Бессилие

—… Гарри, Седрик, советую вам сейчас же идти к себе, — улыбнулся Дамблдор своим чемпионам. — Не сомневаюсь, и Гриффиндор, и Пуффендуй горят желанием отпраздновать ваш успех. Нельзя лишать друзей отличного предлога устроить шумное и веселое столпотворение… Парень и понять не мог, что это не сон. Его имя взаправду вылетело из Кубка, и он является первым в истории Четвертым чемпионом… *** Никто в школе не верил, что Гарри не бросал свое имя в Кубок. Гарри не менее тысячи раз говорил о том, что не писал свое имя на клочке пергамента; что не приближался к Кубку совсем и не просил старшекурсников кинуть туда его имя. Юноша искал везде, где может сам, хотя бы толику понимания, искру сочувствия… Но не находил. Праздник в гостиной Гриффиндора был в самом разгаре. Никто не замечал, что у «героя» нет настроения веселиться. Ли Джордан где-то раскопал гриффиндорское знамя и обмотал им Гарри наподобие мантии. Никак от них всех и не вырвешься: «Гарри, выпей еще пива, на тебе чипсы, арахис…», «Гарри, как тебе это удалось… как ты обманул запретную линию?»… Ему так сейчас нужны Рон с Гермионой, единственные здравомыслящие люди. В гостиной их не было. Наконец Гарри удалось выскочить на площадку, и он помчался в спальню. Слава богу, Рон находился в общей спальной комнате один. Лежит на кровати до сих пор одетый и задумчиво смотрит вверх. — Где ты был? — захлопнув за собою дверь, спросил Гарри. — Это ты? Привет, — сказал Рон, слишком натянуто улыбнувшись. Гарри совсем позабыл, что на нем все еще намотано гриффиндорское знамя, подарок Ли Джордана. Юноша стал спешно стягивать его, не тут-то было. А Рон все так же лежал бревном в своей постели и безразлично смотрел на мучения друга. Кое-как справившись с алым с золотом полотнищем, Гарри зашвырнул знамя в самый темный угол. — Поздравляю тебя, — сказал Рон. — Поздравляешь? С чем? — глянул на него Гарри. Улыбка похожа на оскал или на гримасу. Что-то с Роном сейчас совсем не так! — Да брось ты! Никто не мог переступить запретную линию. Даже Фред с Джорджем. Надел мантию-невидимку? — Мантии-невидимке линию не обмануть. Я не подходил к Кубку! Я все это время был со своей сестрой Таней! — Понимаю. — Сладко отозвался Рон. — Ты это с ней и провернул. Будь это мантия, ты бы и меня прихватил. Мы ведь под ней вдвоем умещаемся… — Послушай, Рон. — Гарри начал уже терять терпение. Ситуация ему нравилась все меньше и меньше. — Я вообще не подходил к Кубку. Я был с сестрой! Кто-то другой бросил в него мое имя. Брови у Рона поползли наверх. Он явно ему не поверил. — Зачем? — спросил он слегка надменно. — Не знаю. Не отвечать Рональду же так: «Меня хотят убить или устранить». Это же глупо! А он знал, что убить его хочет Темный Лорд… кому еще он так был очень нужен?! Брови Рона при этом ответе чуть не слились с рыжими волосами. — Не знаешь? Так я и поверил! Мне-то ты можешь сказать правду! Пусть тебе неприятно, чтобы все знали. Но все и так знают. Зачем же врать! Тебя никто не накажет за это. Подруга Полной Дамы, ну, знаешь, старушка Виолетта, все нам рассказала. Дамблдор допустил тебя к участию. Тысяча галлеонов, плохо ли? Да еще экзамены не сдавать. Красота! — Но я не бросал в Кубок пергамента с моим именем! — начал уже всерьез злиться на него Гарри. — Да ладно, — протянул Рон скептическим тоном. — А ты, выходит, лгун. Я что, совсем дурак?! — Сейчас, во всяком случае, очень на него похож. — Сорвался наконец Гарри, уставший от всего этого балагана. — Чего-чего? — без следа улыбки, вымученной или какой еще, протянул Рон. — Тебе явно пора спать, Гарри. Завтра тебе, ведь, рано вставать. Всякие там фотосъемки… Он задернул на кровати красный бархатный полог. А Гарри словно прирос к полу, глядя на бордовые занавески. За ними лежал друг, который еще никогда не подозревал Гарри во лжи… — Ты мне больше не друг, Рон, — проговорил в Гарри в «пустоту» спальни. — Ты мне больше не друг… Ноги подкосились, и Гарри едва не упал, схватившись за стену. Хорошо, что его кровать совсем близко… На с трудом гнущихся конечностях, парень дошел до нее и упал кулем, все еще не веря в произошедшее. Ему, будто бы маленькому ребенку, сейчас захотелось зарыдать, заплакать во весь голос. Но глаза остались сухи, а рыдания застыли в глотке… *** Утром не хотелось вставать. Гарри, всю ночь едва ли раз сомкнувший глаза, выглядел белым как полотно и измученным. Но у портретного проема его встретили сразу двое — Таня и Гермиона. Не сговариваясь, обе протянули ему свертки с едой. — Я думаю, — озвучила невысказанную мысль обеих девочек Гермиона, — в Большом зале тебе появляться пока не следует… Как ты? Ты бледен… — Я с Роном поссорился, — очень тихо проговорил Гарри, — и все из-за… Но он не смог выдавить из себя эти проклятые слова. Гермиона мрачно поглядела на него, но ничего не сказала. -… и он мне больше не друг. — И юноша опустил глаза к полу. — Брат, — обратилась к нему Таня на русском, — неужто он поверил в этот бред, что ты якобы бросил свое имя в Кубок?! — Поверил. Обвинил меня в том, что я его не взял с собой, — Гарри потер лицо, пытаясь отделаться от ощущения гадливости, возникшей в душе. — Господи… — вырывалось у Тани. — Мне так жаль… — Спасибо, — устремил свой измученный взгляд на сестру Гарри. — Я очень благодарен тебе, сестренка, что ты не поверила во все это. И тебе, Гермиона. — Не за что. Так мы все идем наконец-то на воздух, а? — шутливо спросила Таня, толкнув Гермиону в бок. По-видимому, они сдружились из-за всего происшедшего… — Идем, — улыбнулась Гермиона. Гарри уже прямо на ходу раскрывал сверток с бутербродом, и ел, тщательно при этом пережевывая куски мяса. *** -… тебя хотят убить, брат, — Таня устремила свой задумчивый взгляд на озерную гладь воды. — В этом у меня сомнений нет… — Я тоже это понимаю… Вот бы знать, кто так «удачно» мне удружил! — воскликнул с жаром Гарри. — Я бы его… — Брат. Тебе надо готовиться к Турниру, коль не участвовать невозможно, — сестра положила руку брату на плечо. — Тебе нужно за год изучить множество заклинаний, что помогут тебе там пройти испытания и выжить… Сейчас ты менее всего должен обращать внимание на насмешки, подколы и язвительные выпады в свой адрес, на ложь и презрение… — Это слишком трудно, Таня, — прошептал Гарри. — Трудно, — заметила Гермиона, — но один ты не будешь. Таня и я тебя не покинем. — Спасибо за надежду и веру в меня, девочки, — Гарри обнял их обеих, — я очень… Очень вам благодарен за поддержку… *** Было трудно… терпеть. Гарри очень часто теперь, по совету сестры, рвал бумагу в клочки и молча писал все недовольства на клочке пергамента, а позже их сжигал в камине. Пуффендуйцы, обычно дружившие с Гриффиндором, теперь изменили отношение ко всему факультету. Глава факультета Пуффендуй тоже его сторонилась. С Роном он не помирился. Да и не хотел. Гермиона в Большом зале садилась между ними и, как могла, поддерживала беседу. С ней бывшие друзья говорили, но друг на друга старались не смотреть. Гарри игнорировал его, и Рон вел себя точно так же. Уроки у Снейпа, наименее любимого преподавателя, превратились в настоящую пытку. Одну пятницу он еле вынес (Гермиона сидела рядом, все время твердя шепотом: «Не обращай внимания, не обращай внимания») — к счастью тогда его почти сразу после урока подхватила Таня, увела к своим и там напоила своим, только что сваренным, успокаивающим зельем. Теперь склянка с этим зельем была у Гарри в сумке, и перед уроком он зашел в мужской туалет, и чуть глотнул этой бирюзовой жидкости. Он знал, что может попросту сорваться. Он был очень близок к нервному срыву. Она подействовала почти сразу, и ему стало все равно. Тревога и страх на время улеглись. Возле двери лаборатории толпились слизеринцы, у каждого на груди большой значок. «Седрика поддержим — он Настоящий чемпион, » — гласила она. Юноша сделал глубокий, успокаивающий вздох — он ожидал, что одними словесными издевательствами и презрением дело не окончится. — Нравится, Поттер? — заметив подошедшего Гарри, воскликнул Малфой. — Но это еще не все! Полюбуйся! Он нажал на значок, красная надпись исчезла, ее сменила зеленая: «Гарри Поттер, ты смердяк, задавала и дурак.» Так поступили и остальные слизеринцы. Всеобщий хохот оглушил юношу. Рон тоже смеялся вместе с ними и это больно задело Гарри. Он понял, что после этой сцены больше никогда он не помирится с другом… Гогот слизеринцев Гарри перенес совершенно спокойно — в крови циркулировало успокаивающее: — Я всегда знал, что у вас очень плохо с чувством юмора. Но чтоб настолько! На счастье, Снейп начал пускать их в свой класс. Гарри молча прошел одним из первых, не удостоив его и взглядом. — Займемся противоядиями! — Снейп обвел класс злобно поблескивающими черными глазками. — Составы у вас готовы? Теперь осторожно заварите их. После чего выберем кого-нибудь и попробуем на нем их действие. Его глаза встретили взгляд Гарри. И Гарри отчетливо понял: Снейп сейчас отравит его. Тут в дверь постучали. В класс шмыгнул Колин Криви и, одарив Гарри сияющей улыбкой, подошел к Снейпу. — В чем дело? — сухо спросил паренька декан Слизерина. — Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх. Снейп, нагнувшись, приблизил к Колину крючковатый нос, и улыбка сползла с восторженного лица малютки. — Поттеру предстоит еще час работы с зельями. Наверх он поднимется после урока. Колин покраснел. — Сэр, сэр, его ждет мистер Бэгмен, — испуганно проговорил он. — Все чемпионы должны идти. Их, по-моему, будут фотографировать. Фотографировать! Ну зачем, зачем он это сказал! Гарри кинул взгляд на Рона, тот демонстративно смотрел в потолок. Стало больно внутри… — Хорошо, хорошо, — прошипел Снейп. — Оставь, Поттер, здесь сумку. Ты мне еще будешь нужен. — Пожалуйста, сэр, Гарри надо взять сумку с собой. Все чемпионы там… — Очень хорошо! — рявкнул Снейп. — Бери свою сумку и вон с моих глаз! Гарри перекинул сумку через плечо и пошел к двери. Вслед ему на всех столах слизеринцев снова зажглись зеленые буквы: «Гарри Поттер, ты смердяк». — Как удивительно, правда, Гарри? — затараторил Колин, стоило только Гарри закрыть за собой дверь. — Только представь себе, ты — чемпион! — Да, удивительно, — тяжело вздохнул Гарри, поднимаясь в холл. — А для чего они будут фотографировать? — Для Пророка… Больше вопросов у него не было, и мальчик последовал за младшеклассником. Но тут его ждал сюрприз — Таня, стоявшая у дверей, ослепила его сияющей улыбкой. — Ты не представляешь, Таня, как я рад, что ты здесь! — Гарри очень ей обрадовался. Свинцовая тяжесть в груди от прошедшего дня испарилась без следа. — Не в курсе, что тут будет? — Проверка волшебных палочек. Я вызвалась сходить за остальными участниками Турнира… И теперь я здесь! — заключила девушка его в объятия. Они вошли вместе и очутились в небольшой аудитории. Большинство столов сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Три составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидит Людо, беседуя с незнакомой ведьмой в алой мантии. Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в стороне от всех. Седрик и Флер беседуют. Вид у нее довольный, не то что в день приезда. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливаются. Пузатый коротышка с большой черной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею… — Зачем нужна проверка волшебных палочек? — озадаченно спросил Гарри. — Мне Таня рассказала… — Необходимо проверить, в каком они состоянии, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревнованиях. Специалист в этой области сейчас наверху с директором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. — Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. — Она делает небольшой материал о Турнире для «Пророка». Неприятная ведьма окинула его и Таню жадным и цепким взглядом стервятника. Журналистка была очень… неприглядной. Гарри сразу же перевел свое внимание на Таню и не стал слушать и, проигнорировал фразу, обращенную к нему, в которой содержалась просьба дать интервью Пророку. — Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам только что вошедший Альбус Дамблдор, заняв место за столом судей. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям. Гарри повернулся к окну. Там стоял пожилой волшебник с большими светло-серыми глазами. Да ведь это его старый знакомый! Именно у него четыре года назад Гарри купил свою волшебную палочку. — Это Олливандер, Таня. — Прошептал девушке на ухо Гарри. — Я у него покупал свою волшебную палочку… четыре года назад. Волшебные палочки взвешивали, брали в руки, вертели и испытывали на заклятия и чары. Возвестив, что их «боевые орудия» пребывают в замечательном состоянии, Олливандер отпустил их; фотограф сфотографировал каждого участника для Пророка, Скитер попыталась снова зазвать Гарри на интервью, но Таня вовремя заметила чрезмерную активность репортерши и увела его из комнаты прочь… — Спасибо, — поблагодарил ее Гарри. — Ты помогла мне сегодня… — Да не за что… Брат. Они как раз остановились под какой-то нишей. И тут Гарри резко затягивает ее прямо в нее и целует прямо в губы. Она, в полном удивлении, остолбенела и даже не сопротивлялась. Ей самой было понятно, что это далеко не дружеский поцелуй… — Гарри, — выдохнула она, отстраняясь, — так что это получается… Внутри все звенело и екало. Щеки предательски розовели. Дыхание стало быстрым, сердцебиение — учащенным…