Бессилие

— …все в порядке, профессор Дамблдор, я привез их… — Их?! — Ну, да, их двое, вот! Директор наклонился к свертку в большой корзине, в которой спали двое прелестных детей. Один ребенок был явно старше другого. В их маленьких ручках были зажаты небольшие серебряные медальоны, а у более старшего виднелась из свертка наспех написанная записка, которую ту намертво сжимала в своей руке. — Ладно, Хагрид, иди… — торопливо произнес он. — Иди, иди… — И великан скрылся в ночной тьме. — Значит, — директор размашистым шагом подходил к двери дома на Тисовой улице. — Вас двое… И вы выжили… Ну, что же… Он положил корзинку с двумя детьми на пороге. Быстро положил меж ними толстое письмо и, более не оглядываясь, поспешил удалиться… Шрама на лбу Гарри Поттера не было… *** (Прошло 9 лет) — … не трогайте мою сестру! — крикнул маленький ребенок, загораживая собой дрожащую с ног до головы рыжеволосую и зеленоглазую девочку десяти лет. — Она не твоя сестра, крысёныш! Прочь! — рычит дядя Вернон на паренька. Удар — и мальчик отлетает к стене, а девочка жмется в углу. У Гарри Поттера, коим и был отлетевший к противоположной стенке, было худое лицо, острые коленки, черные волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли Дурсль сломал их, прицельно ударив Гарри по носу. Девочка была худа, с рыжими волосами и ярко-зелеными глазами, и выглядела бы довольно симпатично, если бы не была одета в старые, давно потерявший свой приличный вид вещи. Гарри как можно быстрее вскакивает на ноги и снова загораживает девочку, несмотря на шум в голове. — Не смей трогать Таню! Дядя Вернон мрачно окинул взглядом девочку: — Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. Сам вызвался… И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и все должно быть идеально. А с тобой, маленькая дрянь, — пригрозил дядя Тане, — я еще поговорю… Он вышел из комнаты. Таня почти сразу кинулась к Гарри, который оседал на пол — в ушах от удара наотмашь противно звенело. — Я сейчас принесу воды… — девочка хотела выйти из комнаты, но мальчик удержал ее: — Не нужно… Я в порядке. Он сел и выпрямился, потирая виски. — Господи, — выдыхает Таня, — поскорее бы это все кончилось! Оба вот уже десять лет как жили у Дурслей, терпя всяческие лишения. Их обоих подкинули под дверь в день смерти Лили Поттер и Джеймса Поттера, родителей Гарри. Если Гарри Поттера, приходившегося им кузеном, они еще терпели, то Таню Гроттер не выносили на дух. У обоих были надеты на шею медальоны с которыми их нашли — Дурсли так и не смогли отобрать и открыть. Таня знает, что ее родители, как и родители Гарри погибли, но только для нее их смерть была теперь вечной тайной. А Дурсли жестоко говорили Гарри, что его родители погибли в автокатастрофе. Но сейчас у них была одна главная тайна на двоих. За Таней прилетели, и она вот-вот должна была отправиться в магическую школу Тибидохс! Гарри, почему-то, не был упомянут и, несмотря на все просьбы Тани к Ягуну (тайно прилетевшему за ней) взять и Гарри с собой, он отрицательно мотал головой, говоря, что брату Тани там нет места. Ягун пригнал с собой и контрабас ее деда, Феофила и отдал ей магическое кольцо ее отца, Леопольда. Гарри долго в это не верил, но Таня продемонстрировала свое магическое кольцо, показала одно заклинание, и он поверил ей, поверил в магию, и дико обрадовался за сестру. Но к радости Тани примешивалась и грусть. Она не хотела расставаться с братом. Ведь неизвестно теперь, когда они оба встретятся… — Тебе чуть-чуть осталось, — с грустной улыбкой произнес Гарри, — сестренка… Таня обвила его руками. — Я никогда тебя не забуду, братик, — шепчет она тихо-тихо ему в ухо обжигая горячим дыханием. И все из-за того, что тетя Петунья прошла мимо этой комнаты. — Мой любимый братик… Гарри утыкается ей в шею и по-детски сопит. В ее душе нарастает теплое чувство. — Братик, — шепчет она, — брат… *** Адский день, иначе День Рождения Дадли Дурсля кончился. Оба — мальчик и девочка послушно легли в своих комнатах — девочка наверху, в запружённой сломанными игрушками комнатке, куда едва втиснулась старая кровать, а мальчик улегся на матрасе в чулане, где была его комната. Ночью темно. В эту ночь звезд не видно. Таня почти на пределе. Она даже плакала, только тихо (чтобы ее не услышали). Ее сердце разрывается между двух огней: оставить Гарри у Дурслей на истязание и улететь в школу или не улетать в школу и остаться с ним, терпя их. Но Баб-Ягун уже все ясно сказал: он улетит только с ней, а Гарри придется остаться… Она, не выдержав, колдует («Пундус храпундус!») и погружает Дурслей в сон. Потом бежит вниз, к чулану, где была спальня Гарри и стучит, барабанит в дверь. Мальчик, по-видимому, не спал. Он открыл сразу. Девочка увидела, что он одет. — Я улетаю, — проговорила Таня, отбросив волосы со лба. В ее глазах стояли слезы. — Я улетаю в Россию… Я пришла попрощаться… — Знаю, — тихо ответил мальчик, надевая свои склеенные очки. — Счастливого… Счастливого… Но, не став слушать его лепет, она горячо обнимает его. Он обнимает ее в ответ, пытаясь запомнить ее яркий и светлый образ в своей душе, что грел его, словно костер, в пучине тьмы, лжи, работы, страхов и насмешек. — Береги себя, — всхлипывает девочка. — Храни наши медальоны! Я попытаюсь писать тебе… — Бесполезно. Дурсли будут перехватывать все письма… Но… Тут мальчик достает ножницы и отсекает прядь чернейших волос. И протягивает ей со словами: — Так мы узнаем друг друга. По медальонам и нашим волосам. Она берет ножницы у него, и, в свою очередь, рыжий локон послушно падает ей в ладонь. — Возьми, — шепчет она и прячет прядь его волос в свой медальон. Он прячет рыжую прядь в свой. — Прощай, — произносит он, но больше не плачет. Лишь глаза сверкают ярче обычного. — Прощай… Таня с тяжелым сердцем поднималась по ступенькам. Оглянулась на последней ступеньке, вниз. Он смотрел ей вслед горящим взглядом. Она виновато опустила голову и сделала шаг… Уже улетая, она вновь окидывает взглядом затихший дом: Гарри усиленно махал ей, стоя на балконе второго этажа. Она, чуть улыбнулась, прекрасно зная что он не сможет разглядеть в темноте, махнула ему свободной от смычка рукой. Они с Ягуном взяли курс на школу магии Тибидохс… *** Для Гарри внизу день переходил в ночь. Единственный человек, который его любил не за что-то, а просто так, уехал, и неизвестно, вернется ли она когда-нибудь вообще… Вспомнит ли она о нем когда-нибудь? Поймет ли? Будет ли он сам помнить ее? Он не знал… *** Прошел еще один, трудный и мучительный год с того самого дня как улетела (по мнению Дурслей девчонка сбежала с кем-то — они ее и не потрудились изыскать, объясняя ее отсутствие пребыванием в закрытой школе) в магическую школу его названная сестра. И вот он держит в руке письмо из магической школы Хогвартс. Великая надежда разыскать свою сестру в мире магии ожила вновь. В сердце стала медленно расцветать надежда… *** — Гарри, а что ты пытаешься найти? — спрашивает его Гермиона. Мальчик тем временем совсем зарылся в книги и едва услышал вопрос Гермионы. — Я ищу информацию по местонахождению других магических школ. Она засмеялась: — Ты ничего не найдешь в них. Школы магии сокрыты от любых глаз, как магловских, так и наших. О них мало что известно, буквально иногда одно название… Их делают не наносимыми на карту, скрывают чарами и закрывают магическими щитами, чтобы ничего, ни единого слуха или письма не прошло сквозь защиту… Мальчику стало больно. Он с трудом сдержал выражение своего лица. Неужели все напрасно? Неужели они с ней более никогда не увидятся?