Благодарность зайчонка

Осенние вечера в Речных землях чёрные и пахнут дымом и сыростью. Северные вечера иные. Заснеженная земля тлеет едва заметными синими переливами. Тёмное небо всё расцветает сотнями звёзд, точно щит сира Берика тогда на турнире в столице. А впрочем, что она, летнее дитя, может знать об осенних ночах на Севере — она и не видела их никогда! Джейни вздыхает, чуть морщится, когда ветка царапает худенькое запястье, но продолжает пробираться дальше. Зачем она ушла от костра? Зачем оставила безопасное место у старого дуба и отправилась в ночь одна? Не от того ли, что смотреть на леди Кейтилин невыносимо? Невыносимо ловить на себе холодный взгляд мёртвых глаз, в которых тлеют ненависть и обвинение её, Джейни, что оказалась так разочаровывающе не Арьей. Братство без знамён искало девицу Старк и спасало от постылого брака тоже её, а не дочь слуги. — Джейни… — от шипения Бессердечной сердце падало к желудку и болезненно трепетало там, вызывая мерзкие тошноту и слабость, руки коченели и не слушались, а дыхание застревало в груди. Девушка прислоняется к ближайшему дереву, дышит на холодные пальчики. Она не сбегает, нет. Она не выживет в лесу, да и ей не уйти далеко: её найдут и вернут, как только заметят отсутствие. Если заметят… А, может, сделают вид, что и знать не знают дочку обычного стюарда и уйдут на рассвете дальше в лес. От этого становится страшно, так страшно, что хоть беги назад, падай на колени перед мужчинами и плачь, и так мерзко, что спина начинает ныть, вспоминая песню плети в борделе. Это было жестоко, после смерти отца бросить её на забаву разврата. Но она не Санса, что продолжала ходить в золоте, даже будучи дочерью изменника. Она не Арья, что растворилась в столице, сбежала как Нимерия, махнув хвостом. Она Джейни — просто испуганная, никому не нужная девочка, потерявшаяся в этом жестоком мире. Зима близко, — говорят Старки. Но она не Старк. Девушка продолжает наугад пробираться по лесу. Кожу щёк неприятно сводит от высохших слёз. Слишком темно — каждое движение неуверенно, зыбко. Нога поскальзывается, и северянка летит вниз, успев лишь сдавленно охнуть. Она больно ударяется бедром, расцарапывает ладони в кровь. Пытается подняться, но ноги не держат, подворачиваются, возвращают в какие-то кусты. Джейни пытается отползти. Земля чёрная и холодная, как саван мертвеца. Умирающие кусты тянутся к платью, молят спасти, но кого может спасти Джейни? Никого, и это так очевидно, что вызывает лишь обречённость. Она откидывается на спину, слепо глядит в небо, где уже отгорело солнце, ушло с неба жизни как когда-то мечты девушки. Остаться здесь и ждать? Надеяться, что её найдут раньше, чем она замёрзнет? Надеяться, что замёрзнет раньше, чем найдут? Конюхи из Винтерфелла говорили, что замерзать не страшно: ты просто засыпаешь, чтобы не проснуться больше. Сладкая смерть. Джейни закрывает глаза, но через пару мгновений резко их распахивает и садится, заскулив от боли. Здесь же есть медведи! Кайл рассказывал, что в этом лесу водятся огромные звери, способные разорвать всадника вместе с конём одним движением! Сердце испуганно начинает биться где-то в горле, а в животе пустеет, как в септе ночью. Девушка вертит головой, в каждом углу мерещится затаившееся чудовище. — Помогите. Помогите… — хрипит она, прижав дрожащие руки к горлу. Это так жалко, что надежда быть найденной исчезает, едва появившись. Слёзы, горячие на бледных щеках, бегут к шее трусливыми ручейками. — Помогите! Огромный силуэт появляется, словно из неоткуда, и Джейни бы закричать, но горло лишь шипит, как нынешняя леди Кейтилин, болезненно садня. — Джейни? Голос не может принадлежать зверю, но девушке требуется ещё несколько секунд, чтобы узнать его владельца. — Милорд?! Это правда вы? — собственный голос всё ещё подводит и звучит жалко, испуганно — совсем так же, как чувствует себя его владелица. Дондаррион кивает и легко забрасывает её к себе на плечо. — Как же ты тут оказалась, девочка? — Я… я заблудилась… — Далеко же ты зашла, кроха. Тебе повезло, что я был неподалёку. Джейни спутано благодарит, вцепившись в спину мужчины. Они возвращаются к костру, и Дондаррион сажает её на бревно у затухающего костра. Девушка вертит головой, боясь встретить взгляд леди Кейтилин, но Бессердечной нет, как и почти всех остальных членов Братства. Лишь пара человек крепко спит у дуба. — Так зачем ты ушла? Голос лорда звучит ровно, а единственный глаз цепко смотрит на Джейни. — Я заблудилась… Она опускает голову и перепугано дёргается, едва не падая на землю, когда мужская рука неожиданно ложится на её колено. — Я смел надеяться, что ты успела привыкнуть ко мне за столько дней, — лорд Берик криво усмехается. — В первый раз ты визжала так, что было слышно в Красном замке. Краска заливает лицо и шею. — Простите… — Да чего уж там! Показывай ладошки, зайчишка. Джейни покорно протягивает руки и лишь шипит, когда мужчина промывает их водой из фляги. Глаза сами скользят по шрамам на руках, бордовому рубцу на шее, повязке на месте глаза, уродливо вдавленному черепу. Дондаррион ловит её взгляд, и девушка краснеет лишь сильнее, испуганно уткнувшись в ворот своего плаща. — Кости целы? — Да, — кивает головой Джейни, — только бедро болит немного. Лорд Дондаррион отходит от неё, что-то ищет в сумке и, наконец, протягивает пузырёк: — Держи. Эту мазь Торос сварил. Смажь бедро и руки. Он отдаёт мазь и исчезает во мраке. Когда лорд Молния возвращается, Джейни уже бездумно вертит в руке пузырёк. Мысли скачут с одной на другую так быстро, что кажется, будто в голове завелись тихие пчёлки. Лишь ощущение обожжённой глины в зудящей ладони позволяет уцепиться за важное. — Спасибо. Вы спасли мне жизнь, и я благодарна, — набравшись смелости, выдыхает Джейни, глядя прямо на рыцаря. — Могу я как-то отблагодарить вас? Мужчина хмыкает, пряча в сумку мазь: — А что ты умеешь, девочка? — И она мгновенно меняется в лице. — Я… я… Меня учили… — голос дрожит, а губы не слушаются и прыгают. — Я знаю… как доставлять мужчине удовольствие… Я знаю… Позвольте и я… я… меня учили… Я была хорошей ученицей. Джейни зажмуривается, пытаясь удержать слезинки, и оседает на колени, почти не ощутив боли в ноге. Воспоминания о времени в борделе вновь вспыхивают чётко за сомкнутыми веками. Лорд Берик удивлённо смотрит на неё, пытаясь осознать услышанное. — Я многое умею… Если вы, — голос подводит и ломается, — вы хотите, я могу… доставить вам удовольствие, — девушка облизывает пересохшие губи и вздрагивает, когда мужчина неожиданно осторожно берёт её за тоненькие ручки и силой сажает на место. — О чём ты говоришь, зайчонок? Ты же не… Джейни открывает глаза, смотрит странно спокойно: — Я понимаю… Мне говорили, что мужчина не может долго… без женщины. Вы… вы были так добры ко мне, — прохладные пальчики ложатся на колючую щёку, невесомо гладят, — я хочу быть благодарной… Не желаю быть бесполезной обузой… Она наклоняется и осторожно накрывает губы лорда своими. Поцелуй, соленный от её слёз, неожиданно не вызывает омерзения, и девушка кладёт ладонь на мужскую рубаху, стараясь не думать о многочисленных шрамах этого тела. Она видела слишком многое, чтобы теперь брезгливо дёргаться. Дондаррион горячий, словно уголёк костра. Торос говорил, что в лорде Берике теперь живёт огонь Владыки — Бога, который оживил лорда Молнию и леди Кейтилин. А ведь северянка когда-то так мечтала поцеловать прекрасного рыцаря, чьи волосы были как красное золото! Она ещё помнит турнир в честь нового десницы и красавца со щитом в звёздах. Если не открывать глаз, то можно вообразить, что с тех пор лорд Берик не изменился, и она сама осталась прежней. Джейни проводит рукой по шее и вздрагивает, ощутив под пальцами вспухший шрам. В это же мгновение мужчина отталкивает девушку. — Ты что творишь?! — Я… благодарю, как умею, — Джейни прижимает трясущиеся руки к мокрым щекам — разве она так сильно плакала?.. — Вам не понравилось? — Седьмое Пекло, девочка! Да ты с ума сошла. Не делай так больше, поняла! — Вы… вы… — губы прыгают, и обида захлёстывает с головой. Она ведь не хотела ничего дурного! Почему он на неё кричит? — Я хотела как лучше! А вы… да вы просто бесчувственный! Злые слова прерывают рыдания. Джейни утыкается в свои колени и вцепляется зубами в потёртую ткань, желая заглушить всхлипывания. — Джейни… Зайчонок, — лорд Берик вздыхает. И, помедлив, садится рядом с ней. — Ты права, я совершенно бесчувственный. Ну не плачь. Я не умею успокаивать рыдающих дам или просто не помню этого… Знаешь, а у меня ведь невеста была… Да. Она, наверное, тоже плакала, когда я исчез. Вот только я совсем не помню её… — мужчина обнимает девушку, привлекая к себе. — А ты больше и думать забудь о своих «благодарностях»! Ты же не шлюха какая, а дочь стюарда Винтерфелла. Что бы твой отец сказал? — Он мёртв, — всхлипывает девушка и утыкается в плечо Дондарриона — Я совсем одна. — Вот дурашка! Ты член Братства без Знамён, можно сказать, младшая сестрёнка всем нам. Мужчина растерянно водит рукой по волосам затихающей девушки. Он не отрываясь смотрит в огонь, а потом очень тихо произносит: — Я постараюсь вернуть тебя домой, зайчонок. Я обещаю, Владыка — свидетель.