Сказочка для взрослых

Жили были дед да баба. Жили не тужили, баба хозяйство вела, дед по мере сил помогал ей, дрова колол, огород полол, воду носил да в лес ходил. И вот пошел как-то дед в лес за ягодами и набрел на полянку — а там этих ягод разных видимо-невидимо: и брусника, и земляника, и черника, и какая-то дивная ягода, по виду на малину похожая, а на вкус — как сливочная помадка. Подивился дед, как это так все ягоды сразу созрели, но пока голова думала, руки шустрили, с кустиков ягоды собирали да в лукошко складывали, а по пути пару ягодок в рот закидывали, для дегустации товара, так сказать. И наелся дед тех ягод, сладких да ароматных, и побежала у него по венам кровь, повеселел дед, разрумянился и почувствовал, как приходит к нему настроение игривое, давно уже позабытое. Обрадовался дед, схватил лукошко — и домой, к бабке. — Бабка, а бабка, а смотри, что у меня есть, — крикнул он, вбегая в избушку и стягивая портки. — Ох ты ж, охальник, стыдобища-то какая! — вскрикнула бабка, увидев, что дед-то из леса и правда с подарочком пришел — вон какая шишка в штанах. — Вот и пойдем, говорю, бабка порадуемся, молодость вспомним, — начал подкатывать к ней дед, в сторону перин пуховых подталкивать. — Да погоди ты, старый, не слышишь, что ли, корова не доена, пол не метен, еда не готова, а ты тут со своими игрищами срамными! — уперлась бабка. — Вот по хозяйству справлюсь — тогда и вспомним ее, молодость-то, а сейчас пойди вон от меня, а то ухватом тебя огрею, чтоб охолонул малёхо! Пригорюнился дед, опечалился, а что делать-то — до деревни далеко, да и к кому там яйца свои молодецкие подкатывать: к замужним бабам только сунься, потом костей не соберешь — так отходят мужики деревенские. Девки молодые нецелованные — им замуж выходить, за них отцы да братья за батога возьмутся, а уж совсем старух и любить-то страшно, того и глядишь — помрут под ним. Думал дед, думал, шишку свою теребил да и надумал. — Бабка, ты ж тесто поставила на хлеб? — Поставила, как же не ставить! — удивилась бабка. — Как же без хлеба-то, ты что, старый, молодость в штанах появилась — так и ум в голове убавился? — Нет, бабка, давай-ка ты испеки мне колобок, да не простой, а мягкий, сдобный, с корочкой хрустящей, но не колючей — я в нем дырочку апосля сделаю да и использую как игрушку для утех молодецких, покуда ты по хозяйству справляться будешь! — Ох, и похабник же ты, дед! Вот уж и правда — седина в бороду, бес в ребро, — пробурчала бабка, однако просьбу дедову выполнила и слепила колобка — круглого, сдобного, мягкого, упругого, но без изюма, соли и специй жгучих, дабы здоровье дедово не портить. И вышел у нее колобок румяный да ладный, большой да округлый: сколько есть мужицкого хозяйства — всё войдет и еще донце останется, чтоб насквозь не дырявил. Одна напасть — из печи колобок шибко горяч вышел, как бы не обжегся дед, хозяйство свое не попортил, вот и решила бабка на окно блюдце-то выставить, чтобы остыл быстрее да дед его и оприходовал. Поставила она, значит, блюдце, а сама пошла корову доить, а дед всё ходит кругами вокруг долгожданной игрушки да постанывает в предвкушении, и до того ему захотелось, что дырочку он решил проковырять сразу, чтобы как остынет — так его в дело пустить. И начал дед корочку сколупывать и мякиш доставать, а сам приговаривает: — Вот так, мой хороший, вот так, побольше надо мякиша достать, чтобы влезло, токмо осторожно бы — кабы лишнего не вынул, а то шишка у меня хоть и молодецкая, но все ж не шестнадцать годков мне. И услышал колобок деда, и понял, что за судьба ему уготована. Испугался колобок и, как только дед его из рук-то выпустил, сразу прыг за окно — и бежать из этого дома развратного, пока его колобочье тело девственности не лишили.