Внебрачный ребёнок Малфоя

— Я все понимаю, — перевела взгляд с Нарциссы на Люциуса. — внебрачный ребенок, который не имеет права на наследство, если есть отпрыски в браке. При чем я — девушка из рода Росс, которые всяко старше Малфоев. Леди Малфой нервно теребила подол строгого платья. — Раз уж вы узнали о нашем родстве, то предлагаю соглашение: вы не распространяетесь о нашем родстве, а мы же никак не будем претендовать на ваше будущее. Это хорошее предложение. — Как будто я на что-то намекала. Бастард — такое дело очень скользкое, но вот я то являюсь им только с одной стороны. Да ещё и чистокровная волшебница и последний представитель рода. Моего рода. И поверьте, я не допущу, чтобы на мне он остановился. — Ты не найдешь тех, кто согласится на такие условия, — Малфой решил перейти на неофициальный тон, будто превознося себя. — А вот это уже не ваше дело, мистер Малфой, — я взяла горсть летучего пороха у эльфа. — Мой отец отправит вам сову со всеми документами и приглашением в банк, чтобы все заверить официально. — — Мы будем ждать, мисс Росс, — леди Малфой ответила сухо, как в прочем и все английские аристократки.       Сириус мне рассказывал о маленькой белокурой девочке и двух ее сестрах, но это было лишь воспоминание дяди о том детстве. Сейчас все иначе.       Рождество мы решили праздновать всей семьёй. И не только с семьёй.       Нимфадора, которая требовала звать ее только по фамилии отца — Тонкс, но Сириус все равно звал ее Дорой, а Андромеда все время в это время радостно улыбалась и пряталась за плечо мистера Тонкса. Они приехали раньше всех нас и наводили порядок в «чисто холостяцкой берлоге», как говорил Сириус о родовых апартаментах, в которых он жил со своим школьным другом.       Когда Сириус попал в Азкабан, то все наследство было опечатано вместе с недвижимостью и счетами в банке. Но сейчас, благодаря нормальному разбирательству, дядя получил ещё и огромную компенсацию, которая никак не сможет возместить ему десятилетие. После этого, конечно не без усилий и взяток, он стал официальным опекуном Гарри. Крестный в магическом мире не просто слова.       Люпин здесь тоже был с подачи Сириуса. Ему надоела, что друг все время перебирается с одного на другое без денег и пожиток, а в общину гордость не позволяет идти. Поэтому сейчас Ремус привёл себя в порядок и даже сменил свой костюм на яркий рождественский свитер, который вручила ему метаморф.       На кухне хозяйничала миссис Уизли. Дядя ее позвал по старой памяти, а она же взяла с собой всю рыжую семью. Приехали даже старшие сыновья.       Рождество — семейный праздник. Мы всегда собирались вместе. Помню, когда к нам приезжали Тонксы, а Дора, когда мы были ещё маленькими дразнила нас и рассказывала о школе, а после ее передрягах в академии авроров и страшном преподавателе Грюме.       Иногда к нам приезжала тетушка Маринетти — пожилая леди лет 120 с седыми короткими волосами и вечной тонкой сигаретой между пальцев. Она причитала по каждому поводу и жаловалась на всё подряд, но в этом году решила перебраться в юг горячо любимой Италии пить вино и кушать пасту.       Ее бы хватил удар от всего происходящего в доме: Ребекка захватила с собой Флер, а Рис Михаила. Близнецы отдельная тема для обсуждений, но папа иногда их называют новыми Мародёрами.       Квартира в Лондоне хоть и большая, но все же не особняк. Поэтому пришлось селить несколько человек в комнату. Домовики всячески помогали всем и вся, миссис Уизли хозяйничала на кухне, одновременно ругаясь с миссис Тонкс и не подпускала ни одного домовика к кухне. Нимфадора приставала к бывшему профессору Люпину, а тот ничего не замечал или не хотел замечать. Андромеда молчала. Было видно, что она не очень довольна этой ситуации, но дочь вся пошла в мать и была такой же упрямой, как все урожденные Блеки.       Флер нашла общий язык со старшим сыном мистера Уизли — Биллом. Её английский был с жутким акцентом и иногда проще было попросить Ребекку перевести с французского на английский, а вот француженку это никак не смущало. Билл с Флер обычно сидели у камина по вечерам, разговаривая о драконах и как было бы правильно поступить на первом испытании. Бекка жутко обижалась на Делакур и не готова была ее простить, ведь это она ее позвала с собой в особняк древних и до жути чистокровных англичан.

***

— Настоящие англичане пьют чай ровно в пять и слушают «Битлз», как гласят мифы, рождённые где-то там — на материке… — А еще мы до ужаса чопорные и едим овсянку на завтрак. Может вы еще что вспомните из стереотипов об Английской земле, мистер Горлуа? — спросила я, освобождая место на софе в библиотеке.       Михаил пришел ко мне в начале шестого с зеленым чаем и имбирным печеньем, как это обычно бывает в канун Рождества. Он был в самом обычном джемпере и джинсах, как не полагается появляться в людных местах нашему окружению. Я же дома могла носить платья и юбки, которым не было место в школе. Здесь я наслаждалась своими любимыми платьями ниже колена.  — Я хочу отстричь свои волосы, — для меня самой эта фраза стала неожиданностью. — Каре мне пойдет? Но без челки. Надоели эти длинные белые волосы, которыми так гордится лорд Малфой. — Как ты себе это представляешь, Лиса? — удивлению Михаила не было предела. — Канун Рождества, а ты заходишь в гостиную и сжигаешь волосы в камине? Тебя же Роксана заживо похоронит! — Ну и что? Волосы потом отрасти могут, а я хочу почувствовать свободу от всего этого мира, от моих обязательств. Это мой протест против самой себя! — я провела рукой по длинным локонам, которые спадали крупными кудрями сегодня. Очередной эксперимент Доры. — Я же не татуировку хочу набить на всю спину, хотя могла бы… Я знаю отличных мастеров… — Я понял твой порыв! — парень пытался не сказать лишнего. — Очень странно, что у тебя есть контакты ребят с иглами, но ты в этом точно уверена?       И вот я сижу в ванной комнате на старом табурете, друг вооружился обычными ножницами и волшебной палочкой, но все же позвал домовика. Мокрые локоны падали на холодный мраморный пол, а голове становилось все легче и легче. — Ну все, — обратился ко мне Михаил и вручил зеркало. — Вроде ровно получилось. — И правда, — мое отражение улыбалось и я не верила, что сделала это. — Мне безумно нравится. Спасибо большое. — Сожмем их тут, — сказал мне парень, убирая все мои волосы заклинанием. — Не стоит афишировать ингредиенты для оборотного. — Ты прав, Михаил, — я уперлась о край столешницы, где стояли две большие чаши с водой. — Англия совсем меня испортила.       Он резко обернулся, словно был не согласен со мной, но промолчал и опустошил одну из чаш. Там и сожгли. — Мне нравится твоя стрижка, — парень пытался подавить ухмылку. — Конечно, — я прошлась рукой по своим коротким волосам. — Ты же ее сделал, Михаил. — Почему ты всегда называешь меня «Михаилом»? — он заправляет выбившуюся прядь за ухо, слегка касаясь пальцами голой шеи. — Оно слишком официальное… для друзей. — И как же мне тебя называть? — мои щеки предательски горели от его действий. — Майклом? Или как русские — Мишей?        Он прошептал: «Как хочешь», неожиданно поцеловал меня в щеку и резко вышел из ванной комнаты, а я так и осталась стоять, облокотившись на столешницу с пеплом.