Мотылек на снегу

...Максимально замедлить лечение амнезии... Задача совершенно противоположная той, которую она ещё час назад ставила перед собой как врач и как... Жена. Жена Ника Вийяра... Сила, да ничего общего с Ником! Незнакомое лицо, незнакомый голос, неизвестное прошлое... Чужое имя. И вдобавок амнезия... Как всё запуталось... Доктор Вийяр улыбалась, надевая халат и прислушиваясь к разговору в ординаторской – после обеда настроение у всех, у кого он случился, заметно улучшалось. Да, соглашалась она, неплохой день... Вот и её пациент, этот героический пилот, который нашёл базу повстанцев - вышел из комы. Да, амнезия, как и ожидалось... Ничего. Даже имени... И очень, очень слаб – одного всплеска эмоций хватило, чтобы снова... Поэтому она думает, что лучше не форсировать. Пола шла к палате Престера Огиты, и за ней, как тень, следовал Лахтан. Почти так же беззвучно... ...Получается – даже хорошо, что Ник её не помнит? Только... Ну как ей теперь снять с его пальца кольцо? Она вошла и замерла перед капсулой. Пациент спал, если верить приборам. Но едва Шер оказалась рядом, он едва заметно повернул голову, словно на звук шагов. – Вы спите, мистер Огита? – тихо спросила она, скользнув по монитору недоверчивым взглядом – она же заметила его движение... Престер открыл глаза. – Спал, – хрипловато ответил он. – Мне снилось... Взгляд стал растерянным. – Свет?... Не помню... – Вы вспомните, обязательно всё вспомните. Но в своё время... – мягко сказала она. – Сначала вам нужно набраться сил. Духи Уматэ... Кажется, она уже говорила это седому пилоту в "Последнем приюте"? – И свет снится к хорошему, – улыбнулась она, бросая украдкой взгляд на его руку. Ещё не обратил внимания и заснёт? – Там был свет, – повторил Престер. – Я посмотрел на него... И проснулся. Свет... Он два раза сказал ей о нём... Значит, этот сон или не сон зацепил его чем-то значимым для него. Свет, не Тьма! Не та бездна Тьмы, которая заполняла его видения... Сила... Но, кажется, он к ней повернул голову?! Ещё в состоянии сна... Да нет, смешно - какой она свет? Там же светильник на стене. Просто она очень хочет, чтобы Ник вспомнил её, вот и... Шер взглянула на пациента, безуспешно пытаясь справиться с волнением. И спрятала взгляд в сканере. Нет, так не пойдёт... Нельзя. Можно всё испортить. – Старайтесь пока не растрачивать свои силы на попытки вспомнить, мистер Огита. Давайте потихоньку, хорошо? А мы сейчас рассчитаем нагрузку, составим программу реабилитации, протестируем, и начнём восстанавливаться, договорились? – когда она снова подняла серые глаза на пилота, они уже были почти спокойными. – Но, может, у вас есть вопросы и пожелания? – спросила она намного заботливей и теплей, чем требовалось для пациента клиники. Пусть и для такого... Пожелание у него было. – Не уходите, – попросил Престер Огита, прежде чем снова провалиться в сон. Засыпал он мгновенно, словно в нём кончался заряд, почти на полуслове. И сон сразу же становился глубоким. – Если бы я могла... – беззвучно прошептала она уже спящему, – ... быть твоим личным врачом, как на... "...на Нар-Шаддаа..." Она спохватилась – Лахтан! Хатт... Он так незаметен, но он здесь... – Лахтан, пожалуйста... – негромко сказала Шер, поворачиваясь к безопаснику. – Посещение пациента и контакты с ним только через меня, будь это сам Его Императорское Величество. Сразу направляй к лечащему врачу, ладно? И мне нужно уйти, у меня операция. Но она всё не отходила от капсулы. Нет, она не будет снимать кольцо, которое сама ему надела. Надеть может, снять – нет... "Я с тобой, Ник..." – Да, мэм, – ответил безопасник. – Вплоть до Императора Палпатина – всех в лес. – Вот именно, – улыбнулась она одними губами. – Если что – пусть ждут конца операции. Шер ещё немного задержалась взглядом на руке пациента, с длинными, как у музыканта пальцами, на одном из которых темнело кольцо из-за Барьерного Тумана, если, конечно, старичок ботан не соврал – и вышла. ...Дома Дженаро нашёл Полу задумчивой и углублённой в себя, словно она переживала что-то. Но ему она тепло улыбнулась. – Уже три раза разогревала, а ты все не идёшь... Сейчас! – она убежала в кухню, за ней стрелой метнулся, пружиня мощными мышцами, чёрный Дарас. Высокий белоголовый человек был кореллианцу не по зубам, скорее, наоборот - Дарас ощущал себя добычей. А Поле было о чём задуматься. Казалось бы – чужой человек... Престер... Его колючее имя с трудом срывается с губ, и в нём нет ничего от тех дорогих её сердцу воспоминаний, на которые можно было опереться... Но стоило ему чужим, незнакомым голосом произнести всего два слова – "не уходите"... Только Ник мог так сказать. Только её Ник... – Был сложный день, – Дженаро сказал это мягко, прислонившись спиной к дверному косяку. – Я не мог позвонить. Но думаю, что оно того стоило... Как у тебя дела? Руки Полы на секунду замерли над пультом автоповара. – Ник проснулся, – взглянула она на Дженаро просиявшими глазами. Но они тут же потухли.– Только он не помнит ничего... И никого. А мне придётся как можно дольше оттягивать возвращение памяти... Она опустила взгляд и стала орудовать ножом, разрезая мясную запеканку на куски. – Придётся? – переспросил безопасник. – Это тебе капитан Харсанг сказал? Пола опять отвлеклась от блюда, внимательно и несколько удивлённо посмотрев на безопасника. – Неужели наша кафешка под таким серьёзным наблюдением? Или... Или ты сам с ним разговаривал? – Так я и думал, – Дженаро улыбнулся, но глаза у него остались серьёзными. – Он просил тебе кое-что передать. От "особого" пациента гонять всех посетителей поганым веником, если их больше одного. Один посетитель всегда при тебе – Лахтан. Лично от меня: капитана Харсанга гонять с особым старанием. Чтобы не было подозрений на сговор. Хорошо? – Ты так и думал – что? – вопросительно улыбнулась Пола, разливая каф по чашкам, и продолжила уже совсем другим тоном. – Никто не войдёт без моего разрешения, я и Лахтана предупредила... А я никому не дам разрешения, уж будь уверен. Девушка легонько толкнула сервировочный столик на репульсорах вперёд, к комнате. – Ну, вот и наш ужин... Пойдём? Так что ты подумал? – Я так и думал, что без него не обошлось, – отозвался монах. – Пахнет вкусно. Давай помогу... Несколько минут за столом прошло в полном молчании, нарушаемом только звяканьем приборов. Дженаро отдавал должное запеканке, а Пола тихо радовалась этому. Ей нравилось хотя бы таким образом выражать свою заботу и любовь. она чувствовала, что её жизнь была бы не полна без встречи с ним. И время, которое они проводили вместе, для неё было бесценной возможностью согреть Ледяного Дракона... – Дженаро... Это же не то имя, которым тебя звали в детстве, правда? – неожиданно тихо спросила она, глядя на безопасника. – Ты... мог бы мне сказать? Тот дожевал кусок, положил тихо звякнувшую вилку. – Это то имя, которое я получил при рождении, – ответил он, глядя в глаза Шер. – Наставник оставил мне его в посвящении. Менялись фамилии, планеты... Но меня всегда звали Дженаро. – Прости... – Пола смутилась. – Просто оно так подходит тебе нынешнему, что я подумала... – она повертела в чашке длинную ложечку для кафа. – Но я хотела узнать, как звали тебя домашние... Мама и Серенити... Синие глаза потеплели. – Подходит, потому что оно моё, – улыбнулся монах. Открыто и светло. – Серенити звала меня как угодно, только не по имени. Могла каждый день придумывать мне новое прозвище. А родители... Нари. – Нари... – медленно повторила Пола с мягкой улыбкой, глядя на него. – Нарито... – немного по-своему преобразовала она его имя. И почему-то вспомнила, как алое пламя меча дрожит с шипением у горла Дженаро. Она вздрогнула. Да, она не пустит к Нику никого и ни при каких условиях. Но кое-кто понял её слабое место... – Мы его вытащим, – тихо сказал безопасник. – Не знаю, как, но вытащим. Пола хмуро смотрела в зеркало, заплетая волосы в льняную косу. Безопаснее всего для Ника находиться все так же в амнезии. Даже Инквизитору тогда не вытащить из него ничего, кроме тех фактов из легенды, которые она озвучила ему сама. И ненависти к повстанцам, которая отнюдь не легенда. Хотя и тогда он останется одарённым. А вот этого никак не скрыть. Она снова посмотрела в зеркало и распустила волосы. Всё равно – её задача не давать Престеру никакой зацепки, которая извлечёт из потёмков памяти, что он – Ник. Как бы ей этого не хотелось. Пусть даже он не вспомнит её... Никогда. Она закрутила волосы вокруг руки, закусив губу. Чёткое хирургическое движение, и она зажмурила глаза, выпуская из рук лазерный скальпель и то, что когда-то было её светлыми прядями... Через час Пола входила в клинику, минуя охрану и ловя взгляды, в большинстве своем – внимательно-удивлённые, а сразу после этого – сожалеющие. ...У неё никогда не было таких коротких волос, даже в детстве... Тем лучше. Те волосы, которые заплетал Ник, в которые он утыкался губами – их нет... Больше похожая на подростка, врач Вийяр вошла к своему тяжёлому пациенту, кивнув Лахтану. Престер Огита определённо спал. Но пока Шер шла к его капсуле, а оперативник, переведённый в телохранители, неодобрительно разглядывал новую причёску врача, пациент столь же определённо шевельнулся, поворачивая к ней лицо. И начал просыпаться. Шер смотрела на его пробуждение, как вздрагивают ресницы его глаз, как они щурятся на свет... Кажется, она всё время его будит? – Доброе утро, мистер Огита, – немного виновато улыбнулась она. – Извините. Утренний обход. Сейчас и доктор Киишмар подойдёт. – Кха... какой доктор? – переспросил Престер. – Кошмар? Какой кошмар... что с вашими волосами? Кого мне убить, когда я отсюда выйду? – Даже тогда лучше поберечь ваши силы на более значимые дела, мистер Огита, – посоветовала она с улыбкой, хотя улыбка была немного вымученная. – Коса мне мешала. А доктор Киишмар – самый главный в этой клинике. Это он её основатель и ведущий специалист. – Я и говорю – доктор Кошмар... – шрам на лице дёрнулся – Престер пытался улыбнуться. – Это тот мрачный тип у дверей? Серо-зелёные глаза смотрели на Лахтана. – Это мой... практикант, – поспешила возразить Шер, заметив взгляд Ника. Да-да, именно – Ника... Изменился разрез глаз, но пронзительный холодновато-зелёный взгляд остался всё тем же... – Он... набирается опыта, наблюдает пока, учится, как работать с пациентами, у которых такое состояние. И пока меня нет – он держит под контролем ситуацию, – Шер пыталась закрутить прядь на палец. Объяснение было ужасно неуклюжее по убедительности, но это первое, что пришло на ум. И крутить ей было нечего. Она отдёрнула руку. – Лахтан, вы конспектируйте, конспектируйте, – заметила она безопаснику, обернувшись. – Да, мэм, – невозмутимо ответил тот. Ответ прозвучал так, что даже далёкому от работы спецслужб человеку стало бы очевидно, что это за "практикант". – Я всё записываю. Престер перевёл взгляд на Шер. – Я ничего не помню, а в палате... Я настолько опасен? – Послушайте, Престер... – Шер покраснела, глядя на него. Ах, какое нелепое было объяснение... – С чего вы взяли, что вы опасны? У вас же не бандорианская чума, слава Звёздам! Тогда чего мне бояться?– немного задиристо улыбнулась она. Тот качнул головой, не отводя взгляда. – Вам не надо меня бояться... Голос у него, почти окрепший на момент пробуждения, заметно проседал. – Мистер Престер Огита, – странная мягкая улыбка скользнула по её губам, и она договорила неожиданно проникновенно и сердечно. – Вы последний человек во Вселенной, которого я буду опасаться. И я бы хотела, чтобы вы мне верили и не беспокоились. Лахтан помогает мне защищать ваш распорядок и лечение от нарушений, – вздохнув, врач перешла на свой обычный тон. Он попытался улыбнуться в ответ. Не слишком удачно. Когда дверь открылась, впуская врача-твилекка, Престер уже спал. – Поэтому я и говорю – не нужно форсировать... Он очень слаб, – вполголоса сказала она доктору Киишмару, продолжая их незаконченный ранее консилиум. – Небольшое волнение, что не помнит ничего – и тут же силы покидают его. Сначала пусть окрепнет физически, а потом можно стимулировать восстановление сенсорных процессов, – убеждённо посмотрела она на твилекка и, забывшись, поправила пряди. И испугалась, что они – короткие... – Я наблюдал за показателями, – Киишмар присел на раму капсулы, достал деку. – Очень сложный случай... То, что клиника теперь на осадном положении, ещё сильнее осложняет ситуацию... Ваши рекомендации, мисс Вийяр? Шер кивнула, соглашаясь с главным. Киишмар даже не подозревает, насколько он прав... И ей придётся сейчас очень постараться, чтобы её заключение не казалось притянутым за уши. – Вы же видели, господин Киишмар, изменения ЭЭГ и межполушарную ассиметрию... Это говорит о том, что он испытывал сильный стресс при выведении его из комы, очень сильное негативное переживание какой-то экстремальной ситуации, согласны? Смотрите, показатели функционирования сердечно-сосудистой системы во время этого промежутка свидетельствуют о том же, - указала она на голозаписи аппаратуры. - Поэтому я считаю, что мы должны оградить пациента от всего того, что может угрожать его физическому и нервно-психическому здоровью, – спокойно, но очень твёрдо произнесла Шер. – Никаких посещений, кроме тех, которые разрешу я. Пока он не будет вне опасности. Иначе все наши усилия зря. – Я могу только поддержать вас, – отозвался наконец твилекк. – Но военные могут не согласиться... К этому лучше быть готовыми, мисс Вийяр. Да, она это знала. Военные могут быть очень настойчивы. И не они одни... Она заправила выбившуюся прядь за ухо. – Спасибо за поддержку, шеф, – врач посмотрела твилекку в глаза и улыбнулась, правда только одними губами. – Валите всё на меня. Я попробую с ними договориться. Следующим пунктом программы была информация по планете. И с этим уже давно должна была справиться Искра. Или – не справиться, по вполне понятной причине. – Наблюдатель, данные по Бакране? Странности, особенности, статистические отклонения? – Температура по больнице в среднем в норме, – ответил приятный женский голос. – Но спецслужбы работают подозрительно эффективно. – Спецслужбы? – скрыть удивление не удалось. – В чём это выражается? – Практически нулевой уровень тяжких преступлений, – пояснила Искра. – Местные их не совершают. Приезжие совершают – и исчезают. Отчётов о задержании нет, о депортации – нет, о казни – нет. Первичная проекция – работа местных спецслужб. Неподотчётная. – О как. Занятный перекос. А кто возглавляет местную СБ? Харсанг в растерянности посмотрел на свои тонфы. Если местная СБ так эффективна, то идентификации личности зейсонита по его оружию не займёт много времени. Особенно если это оружие – парные тонфы. Придётся на публику носить одно, а на дело – совсем другое. Что выбрать? Диски – нельзя. Электрошест... Можно, но заметен. Виброоружие... Годится только для убийства. Да и длинный клинок в ногах будет путаться. ИИ продиктовала список отделов СБ Бакраны с их руководящим составом. – Маловероятно, чтобы этим занимались они, – добавила Искра. – Классика бюрократии от СБ. Наиболее вероятный подозреваемый – Дженаро. Отдел контртеррора. Лично участвует в операциях отдела. Сплетни на местных форумах упоминают, что он монах. – Монах?! Какого ордена, разумеется, не говорится? Харсанг вытащил свое оружие, взял за боковую рукоять, потом за короткий конец, при хвате которого боковая рукоять тонфы оказалась подобием гарды. Удовлетворено хмыкнув, он отложил свое оружие в сторону и прошел в мастерскую. – Монах – в значении "не имеет личной интимной жизни", – невозмутимо сообщила Искра, когда он переступил порог. – Но это может быть косвенным свидетельством... Что ты собрался делать? – Если здесь так хороши СБ, то идентифицировать меня по применяемой тонфе дело даже не часов, а минут, – отозвался Харсанг. – Поэтому тонфа должна остаться в качества оружия напоказ и самообороны, а в качестве боевого оружия нужно что-то другое. Выведи мне на деку подборку холодного оружия ударного типа, длиной чуть больше предплечья, и общей формой сходной с мечом? – Применение сходного по принципу воздействия оружия – уже улика, – предупредила Искра. – Учитывай... Дека пискнула, принимая файл.