Мотылек на снегу

Повисла тишина. Только вздрагивал челнок, да у разрядов за бортом не было ни начала, ни конца. Они шли через грозу... Флай опустила взгляд – смотреть в глаза Бруно было куда больнее, чем на слепящий коридор вспышек. Как она ошибалась в нем... Нет, она сама ни за что не сдала бы своих подельников, но вот вряд ли это можно назвать честью... Откуда у карманницы честь? Зато Бруно она... А он помогал ей, рискуя жизнью. Может быть, даже не только собственной. Кто знает, чья помощь ему понадобилась, чтобы всё это провернуть? – Боюсь, мне нет прощения... – криво улыбнувшись, нарушила она молчание, возвращаясь от не слишком приятных размышлений. – Вы могли благополучно забыть о том, что меня видели, не рискуя ничем, и свалить – всё равно вас скоро переведут. Как и отца... А взамен я вас обидела сегодня, вам влетело на танцах и от меня, и от Кела. Зачем вы вообще его зацепили, не умея драться?! – У меня были на то причины, – отозвался Бруно. – Достаточно серьёзные. Но вам не за что просить прощения, потому что вы не обидели меня. Был момент, когда я подумал, что всё для меня кончено, и больше вы не то что видеть – слышать не захотите обо мне... – Хатт, какая я злая... – пошутила рыжая, правда, не слишком весело. – Да нет, Бруно. Не захотела бы – если бы вы меня сдали... Но вряд ли это вас бы тогда волновало. А встреча с отцом была нужна по-любому, как я понимаю. Чем бы она ни закончилась. Или я бы перестала воевать с ним в своей душе, узнав от него самого, что мы с Зимой ему не нужны и успокоившись на этом... Или так, как сейчас, когда познакомилась и... Но в любом случае – я была бы вам благодарна. Ну, может быть, не прямо сразу, – улыбнулась она. – Значит, я всё сделал правильно, – впервые с момента посадки на базу Бруно улыбнулся. – Ну... очень неожиданно... – уклончиво улыбнулась Флай. – Вы не сделали исключения даже для... коммандера... Я ему на станции тоже – как татуинский снег на голову. ...Хотя она думала о Маареке Штеле, как об отце, но называть его так вслух у неё пока получалось как-то через раз. – И ещё мне показалось, что когда вы говорили, что никакая карьера не стоит дружбы, то вы ведь говорили о вашей – с ним? – внимательно посмотрела она на него. Где-то далеко-далеко впереди, среди мрака и молний, появился маленький, сияющий ровным светом кусочек облака, пронизанного лучами солнца... – Не зря же фамилию мою из его личного дела знали, и видели Марину... – продолжила рыжая. – И он там, на обзорной площадке, выговорил мне за мою выходку по отношению к вам. – Маленькое уточнение, – вздохнул Рейбан. – Флай, я видел досье коммандера. А коммандер своего досье не видел. Вы уверены, что хотите спрашивать об этом дальше? Зеленые глаза пепелили доступную им часть лица Рейбана несколько секунд. Если он видел досье отца... Это что, входит в полномочия снабженца? – Твою гунганскую мать... – немного справившись с волнением, улыбнулась она. – Бруно... Вы меня почти пугаете... Но даже если это такая страшная тайна, то лучше знать. Иначе... Иначе же я придумаю хатт знает что. – Я работаю на внутреннюю безопасность, Флай, – ровно заговорил Рейбан. – Вообще-то это страшная тайна, но вы сегодня и так узнали столько страшных тайн, что одной больше, одной меньше... Мне поручена слежка за коммандером, именно поэтому мы получили назначение в одну систему. И я пишу доклады о том, что он делает. Доклады, которые могут подтвердить его лояльность. А могут и не подтвердить. Можно ли называть меня его другом, судите сами. Наверное, если бы не сработали дефлекторы, и клубок молний влетел в коклит, она была бы меньше поражена, во всяком случае в первые секунды. Нет, до такого она даже и не додумалась бы... – Какой-то день откровений... С самого утра, – вырвался у неё смешок. – Но вы всегда, Бруно, были больше похожи на шпиона, чем на снабженца... Даже, когда признавались, что вы такой страшный и всемогущий снабженец. Выдают подобную информацию, чтобы скрыть ещё более страшную, – усмехнулась рыжая, ей было здорово не по себе, поэтому всё сказанное было только способом не длить молчание. – А вы сами-то не жалеете, что сказали мне это? – Это означает, что снабженец я хороший, а вот безопасник так себе, – Бруно смотрел на просвет в тучах. – А должен жалеть? Хатт, если он хочет, чтобы она, Флай, знала, что она на крючке... А крючок этот такой искусный – аж тройной – она сама, отец, и даже Зима... И срываться нельзя ни в коем случае – потянет всю связку. То тогда жалеть, безусловно, не должен. Но он при таких возможностях рискует жизнью, чтобы помочь... Он друг. Ей не в чем его упрекнуть. Да, пока... Но когда страшный ворнскр, который дружит с мелким фелинксом, говорит ему, что вообще-то он питается такими вот, как он, то что должен чувствовать кошачий детёныш, беспомощный, как она сейчас? – Да нет, Бруно, вы очень хороший безопасник... – негромко сказала она. – И жалеть вам не придётся. В любом случае. ...Потому что детёныш фелинкса никаким образом не может надрать задницу ворнскру. Даже если такое желание возникнет... – Я в вас не сомневаюсь, – серьёзно ответил ей Рейбан. – Мы снова выходим на орбиту. Смотрите, вот та звёздочка – это вторая станция. Облёт Рейбан провёл по всем правилам гостеприимного хозяина: обстоятельно рассказал о том, как и почему размещают станции у планеты, за какое время может быть перехвачен нарушитель, от каких угроз оборонительные сооружения защищают планету... Челнок дважды нырял в атмосферу, срезая путь. На третий раз Рейбан спросил: – Четвертую смотрим, или отвезти вас назад? Рыжая осматривала все с интересом – Бруно был не только хорошим снабженцем и по совместительству безопасником, но и рассказывал хаттски увлекательно. Ну, и потом её радовало, что не было больше поводов возвращаться к тому разговору. Вот только её беспокоило – не объявили ли в клинике случайно тревогу... – Давайте оставим её на следующий раз... – попросила она с немного смущённой улыбкой. – А то вряд ли Лахтан удовлетворится моими объяснениями, что я ведьма и вылетела в вытяжку на дроиде-уборщике... И спасибо, Бруно... – Даже если я скажу, что лично видел, как вы это делаете? – невозмутимо спросил Рейбан. – Правда, придётся быстренько переименовать челнок в дроида-уборщика... Ну, чтобы не вышло, что я обманываю. – А вы так щепетильны в отношении вранья? – Флай быстро взглянула на снабженца внимательными глазами цвета морской глубины. Вопрос был совсем не праздный. – Скажем так, когда нет жизненной необходимости солгать, я предпочитаю этого не делать, – спокойно отозвался Рейбан. – Под жизненной необходимостью я понимаю, например, необходимость спасти чью-то жизнь. Или сохранить государственную тайну. Ну, или что-нибудь примерно того же уровня ответственности. Всё прочее... А зачем? Ложь рано или поздно всё равно всплывёт, и что мне тогда делать? С моей работой репутация – это если не всё, то очень многое, Флай... Раз обманешь – кто мне потом поверит? – Какую работу вы сейчас имели в виду, Бруно? – поддела его рыжая, бесхитростно улыбаясь. – Их же у вас две... Ну, а вот умолчание... – продолжила она, – это как считается? Вот именно – умолчание... Она никогда не считала его обманом. Но, хатт... Ей о стольком придётся умалчивать теперь... И сейчас это связывало её с Рейбаном, как связывает двух подельников выполненная работёнка. – А это смотря о чем умалчивать, – серьёзно ответил ей Бруно. – Независимо от того, какая работа. Флай взглянула на его полупрофиль с пушистыми ресницами и неслышно вздохнула. – Так это откуда же знаешь, во что оно выльется... – усмехнулась она, думая о своём. Вот так вот умолчишь о том, что летала на выставку... или там на экскурсию... А дальше уже как снежный ком покатился. И какая хрень из этого кома вылепится – даже её всемогущий Ома-Ома – ни сном, не духом... – Скажите, Бруно... Если я правильно поняла – для вас ваша работа имеет очень большое значение? Правда, не знаю, какая именно, – её слегка ироничная улыбка, скорее всего, осталась для его критического полуоборота тайной. – Не сочтите за беспардонность. Но для некоторых хорошо сделанная работа – почти счастье... Этими "некоторыми" был, понятное дело, ее босс. Не то чтобы она хотела провести какую-то параллель... Совсем даже наоборот. Дженаро был для неё... Нет, с отношениями и чувствами она путалась вообще, а насчёт босса – тем более. Он её часто бесил – вот это совершенно определенно. А остальному она названия не находила. Но ей было как-то грустно. Зачистка Бакраны от преступности – счастье? Неужели и для Бруно работа – всё? Как и для отца, значит... – Значение? – Бруно оглянулся на неё. – Каждая из работ – важна. Очень. Но счастье? Ну уж нет. Хвала Звёздам, мне есть от чего быть счастливым помимо работы. Я просто стараюсь делать её как можно лучше – иначе зачем вообще делать? А счастье я оставляю для других занятий. Он улыбнулся. "А какие занятия?" – так и вертелось на языке Флай. Но не сорвалось. Ну что ей даст, если он скажет, к примеру: лететь через грозу, ну или там – кататься на прилле? Он и так какой-то уж очень идеальный получается: рискует жизнью, потому что честь и дружба. Раскололся ей, что шпионит за своим коммандером. Но в чем причина такой откровенности... И какова её цель? А её босс – он один такой. Монах... Хатт... Как ей не хватает его... Рассказать бы ему обо всем случившемся сегодня... Но его нет. И, твою гунганскую мать – нельзя, выходит! – Вот вы меня заинтриговали, – посмеялась рыжая. – Вы же даже на танцах, там, на празднике, занимались своей работой! – Ну должен же я получать хоть что-то от своей работы помимо зарплаты, – рассмеялся Бруно. – Если заниматься одними бумажками, можно зарасти пылью. Девушки любить перестанут. – Если вас не переведут до осени, то, говорят, тут праздник сельский бывает... Просто необыкновенный! И девушки там тоже необыкновенные, Кел рассказывал, – она задорно улыбалась. – Вот, можете посовмещать приятное с полезным вволю... Бакрана была всё ближе. Со станции её голубоватое сияние смотрелось завораживающе, но Флай больше всего хотелось очутиться под белой пеной облаков, в Вышенках, обнимать длинную шею рыжего Огонька, мчась навстречу ветру... Что ей Вышенки? Когда-то она слышала, что дом – это не где родился, а то место, откуда тебе не хочется свалить уже никуда... И только в Вышенках она могла обдумать всё спокойно. Обдумать, как всё изменилось... – Да, если не переведут, – согласился Рейбан, прокладывая курс на Амму. – Вас как, обратно в окно, или цивилизованным способом? Ага... Вот будут глаза у ботанки на посту, и у Лахтана, если она войдёт, как все нормальные люди, через дверь, особенно когда не выходила... – Нет уж, где взяли, туда и верните, – заявила она. – Возможно, я не так щепетильна, но в ином случае будет такое палево, что одним только умолчанием не обойдёшься. Если, конечно, они не хватились ещё... – Думаю, хватились ещё пару часов назад, – невозмутимо сообщил ей Бруно. – Тем будет интереснее, не правда ли? – О, да... – протянула Флай, представляя, что там началось, если Лахтан позвонил Келу... Или ещё того хуже – в свою управу... А она вдруг преспокойно обнаружится в палате. – Хотите совсем добить Лахтана, потому что он вас не пускал в палату? – усмехнулась она. Ему-то что... Высадит и свалит. Но это же был её выбор, она хотела узнать – она узнала. И если в клинике поднялся кипеш, и ей придётся объясняться и врать, то она всё равно не жалеет. Рейбан посадил челнок на той же вип-платформе, откуда улетал. Посетовал на грозу, в которую они попали, попросил проверить электронику кораблика, и повёл Флай к ожидающему их спидеру. Там девушку ждала оставленная ею больничная пижама. Предоставив ей самой решать, переодеваться или оставаться в форме кадета, Бруно сел за руль и направился к зданию клиники. Флай и не думала оставаться имперским кадетом. Она надеялась вывернуться, а в форме не вывернешься точно. Она, может, и хотела бы оставить её себе... Ну, как знак встречи с отцом. Но куда она её спрячет в палате? Нет, рыжий кадет исчез и испарился. Как набуанская жрица. Обратная дорога всегда странным образом кажется короче. Наверное, ожидание чего-то нового и незнакомого, и нетерпение, с которым этого ждёшь, удлиняет её. А при возвращении время торопится – вот только сошли с челнока, а уже клиника почти... – Бруно, – негромко прервала наступившее молчание рыжая, – я даже не знаю, чем могу вам выразить свою... признательность. И не только за встречу с... Ну, вы меня понимаете, да? Но если вам что-нибудь нужно будет... Только скажите. Да, это было, наверное, опрометчиво. И Флай, которой она была пару месяцев назад, так бы ни за что не поступила. Тем более, у Рейбана и так все верёвочки в руке – дёргай не хочу. Но почему-то по-другому она не могла. Рейбан повернул к ней голову. Взгляд у него был очень серьёзным, и Флай поняла, что, возможно, сказала больше, чем следовало. – Я запомню, – тихо сказал Рейбан. Рыжая молча кивнула, с обречённостью ощущая, что увязла, как та птичка из набуанской пословицы. Только уже всеми коготками, да и хвостиком заодно. Нет, Бруно Рейбан, вы очень хороший безопасник. А она... Дженаро на неё нет... К зданию клиники спидер подкрался на цыпочках, если это сравнение было применимо к летающей машине. Вокруг здания было все спокойно, но Рейбан тихо хмыкнул, что-то заметив, и погасил габаритные огни и фары. Спидер растворился в сумерках. Окно палаты Флай было открыто. Если тишина около клиники немного её успокоила сначала, то открытое окно палаты разбивало все надежды хотя бы на незаметное возвращение. Сейчас она попадёт прямиком в объятия Лахтана. И это в лучшем случае... – Сдаётся мне, там засада... – хмуро посмотрела она в проём, в котором ничего не было видно. – Вы кого-то чувствуете? – спросил Бруно. Хатт... Надо привыкать к тому, что он и это знает... – А должна? – бросила на него быстрый взгляд рыжая. – Окно было закрыто же... Думаете, Лахтан проверял, не бросилась ли я вниз, не выдержав его общества? На ловушку же похоже... Что она никого не почувствовала, снабженцу... или безопаснику? – она не стала говорить. – Но не висеть же тут... – Вы сказали – вам сдаётся, что засада, – пояснил Бруно. – Я подумал, вы что-то почувствовали. Но раз нет... Спидер аккуратно снизился, зависая напротив окна. – Или всё-таки отвезти вас домой? – Спасибо, Бруно, думаю, меня и так выпишут, чтобы отделаться, – усмехнулась она, открывая дверцу спидера. Перешагнуть на подоконник было ещё проще, чем с него в кар. Флай молча помахала Рейбану рукой и мягко, как фелинкс на подушечки лап, спрыгнула в палату. – Флай, – окликнул ее Рейбан, прежде чем отвалить в сторону от стены, – спасибо. Спидер взмыл вверх. "За что?" – с запоздалым недоумением отреагировало её подсознание и оставило там заметку на потом, когда будет какой-нибудь промежуток в этой суматохе. Но сейчас немного важнее было другое – Флай одним взглядом охватила всю палату. Там всё было в том же виде, в каком оставалось, когда она покинула клинику. Никого! Через два бесшумных шага, больше похожих на прыжки, она уже была в постели, накрывшись с головой и выдыхая... Кажется, хоть её возвращение останется тайной, во всяком случае, она могла на это надеяться. Потому что тайн у неё почти не осталось. Зато появился отец. И это событие теперь она должна хранить ото всех. Даже от босса...