Её как раз хватало на два последних в его жизни путешествия – на Альбион и в Империю. Из их голов как-то совсем вылетело человеческое понимание времени. Оба они считали, что прошло, в общем-то, не так уж и много времени, а значит их общая знакомая Эстер всё ещё молодая, полная сил женщина. Неладное они начали подозревать тогда, когда по прибытии в Букингемский дворец их встретила не королева лично, а мужчина лет сорока с красными волосами и девушка лет семнадцати, внешне очень сильно похожая на Эстер. Только глаза, изучавшие с любопытством путников, были зелёными, а не глубокими синими. - Добро пожаловать в Туманный Альбион. Моё имя Ричард, а это моя дочь, Бригитта. Вы же, верно, небезызвестный странствующий священник и его «таинственный» спутник? Не нужно удивляться, рассказы о Вас являются одними из самых любимых моей дочери. Да и моя мать частенько рассказывала о Вас мне самому. - А… а что с самой Её Величеством? С ней всё в порядке? – Задал несмело вопрос Фортуна, не спуская испытующего взгляда с царственных особ. Ответ был прост – королеве нездоровится, потому и гостей принять она не может. Гости расстроились, но сильно в плохие мысли ударяться не стали. Такое с людьми происходило довольно часто. Тем более, что они планировали остановиться здесь на неделю. В течение недели они надеялись хоть раз «увидеться с королевой», но этого сделать им «не удалось». Часть своего времени они проводили в обществе принцессы Бригитты, слушая её рассказы об Альбионе, о её планах на будущее, и взамен рассказывали ей о своих путешествиях. Другую часть времени они проводили в обществе необычной садовницы. С ней они встретились на второй день пребывания во дворце. С убелённой головой, облачённая в простое тёмное платье, она всегда с ласковой улыбкой ухаживала за клумбами с полевыми цветами – ромашки, колокольчики, васильки… лицо её было испещрено гусиными лапками от улыбок, особенно сильных у потускневших синих глаз, веявших спокойствием и умиротворением. При разговоре она всегда чуть наклоняла голову и держала перед собой руки, как если бы на ней был непышный кринолин. Впрочем, так себя вели абсолютно все, потому это и не вызывало подозрений. Именно от этой садовницы-старушки они узнали и положение дел на Альбионе в настоящий момент, и как трудно было молодой королеве в первые годы правления, и как через политический брак восстанавливалась упавшая экономика, и как после всех этих трудностей налаживались дружественные отношения. Она была будто живым воплощением света и знаний одновременно. С ней не хотелось расставаться, тем более что при прощаниях она всегда с какой-то грустью смотрела на них. Прошла неделя, и путникам настала пора возвращаться в Империю. Они попросили о сопровождении Ричарда и Бригитту, так как хотели ещё немного поговорить с ними. Просто поговорить, без всяких стеснений. Просьба их была выполнена. - Жаль, что мы так и не смогли увидеться с Эстер, да, Авель? - Возможно. А вдруг она и сама не сильно хотела с нами встречаться? - Вы… только не говорите, что… - Пап, это и так понятно! – На вмешавшихся в разговор людей тут же был поднят несколько недоумевающих взгляд красных глаз и глаз цвета замёрзшего озера. Бригитта же, смеясь, продолжала разъяснять ситуацию отцу: - Бабушка всегда любила такие переодевания, так что не удивительно, что они её не узнали! Взгляд путников приобретал большую осмысленность, а вместе с ней и большее отчаяние. Верить в правду не хотелось упорно. А принцесса не останавливалась, считая всё это действительно забавной ситуацией: - Та старушка, с которой Вы общались в саду, была не кто иная, как королева Альбиона, Эсфирь I, до коронации – Эстер Бланшетт! - Как… она… не может этого быть! – В сердцах воскликнул светловолосый юноша. Авель, тихо выдохнув, усадил Фортуну обратно, с горькой полуулыбкой ему объясняя: - Может. Мы с тобой ведь долго путешествовали, а человеческий век короток… жаль, что убедиться в этом нам пришлось на её примере. – Тихо добавил мужчина, ненадолго смолкая и что-то решая внутри себя. После, приняв решение, он поднял взгляд на Ричарда и обратился непосредственно к нему: - Пожалуйста, передайте Её Величеству наши извинения… или благодарность. Она поймёт, за что. - Хорошо. Путь после этого разговора прошёл в молчании. В нём же они и расстались. Как после стало известно, Авель Найтроуд скончался рядом с могилой Сет, рядом с ней же, по просьбе Иона Фортуны, графа Мемфисского, он и был захоронен. Всё, как он когда-то и говорил Эстер – у дерева, на берегу моря. Королева Эсфирь I умерла в возрасте 84 лет. Ион Фортуна женился и имел троих детей. Приняв обязанности своей почившей бабушки, Милки Фортуны, он поддерживал дружественные отношения с королём Ричардом, а позднее и с королевой Бригиттой. Являлся тайным советником «Императрицы», а после – и ею самой. На 296 году своей жизни он отошёл от дел и передал всё в руки молодых. Уже в 298 году к концу подошло и его собственное путешествие, именуемое «жизнь».