Фактор совместимости

Минувшим днём Учихи наведались на прием к Сакуре, не терпелось узнать, как дела у их малыша. Это мальчик. Единственное, что родители пока могли знать о его половой принадлежности. Кроха двадцати шести недель. Хотя уже и не кроха вовсе. У него забавная головенка, непропорционально большая в сравнении с тельцем. Худенькие ручки и пальчики с сформировавшимися ногтевыми пластинками. Длинные ножки, которыми младший Учиха периодически толкает папу-омегу, когда просыпается. Оказывается, телесная асимметрия малыша будет выражена примерно до тридцати трёх — тридцати пяти недель, времени, когда плод активнее всего начнет созревать И омеге, и альфе безумно хотелось взглянуть на личико своего чада, но негодник упрямо скрыл его ручонками, а под конец процедуры подавно повернулся к смотрящим на него родителям спиной, демонстрируя правильный изгиб позвоночника. Еще через пару недель Сакура обещает провести скрининг внутренних органов плода, тогда станет известно, чью половую принадлежность он унаследовал. Покидая стены клиники, Саске пребывал под сильнейшим впечатлением. До этого момента он лишь в фантазиях рисовал образ сынишки, когда разговаривал с ним, прильнув к выпуклому упругому животу Итачи. А теперь своими глазами увидел это маленькое беззащитное существо, живущее под сердцем любимого омеги, и так много приятного хочется выразить этому самому омеге за все то, что он внес в непростую жизнь бывшего военного. — Люблю тебя, — проговаривает Саске, сжимая руку Итачи в своей, и даже не сразу понимает, что омега никак не реагирует на высказанные ему слова. Он вообще ни на что вокруг не реагирует, поглаживает живот и что-то своё тихонько рассказывает малышу. Когда вернулись домой, Итачи, все так же, не проронив ни слова, будто загипнотизированный переодевается в домашнее и удаляется в спальню, где, сидя в кресле, нянчит внушительный живот, обняв его обеими руками и напевая колыбельные. Наблюдая за избранником, Саске предпочел пока оставить его в одиночестве, не хотелось вмешиваться в омежью родительскую идиллию. Если омега желает побыть наедине с ребенком, пускай. Альфа не всегда способен уловить этих тонких сакральных процессов пуповинной связи, а вот на психику родителей-омег она оказывает колоссальное влияние. Пожалуй, это была первая необычная причуда Итачи за минувшие недели беременности, и он заслужил того, чтобы насладиться ей в полной мере. А Саске тем временем подремлет на диване. Рабочая нервотрепка вымотала, а избыток положительных эмоций изрядно взволновал. Темнота слишком давила на единственный глаз, когда крепкий сон улетучился вместе с сумбурным сновидением, пришедшим на огонек. На тесном собранном диване Саске лежал не один. К мягкой спинке его прижал размеренно посапывающий омега, плотно упирающийся животом в альфий бок. Саске безотрывно наблюдал за Итачи, с каждой минутой рассматривая все больше милых сердцу черт в уже не жгучей темноте. Как же альфа его любил. И эту любовь невозможно донести словами, а порой, казалось, даже действия не могут отразить каждую грань необъятного чувства. Альфа безгранично надеялся, что Итачи изучил его в паутине их связи, и знает то, насколько дорог и любим. Он и их малыш, который скоро появится на свет. Не в силах сдержаться, Саске прикасается рукой к лицу спящего Итачи, едва ощутимо гладит скулы, дотрагивается до губ, таких манящих, что устоять невозможно. Целует почти невесомо, опасаясь разрушить блаженный сон, но понимает, что поздно опасаться, когда Итачи целует в ответ. Почти сразу, невинный поцелуй эволюционирует в требовательный, страстный. Руки пары неистово вцепляются в тела друг друга. Саске даже не замечает, как под жадным натиском его пальцев мнется одежда омеги, сброшенная на пол, не улавливает того момента, когда раздевается сам. Всё как в сладком бреду, где есть только они вдвоем: альфа и омега, пришедшие друг к другу извилистыми тропами с сотней перекрестков. Тело и разум плавятся под волей желания, вновь и вновь хочется чувствовать друг друга каждой клеточкой тела, растворяясь в этих ощущениях. Альфа кладет омегу на живот, подложив под него пару мягких подушек, покрывает ровную спину Итачи россыпью поцелуев, гладит шершавой ладонью горячую кожу, спускаясь от плеч к ягодицам, сминая их, раскрывая омегу своему взгляду. Узкий вход пульсирует от возбуждения, извергая терпкую влагу. Во время беременности ее немного, и из раза в раз Саске опасался ненароком сделать своей паре больно, и каждый раз эти опасения оказывались напрасны. Итачи охотно прогибался навстречу пальцам альфы, ласкающим изнутри, надавливающим на давно изученные чувствительные точки. Чуть вывернув нежные покрасневшие края входа, альфа касается их языком, чувствуя пряно-сладкий привкус смазки, имеющей свойство сносить альфам крышу. Громкие упоительные стоны Итачи ласкают слух, будоражат сознание. Терпение лопается внезапно, словно передутый воздушный шар. Утробно зарычав, альфа меняет условия этой сладкой игры: вытаскивает из-под омеги подушки, кладет его на бок, тесно прижимая к себе за живот и подбородок, едва сдерживается, дабы не войти в любимое тело на всю длину. Тяжелая опустившаяся матка омеги не позволяет таких маневров, и даже будучи пьяненным страстью следует быть предельно осторожным. Сперва сдерживаться давалось сложно, но со временем Саске привык. Двигается медленно, осторожно, и каждая фрикция играет острейшим импульсом для чувствительного нутра Итачи. Запредельно хорошо, и омега сам глубже насаживается на член альфы, забив на боль. Аккуратно добавив темпа, Саске пыхтит, уткнувшись в волосы своей пары, вдыхая их аромат. От внутреннего жара, на висках проступает пот, разум теряется в нахлынувшей эйфории. При всем желании настолько одержимого своей страстью к омеге самца надолго не хватит. Не сдержав стона на грани рыка, альфа наполняет нутро Итачи спермой, тугие стенки плотно входа плотно обхватывают узел и от совокупности ощущений сознание начинает плыть. Случившаяся вязка подводит к разрядке и омегу, отчего тот беспомощно обмяк в объятиях альфы. Какое-то время оба лежат недвижимо, и в этой пропасти сладкого бессилия в живот омеги перепадает слабенький толчок. — Ну вот, мы его разбудили, — с досадой констатировал Итачи. Саске на это ничего не отвечает, но как только природа позволяет расцепиться, кладет омегу на спину, а сам сползает ниже, дабы прильнуть головой к беременному животу. — Прости, малыш, обязательно компенсирую тебе все пережитые неудобства удобной кроваткой, где ты сможешь крепко спать. И где не будет так тесно, как в животе твоего папы-омеги. А когда подрастешь, накуплю тебе красивых игрушек и покатаю на качелях в парке. Тебе обязательно понравится. Когда внутри живота Итачи раздается куда более внушительный толчок, в ту самую сторону, куда Саске упирался головой, омега не сдержал смеха. — Считай, что он поймал тебя на слове. Или всё еще обижен. Прижавшись теснее к выпуклому животу, альфа целует упругую кожу, поглаживая ее рукой. — Не обижайся, солнышко. Ты не представляешь, какой у тебя потрясающий и красивый папа-омега. Вот увидишь его и сразу меня поймёшь. И простишь. Я уверен. — И на своего папу-омегу тоже не обижайся, — вклинился в диалог Итачи, скрестив свою руку с рукой альфы, поверх живота. — Не потому что я весь из себя потрясающий, а потому, что когда увидишь своего папу-альфу, поймёшь, как тяжело живется беззащитному омеге рядом с этим обворожительным самцом. — Не верь ему, — перебивает Саске. — Никакой он не беззащитный. При погонах в доме — я, а строит меня- он. — И ничего я тебя не строю! — возмутился омега, приподнявшись на локтях, дабы пристыдить лгуна суровым взглядом. — Строит, строит, — не унимается альфа. — То глазками своими колдовскими гипнотизирует, то запахом, то расхаживает по дому в одних обтягивающих трусах. Я кроме как о нем больше ни о чем другом и думать не могу. — Да иди ты, — снова прыснул омега, повалившись обратно на подушки. А угомонившийся внезапно малыш, кажется, смог понять обоих своих родителей.

* * *

Так уж вышло, что на очередное УЗИ Итачи пришлось приехать одному. У Саске на работе невообразимый аврал, посему альфа поддерживает свою пару морально на расстоянии. Малышу пошла двадцать восьмая неделя, и он заметно подрос с прошлой встречи, как подмечает Итачи. В прошлый раз ребенок лежал поперек матки, а сегодня предстал в ножном предлежании. Омега впервые видит его личико: сомкнутые выпуклые веки, маленькие губки и курносый носик. Хорошенький. Однако Сакура обещает, что к полному созреванию, ребенок будет выглядеть иначе: тело приобретет более гармоничную форму, черты лица обрисуются яснее, и когда он родится, станет хорошо видно — на кого малютка получился похож. Сегодня Харуно возится долго, от и до изучая органы плода, исключая их деформацию или внутренние патологии. — Ну, что могу сказать, внутри тебя развивается здоровенький и очень непоседливый малыш-омега, — с улыбкой заявила Сакура. От нахлынувшего волнения руки Итачи задрожали. Будущий родитель замер не в состоянии вымолвить ни слова и даже не осознавая того, что улыбается, все еще не отрывая взгляда от монитора, откуда долгожданный малыш передавал свой безмолвный привет. Так странно, планируя беременность, Итачи очень опасался вынашивать омегу. Как заботливого родителя Учиху пугал тот факт, что малыш-омега может перенять от него иммунологические проблемы. А теперь все эти опасения кажутся такими абсурдными. Как вообще можно было опасаться вынашивать омегу? Этот маленький сгусток нежности, который уже в утробе настолько полюбил своего папочку, что подарил ему легкую приятную беременность в его-то годы. Словно хочет убедить в том, что все будет хорошо, только бы папа-омега поверил и дал ему, своему малютке, шанс. Это был первый раз за минувшие недели беременности, когда Итачи захотелось заплакать.

* * *

Домой омега не торопился, бредя по осеннему скверу, будто зачарованный. Вновь общался со своим малышом, положив свободную руку на живот. Красивый омега, в длинной клетчатой рубашке для пузатых, узких брюках и пальто, которое при всем желании невозможно было застегнуть. В глазах окружающих Итачи был чертовски мил и казался отрезанным от всего остального мира, что прибавляло прелести общей картине. Наверное, первым делом следовало позвонить Саске, но, остановившись на скамейке под клёном, омега набирает номер матери. — Что ж, можете забыть про спокойное отцовство и ремонт в квартире, если он пойдет в тебя не только полом, но и повадками — комментирует, смеясь, мама Итачи по имени Микото. — Каждый день на стенах будут появляться новые рисунки шариковой ручкой и красным фломастером, а на паркете полосы выдавленной зубной пасты, которой он будет измерять расстояние от балкона комнаты до кухонного подоконника. Сон по ночам — для слабаков. А бутылочку с детской смесью подавайте только в двойном объеме, не меньше. Но больше можно. Я уже не говорю о купании в песочнице и о любви к дождевым червячкам, которых без конца нужно класть рядом с собой в коляску. Ну вот, рассказы мамы вновь заставили Итачи улыбаться. — Приезжайте в выходные, а то я уже соскучилась, — на прощание произносит Микото, и омега обещает выполнить пожелание матери. Стоит нажать отбой, на телефон сию секунду поступает сообщение от Саске. «Перезвони, как освободишься. Очень жду.» Перезвонить… Пальцы Итачи застыли на месте, так и не дотронувшись до кнопки вызова. Откуда-то извне накатило странное опасение. Любимый альфа — прагматичный военный мужчина. Возможно, как и любому самцу до мозга костей, ему хочется, чтобы их с омегой первенцем стал альфа. Носитель завидного генома и мощной тяжелой энергетики, как и сам Саске. Сын-альфа, который смог бы продолжить род и стал бы предметом гордости своего отца офицерского звания. Кроме того, у всех друзей Саске каким-то магическим образом уродились именно альфы, прям как на подбор. А старшему лейтенанту достался омега. Сообщать заветную новость по телефону Итачи не захотел. Так и ответил альфе — «Потерпи до вечера.» Позже омега с гордостью собирался сообщить своему избраннику о том, что ждет именно омегу и плевать ему на всякие мужланские стереотипы. Саске в любом случае примет любого ребенка как должное, но всё же хочется, чтобы он был так же счастлив известию, как и его пара.

* * *

— Потерпи до вечера, значит, — напряженно комментирует Саске присланную ему sms. Легко же Итачи говорить, притаился коварно с хитрым секретом и изводит своего альфу ожиданием. Между прочим, начальник охраны мэра всё утро на иголках. Ждет звонка от любимого, как небесной манны в засушливой пустыне. Альфе не терпелось узнать, как поживает их малыш, что у него новенького, и кем он всё-таки родится. Открывающаяся дверь в кабинет Учихи отвлекает его от работы. Надо же, Саске ничуть не удивлен, узрев в высоком проеме Узумаки. Как всегда, Наруто явился без стука, как всегда с дебильной улыбкой от уха до уха. В его руках коробка с большой пиццей и два стаканчика горячего эспрессо, выстаивающие на коробке, как на подносе. — Тебя радужной пыльцой в коридоре осыпало, или миллион в лотерею выиграл? — со свойственной себе кирпичностью любопытствует Учиха. — Да нет, я с Сакурой разговаривал минут двадцать назад. Какой же ты всё-таки скрытный говнюк, а ведь я очень за вас рад. Вот, — Наруто выставил на стол коробку с пиццей и кофе, — отметить хотел. Разделить твою радость, так сказать. — Ты вообще о чем? — Саске удивленно прищурил глаз, выжигая взглядом дыру во лбу Узумаки. — Как о чем? О твоей длинной шее, на которую ты вскоре усадишь своего второго омегу. И будешь гордым отцом семейства, в окружении любящих тебя «самочек». Учиха так и завис, безотрывно буравя взглядом улыбающегося Узумаки. Второго омегу, значит… Далеко не сразу до альфы дошло, что речь идет о его сынишке. Странно. Почему Саске узнает о половой принадлежности своего крохи от левого дяди? Озарение снизошло так же внезапно, как и улыбающийся Узумаки в дверях кабинета. Ну, точно: Итачи хотел сделать вечерний сюрприз, а эта болтливая альфа-парочка испортила всю малину. — Наруто, ты неугомонное трепло, — раздосадовано вынес вердикт Учиха, на что именованный треплом округлил и без того большие глаза. — С какого это? Нет, вы посмотрите на него… Я к нему с поздравлениями, а он обзывается. Совсем у тебя уважения к начальству нет, Учиха. Возмущений Узумаки Саске уже не слышал, в его голове будто цветные фейерверки разверзлись, порожденные дивной новостью. Надо же, крошка-омега. Маленькая копия Итачи: чудесная, красивая и чувственная. Гордый и счастливый Саске будет заботиться о двух своих омегах, как самый настоящий самец до мозга костей. В воображении спешно нарисовалась прелестная картина: он, Саске, будет возвращаться вечерами домой с полной корзиной гостинцев, а его солнышки облепят своего альфу с двух сторон, заставив позабыть все тяготы минувшего дня и окунуться в омут нежности и истинного уюта. Наруто так и не понял, за что внезапно опиздюлился, но обиды на взволнованного Учиху не держал ни капли. Тот сперва отсиживался с кирпичной рожей, а теперь улыбается как кретин, что с такого человека взять? — Так что, я тебя поздравляю? — не унимается Наруто, по-братски распахнув объятия. — Шампанское бы принес, но ты ж трезвенник, да и за рулем к тому же. — Спасибо, — наконец, молвит Учиха, охотно принимая лучи дружеского позитива от Узумаки, позволяя потрепать свою шевелюру и быть похлопанным по плечу. — Кстати, я заказал вам подарок. Знакомый человек проверит все на качество и доставит его прямиком к тебе домой где-то послезавтра, — хвалится Наруто, добравшись до теплой пиццы с сыром, оливками и пепперони. — Что за подарок? — не на шутку заинтересовался Саске. — Безлимитный купон на доброжелательный и приветливый характер для главы семейства, — с серьезнейшим видом отчитался Наруто, но оценив новый оттенок кирпичной физиономии Саске, решил, что тому сейчас не до шуток. Волнуется, бедняга. — Да ладно, в семье ты и без того няшка, а вашему омежке от дяди Наруто коляска-трансформер и набор подвесных погремушек. — Затейник, блин, — добродушно усмехнулся Учиха. — А то. Ну, за здоровье будущего младшего Учихи? — предлагает тост Наруто, подняв стаканчик кофе. — И да, после его рождения ты не отбрешешься, обмывать будем, как положено. Саске на это ничего не остается, кроме как согласно кивнуть, коснувшись своим стаканом стакана Узумаки.

* * *

Итачи мало обрадовался известию о том, что Саске сегодня задержится, хотелось уже поскорее увидеть свою пассию и сообщить ему новости о ребенке. Подсознательно Итачи понимал, что альфе действительно безразличен пол их сына, лишь бы кроха родился здоровым, так откуда же столько переживаний? Может, оттого, что Саске всегда общается с сынишкой, будто с потенциальным альфой? И в своих мыслях автоматически готовится воспитывать дисциплинированного старшего лейтенанта Учиху-младшего? Или даже подполковника… Боги, ну и бред же лезет в голову. Малыш внутри согласно пихнул папу-омегу ножкой, после чего активно зашевелился, дав понять, что он проснулся. — Хороший мой, — проговорил с нежностью Итачи, поглаживая живот через ткань плотной пижамы. — Я тебя очень жду. И твоего папу-альфу тоже очень жду. С его работы, — тяжко вздохнув, присел в кресло. — А то долго он что-то. С тех пор, как кроха мог слышать своих родителей, Сакура рекомендовала почаще с ним общаться, чем Итачи и Саске не пренебрегали. Уже внутриутробно ребенку важно знать то, что он желанный и любимый своими родителями, оттого, обняв упругий живот, Итачи вновь рассказывал сыну-омеге о том, как любит его и постарается быть образцовым омегой-папой, чтобы подать хороший пример своему ребёнку. Будущий осчастливленный родитель совсем заговорился, даже не заметил, как сыночек смиренно притих под размеренные рассказы своего папы, в чьем животе проживает уже целых двадцать восемь недель. На улице стало совсем-совсем темно, а времени перевалило за девять вечера. Омега хотел было перезвонить Саске, однако буквально через десять минут, в дверном замке раздался аккуратный щелчок. Альфа вошел в квартиру тихо, даже не включая свет в прихожей и, скинув обувь, сразу же нырнул в гостиную, именно туда, откуда острее всего манил насыщенный аромат беременного омеги. — Ты долго, — огорченно выдал тот, покинув нагретое местечко, дабы обнять уставшего с виду альфу, однако вместо объятий омега с ходу получил в руки огромный букет из белых лилий и незабудок. К лилиям у Итачи особая страсть, эти цветы он любит с детства, с тех самых пор, когда впервые услышал их тонкий запах в родительском саду, около клумбы. Уже вручив букет, Саске обнимает омегу рукой и целует в краешек губ, затем с гордым и одновременно довольным лицом являет Итачи огромный фиолетовый пакет. — Что это? — улыбчиво и заинтриговано спросил омега, взяв пакет в руки. Презент с виду массивный, но на деле лёгкий. — Открой и посмотри, — не менее интригующе ответил Саске, терпеливо выжидая. С минуту Итачи не то с волнением, не то с опаской изучал пакет глазами, но все-таки решился вывалить его содержимое на диван. Первое, что предстало перед взором — детское одеяло нежно-сиреневого цвета, судя по виду и качеству — изысканной ручной вязки, а в него завернуты пара нарядных наборов детских вещей: рубашечки, ползунки, шапочки, рукавички и забавные пинетки той же ручной вязки. Это первые вещи, маленького Учихи. А то Итачи, все тянет: рано, да рано. Успеется. Крошечные одежки выглядели неимоверно мило. Неужели вскоре семья пополнится настолько маленьким существом? Эти мысли порождали приятное волнение в душе Итачи. В купаже с детским набором из пакета вывалился легкий мягкий волокнистый плед. Омега давно такой просил, а стоило выехать по магазинам, про желанную обновку дружно забывали. — Нравится? — поинтересовался альфа, усевшись позади Итачи и скрестив руки на его большом животе. — Конечно, нравится, — согласился, все еще заворожено разглядывая детские вещи. — Подарки моим обожаемым омегам, — с неподдельной гордостью заявил Саске, уткнувшись носом в загривок Итачи. — Еще бантик есть, бирюзовый и лиловый. На выбор, — указал на маленький нераспакованный мешочек. Вникнув в слова альфы, омега вытаращился на него округленными от удивления глазами. — Откуда ты узнал? — О чём? — О том, что у нас родится омега. Разочаровывать Итачи тем, что его сюрприз сорвали Сакура и Наруто, Саске вовсе не хотелось. Поэтому альфа решил пойти мягким благородным путём. — Почувствовал. Гордость и нежность внезапно зашкалили. Как оказалось, из-за вас, моё прекрасное омежье семейство, — Саске крепче сжал объятиями Итачи, поглаживая его беременный живот. — Буду носить обоих на руках, любить, заботиться и защищать всеми силами. Вы — моё всё. Итачи старался держать себя в руках, хотя на деле едва не растаял, как горка мороженого под знойным солнцем. Что может быть лучше дорогой пары, согревшей под своим могучим крылом их, двух своих родных омег, которые обязательно ответят альфе взаимной теплотой. — Я очень переживал. Думал, ты расстроишься, если узнаешь, что он не альфа, — признался стыдливо Итачи. — Глупый омега, наказать бы тебя за такие мысли. И, будь уверен, обязательно накажу, когда родишь. Ответишь по всей строгости обещанного мне полгода назад стриптиза. — Кобель, — шутит Итачи, припоминая эту самую просьбу от альфы, на которую так и не отважился полгода назад. Подозрительно застеснялся. — Кстати, это не всё. Итачи не понял, к чему Саске это сказал, прежде чем ненадолго выпустить свою пару из объятий. Зашарив во внутреннем кармане пиджака, альфа достал маленькую бархатную коробочку, и омега немного опешил, когда перед его взором предстало аккуратное обручальное кольцо с гравировкой и органичным квадратным камушком. Не спрашивая согласия или несогласия, альфа надевает кольцо на безымянный палец левой руки Итачи. — Когда-то ты сказал, что женитьба для тебя — необязательная формальность. В конце концов, мы пара. Тому доказательством служат моя метка на твоей шее, и чудо, живущее в твоем животе. Тем не менее, в отличие от тебя, я, вероятно, слишком консервативный, слишком хочу зваться твоим мужем не только по метке, но и по паспорту. И, раз уж у нас всё так быстро закрутилось — ничего. Свожу тебя под венец после рождения сына. Кольцо мне, к сожалению, носить не на чем, зато удавлюсь от очередного наплыва гордости, при виде супружеского статуса в своих приписных. Очередное напоминание о том, что принадлежу такому прекрасному омеге, — Саске игриво коснулся щеки Итачи, в то время как омега увяз в болоте лёгкой задумчивости. — Ну, Итачи, ты чего? — взволнованно спрашивал Саске. — Прикидываешь в уме — оставишь ли свою фамилию, или возьмёшь мою? Шутку омега не сразу просёк, а когда просёк от души рассмеялся, уткнувшись лицом в плечо Саске. — Свадебное торжество устроим в Богадельне. Танцевать будем под звуки выстрелов девяносто второй беретты, а Сасори будет шафером. — Итачи, я серьезно, — упреждающим тоном оповестил альфа. — Хочу скромную роспись в вашей мэрии. А когда гостей увлечет праздник, сбежать через запасной выход и уехать к морю, хотя бы денька на три. Я, ты и наш малыш. — Хм… Будет сделано, — твёрдо обещает Саске. Желание Итачи импонирует ему более чем. Однако все эти хлопоты — потом, а пока, поскорее хочется прихода января. Будущим родителям не терпится познакомиться с сыном.