Мотылек на снегу

Сейчас – не сейчас, но минут через десять по общегалу она тихонько постучала в его кабинет. В халате, который был великоват и немного длинен, и с заплетённой косой, она казалось совсем свойской. Дверь скользнула в сторону, впуская её. Дженаро уже сидел за терминалом, быстро просматривая присланные ему отчеты. – Не очень помешаю? Я только каф вам сварю... если нет ничего, что не подождёт до завтра, – внимательно посмотрела она на безопасника. Расслабленность – конечно, приятное ощущение, но... но пока лучше не расслабляться. Ей только предстоят все разговоры... А ей бы на работу... А там она постарается себя загрузить. Безопасник качнул головой. – Ты мне помешать не можешь, – он не оторвался от монитора, но улыбку Шер ощутила. – Даже если очень захочешь. – Хорошо, – кивнула Шер, отойдя к автоповару, и оттуда улыбаясь ему. – А вот отвлечь – могу... С этим бы Дженаро не поспорил – у неё чем дальше, тем больше к нему вопросов. Так многое хочется услышать. О Серенити. Обо всём, что было в его жизни... Каф варить она принесла свой. Только по-хейпански пока не хотелось. Вот когда они опять встретятся с Ником, опала с Хейпса будет снята. Первая чашка этого дурманящего ароматами, обжигающего до самого сердца напитка - будет для него. – Я вам сварю, как у нас на "Случае" любят – крепкий, горячий и очень чёрный, - решила она. Любят? Любили... Звёзды! Как же трудно привыкать к тому, что всё это осталось в прошлом. Пока озадаченный Шер автоповар выполнял программу, она осторожно подошла к розам, которые у Дженаро стояли и в кабинете. Тонкий аромат не перебивал даже запаха кафа... "Только память и цветы..."Но ведь самое ценное в жизни – всегда самое непрочное – ощущение тепла, радости, любви? Пока она здесь, она постарается, чтобы этих ощущений у него было много. Автоповар блямкнул негромко, но отчётливо, и Шер поставила перед своим родственником каф в чашке, размер которой во всех кафе и ресторанах именуют как "мега", потом немного плеснула себе и прислонилась к стене. – Спасибо, Шер, – на этот раз ей всё же достался взгляд. Дженаро чуть заметно качнул головой, к девушке подъехало свободное кресло. – Зачем стоять, словно бедному родственнику? Присаживайся. – Это привычка, – объявила Шер шутливо. – Вот так, большей частью, перед Риком стояла. Ага, и с чашкой кафа... – но на кресло она села. – А если серьёзно... Знаю, что вы заняты, поэтому не собиралась задерживаться. Но мне очень хотелось посидеть с вами. Можно – просто молча... – Я бы этого тоже очень хотел, – улыбнулся безопасник. – И мне неловко сходу показывать себя таким занятым... Но кто ж знал, что в моё отсутствие тут всё перевернут вверх дном... Я могу одновременно читать и слушать. Не стесняйся, ты мне не помешаешь. – Может быть, я тогда совсем не вовремя? – её почему-то очень обеспокоила его фраза про то, что всё перевернули вверх дном. Мало того, что она вызвала его на Альдераан... А ему теперь утрясать столько... Да и у неё самой чувство странное какое-то. Может быть, потому что ночь. Может, потому что ученица Дженаро вела себя странно... Может, оттого что снабженец очень любознательный... Может... – Не в смысле – в кабинет... На планету. Меньше всего я бы хотела навлечь на вас какие-то неприятности. – Я с этим разберусь, – отмёл её опасения Дженаро. – Не переживай. Лучше расскажи... о себе. Шер слегка улыбнулась. Что ж, похоже, они и впрямь родственники? – Просто сняли с языка. Я тоже хотела просить вас рассказать вашу историю, правда не сейчас. Мне давно хотелось знать о вас как можно больше. Ещё после того, как мы встретились год назад. И ещё почему-то хотелось, чтобы вы были на моей свадьбе... Но вот перед тем, как стать для всех неузнаваемой, я всё-таки решилась вас вызвать... Попрощаться с вами и примириться с тем, что я исчезну для всех, кто меня знал. Хотя, на самом деле, я знала, что это была наша цель и лучший выход для всех троих, ещё на Нар-Шаддаа... Да, я там жила и работала. Два года... – сказала она, словно удивляясь самой себе. – Меня звали Эни... Шер всё говорила и смотрела перед собой. Там перед ней была только недопитая чашка кафа в её руках. – Эни Ведж, – тихо откликнулся Дженаро. – Откуда вы знаете? – удивилась Шер …Её звали Эни Ведж, как ту молодую беженку – женщину, которая умерла на её руках от эпидемии. Высоколетальной эпидемии, охватившую планету, где лейтенант имперской медслужбы, бывшая на хорошем счету у руководства, полевой хирург не робкого десятка, совершила побег из СИЗО Имперской СБ… – Я знаю, – безопасник смотрел на монитор, но Шер чувствовала его взгляд. Спокойный и печальный. – Это очень трудно, когда у тебя умирают на руках... А ты ничего не можешь сделать. Ничего... Только прожить ещё одну жизнь – и за этого человека тоже. – Да, – очень тихо отозвалась она. – Медикаменты, прихваченные из больницы СИЗО, быстро ушли на то, чтобы хоть как-то снять симптомы. Но не вылечить... Я даже не знала, кто она была и откуда... Но я старалась, чтобы Эни Ведж стала неплохим врачом на Нар-Шаддаа... Всё, что я могла для неё и для себя сделать. Она покрутила чашку в руках. – Мне казалось, что ничего больше не будет – только жить на Луне Контрабандистов, потому что даже для родителей ты изгой и предавшая Империю, работать, чтобы не оставалось сил на воспоминания, не видеть солнца и свежего воздуха... и когда-нибудь погибнуть от руки своего же пациента, – не слишком весело усмехнулась Шер. – Но тут случилось то, ради чего стоило гнить в СИЗО, выдерживать допросы, бежать, прятаться... Я нашла себе пациента прямо на улице. Это был Ник... – её лицо будто высветили изнутри лучи невидимого солнца. – Пилот-одарённый, который почти до конца истощил свою Силу... Но это я поняла потом. И хорошо, что – потом. У меня было сложное отношение к Одарённым, – взгляд, брошенный на Дженаро, был немного виноватым, немного смущённым. – Именно из-за побега такого Одарённого, пленного повстанца, которого я лечила, я и попала в жернова ИСБ... Но я почти не жалею об этом. Ник предложил мне стать врачом на корабле. И наш странный экипаж спешно стартовал с Нар-Шаддаа, чтобы с приключениями добраться до Бакраны. Ну, а остальное вы знаете... – улыбнулась она. – Остальное – знаю, – задумчиво отозвался Дженаро. – Шер, есть в этом остальном что-то, что можно истолковать как угрозу безопасности Империи? Помощь военным преступникам, Альянсу, терроризм – что угодно, что можно предъявить в качестве серьёзного обвинения? Практика Силы сюда тоже входит, кстати. – Не думаю... – Шер сосредоточенно перебирала в памяти события недавнего прошлого. – Вы же знаете, что хоть Империя и считает нас с Ником виновными, но связей с Альянсом, с военными преступниками – нет, нет, и ещё раз нет... Такого даже не могло быть. Это Империя нас отвергла, а не мы её. Что касается практик Силы... Меня будут спрашивать, почему я стала Одарённой? – забеспокоилась она. – Будут, – серьезно ответил безопасник. – Потому что принято считать, что так не бывает. Либо кто-то позаботился подменить результаты анализов, либо произошло нечто, изменившее твою природу. И второй вариант вызовет вполне закономерное стремление узнать, как это получилось. Я не спрашивал до сих пор ни о чём. Но теперь мне нужно знать, чтобы понять, как тебя защитить. – Моя правда больше похожа на выдумку, поэтому я не знаю, найдете ли вы что-нибудь полезное... – расстроенно ответила Шер. Кажется, она ему очень осложнит жизнь, вместо того чтобы принести в неё тепло и радость... – На что похожа правда о моей жизни? – отозвался Дженаро. – Наверное – тоже... На легенду, – признала Шер. Две тысячи лет служения Ордену... Не верится. Ордену, который превратился в какой-то коммерческий проект для туристов. Выродился. И он остался один, за две тысячи лет потеряв тех, кто его понимал и разделял его идеалы, заповеди и устав Ордена... Похоронив близких... Один. – Прости, ты прав, я попробую рассказать... У Ника бы получилось лучше, – в её голосе только угадывался вздох. Кажется, он становился у неё неотделим от имени мужа. – Ты что-нибудь слышал о Раф-4? – Система Раф? – уточнил Дженаро. – Ну как же... Там целый флот висит на орбите, но ниже не суётся. Сморщенные Шару, старые с младенчества и бестолковые, внезапно дали нам такого пинка... – Ну, так вот... – начала Шер, тщательно подбирая слова. Она помнила, что они дали слово Залу не делиться тем, что произошло с ними, и даже на Дженаро этот запрет распространялся тоже. Хотя это означало бы затруднить ему её же собственную защиту и подставить его самого. Но храм в карстовой пещере, Золотые врата и мостик над золотой водой – который каждый раз вспоминается содроганием и болью, и рвущие душу улыбки на мертвых стотысячелетних лицах Народа – это останется тайной. Для всех. – Я бы очень хотела рассказать обо всём, но я дала слово... – подняла Шер глаза на безопасника. – Понимаете, мы были в экспедиции на одной из планет с погибшей от какого-то катаклизма древней цивилизацией. Похожей на Шару, или действительно Шару... Обследовали там руины их городов, пытались ходить по их постройкам. В итоге мы возвратились оттуда с неразрешимыми загадками и сюрпризами – немного артефактов, много волнений. И мидихлорианов в кровь – мне... – Они и такое могут? – удивлён Дженаро не был, скорее принял к сведению. – Ну, учитывая, что с ними даже Император ничего сделать не может – вряд ли это можно поставить тебе в вину... Теперь о том, что предстоит сделать. Я подам запрос на подъём из архивов дела Полы Каррада. Как только оно прибудет, я приглашу дознавателей. Тебя допросят под сывороткой правды. Я буду присутствовать и не допущу, чтобы тебе был причинен вред, или затронули те темы, которые лучше не поднимать. Это страшно, трудно, но... Это единственный способ доказать твою невиновность. Справишься? Дознаватели... Шер внутренне сжалась от одного этого слова. Три года прошло. Три года... А эти холодные глаза и слова, которые он цедил, почти не раскрывая рта, с убийственным презрением – будто вчера... Но ни его презрение, ни грязная ругань, ни пыточный дроид, ни даже письмо, показанное им, где родители высказались довольно прямо, что предательница им – не дочь, не сломало её тогда. Но теперь... Ей есть, что скрывать... – Справлюсь, не волнуйтесь, – храбро отмела она все свои сомнения. Нужно справиться. Другого выхода нет. И с ней Дженаро. .. – Хорошо, – безопасник взял её за руку и слегка сжал пальцы. – Всё будет в порядке. И в голосе, и в Силе звучала уверенность. – И ещё одно... В случае необходимости – будь готова попросить меня об обучении. Мои ученики под защитой Императора. Но это крайний случай. Ну конечно... "Вы Одарённая и ещё не служите Императору? Тогда мы идём к вам..." Или точнее – за вами... Она просит Дженаро стать её учителем... И этим оставляет кого-то на сухпайке. А у неё еще и уровень даже выше, чем у Ника... И можно представить, какие чувства этот кто-то затаит на Дженаро. Или даже не затаит... – А как это должно происходить, если придёт крайний случай? Публично? – Шер поставила чашку на стол и отодвинула подальше, чтобы не крутить её в руках. Да, она приняла к сведению и уточнила, но вряд ли она станет спасать свою шкуру, подставляя Дженаро... – Не имеет значения, но возможно, что придётся при свидетелях, – безопасник поднялся из-за терминала, шевельнул плечами, разминая мышцы, отошёл на середину кабинета. – В моем Ордене была своя формула принятия послушника. Тот, кто искал наставника, подходил к будущему учителю, опускался на колени, – Дженаро медленно и мягко опустился на пол, поднимая руки ладонями вверх над склонённой головой, – и произносил следующие слова: "Я ищу пристанища". Ответом были слова: "Войди в приют чистоты". Шер, следившая за движениями Дженаро беспокойными, как растревоженные птицы, глазами, тихо отозвалась: – Красиво... Но, как я понимаю, такой обряд не бывает всуе... И я действительно тогда стану вашей ученицей. – Да, – безопасник поднял голову, снизу вверх глядя ей в глаза. – Именно поэтому – крайний случай. Вряд ли твой муж обрадуется, если я сделаю его жену монахиней. Монахиней... Шер молчала и не отводила взгляда от синих глаз безопасника. Монахиня – она?! Но... Это была бы ложь... И Зал им обещал, что они с Ником останутся вместе... И всё это отмывание её биографии и имени было только ради их детей, которые у них когда-нибудь будут... – И... это нельзя будет изменить... – договорила она за него. – Ведь так? Дженаро кивнул, поднимаясь на ноги. – Так. Я сделаю всё, чтобы этого избежать. Но лучше, если ты будешь знать и о возможности, и о последствиях. – Спасибо... – теперь она смотрела на него вверх. – Мне обещали, что мы с Ником нигде не разлучимся. Поэтому... – она улыбнулась. – Всё будет хорошо... А Флай, ваша ученица... И она – тоже монахиня? Совсем юная, такая яркая, как её Радужка, такая... Огонь... И – монахиня?! – Ещё нет, – отозвался безопасник. – И скорее всего не станет ею. Формулу она не произносила, и если даже произнесёт – я её не приму, пока не буду уверен, что она не делает самую большую ошибку в своей жизни. Она числится ученицей и обучается... но это не тот случай. У неё нет за спиной ничего серьёзнее карманной кражи. Звёзды... Она даже не представляла себе, какой подарочек получила на Арке. Когда в пещере на Ботавуи она жалела, что она не такая, как Ник, потому что ей хотелось лучше понимать его – могла ли она предположить, что из-за Одарённости она теперь может потерять это своё трепетное ощущение покачнувшегося мира – "мы"... – Одарённая карманница... – слабая улыбка удивления затеплилась на губах Шер. Интересно, они с Дженаро дружно убеждают друг друга, что всё будет хорошо... Или себя? – Я ужасно отвлекла тебя, и ты до утра не успеешь разобраться, наверное... Придется мне лишить себя твоего общества и попробовать уснуть, – снова улыбнулась она безопаснику. – Если даст выпитый каф. Если бы дело было в кафе... – Доброй ночи, Дженаро, – скользнула она с кресла и отправила его движением руки на то же место, откуда его прикатил её родственник. – Доброй ночи, Пола, – пожелал ей безопасник. – И добрых снов. Шер запнулась в движении – было странно услышать, как к тебе обращаются именем из другой жизни... Тоже, кажется, счастливой, по крайней мере в детстве, полной приключений, труда, но в которой не было самого главного. Её Ника – Успеха, – она дотронулась до его ладони и быстро вышла. Дверь, отъехавшая в сторону, встала на свое место. ...Проснулась Флай слишком поздно для медитации на берегу речки. И даже для того, чтобы скакать на Огоньке по холмам, с которых только-только сползает утренний туман. Солнце уже светило вовсю, и в теплице начиналась хаттская смесь татуинской жары с влажностью Дронгара. Значит, прополку и подвязку тоже придётся отложить на вечер... Ещё десять минут она лежала, пробуя вытащить себя под холодный душ. Хатт! Она имеет право и на это лежание, и на ничегонеделание... Наконец с трудом, почти в полном смысле слова, она схватила саму себя за шкирку и бросила под воду. Иначе она могла пролежать так целый день. Вниз Флай спускалась в своём обычном виде – штаны, майка и неизменная бандана, от причёски она старательно не оставила и следа. И лишь сердце болталось в груди над какой-то пустотой: вздохнёшь неудачно – и оно сорвётся в неё…