Различные методы

Пролетело уже несколько дней с тех пор, как произошла та судьбоносная ссора, хотя в принципе её и не назовешь таковой. Скорее, это было острое недопонимание одной из сторон… Которая сбежала, забаррикадировалась в руинах и упорно отмалчивалась, игнорируя любые попытки с ней связаться. Тори никак не отвечала на сообщения, приходящие на телефон, никак не реагировала на грохотание в дверь. Даже луженая глотка Папируса не смогла бы докричаться до запершейся в своем бункере матушки-драконши. Скелеты отправляли СМС и малышу, но только на третий день от человека пришел многозначительный смайлик. Это немного успокоило монстров, но не намного, потому как после этого всплеска активности вестей от ребёнка больше не было. Либо у малыша отобрали мобильник, либо… Что означало второе «либо» лучше не знать и не задумываться об этом. Маленький монстр скучал. Страдал и Папирус. Констебль постоянно спрашивал, что случилось с Фриск и Ториэль, и почему они больше его не навещают. Великий Герой тоже ощущал себя ответственным за произошедшее, но по-своему справлялся с проблемой, скупая всевозможные микстуры и вкусности, хоть и не представлял, как теперь их можно передать больному. Но ведь главное — стараться? Ещё констебль занялся приготовлением идеальной лапши, которая по идее должна была поставить на ноги даже мертвого*… А Санс не прекращал приходить к условленному месту встреч, где он когда-то заочно познакомился с Бывшей Королевой, но каждый раз ворота оказывались наглухо закрытыми. Поток его писем не иссякал. В различных вариациях он пытался преподнести подруге истину: »*извини. тори, я был неправ». »*пожалуйста, ответь». »*подай хотя бы знак». »*нам очень вас не достает». »*мы можем помочь». »*человеку нельзя терять решимости, а нам друг друга». Но тщетно. Все фразы будто наталкивались на монолитную стену и растворялись в небытие. А потом… Санс решил постоянно наблюдать за дверью, что вела вглубь руин, не отходя от нее ни на минуту и прислушиваясь к тому, что творилось внутри туннелей. Ждать монстр умел и любил, ведь это означало гарантированное безделие, но с весомой причиной, которой можно было прикрыться в случае чего. Самое трудное в его архиважном задании было не заснуть, а это уже само по себе подвиг. Незаметно проскальзывал час за часом, и шутник уже почти отчаялся, карауля у входа в катакомбы. Но кое-что изменилось, и скелет это почувствовал. Монстра накрыла особая, бархатная тишина, которая возникает, когда кто-то старается неподвижно стоять за дверью. Санс не мог объяснить своих подозрений, но продолжал ощущать чье-то незримое присутствие. Скелет осторожно постучался. Обычный жест — поднимание и опускание кулака по створке, вызвал будничный звук, отдающийся эхом в длинном и возможно пустом коридоре. Несмотря на взлелеянную надежду ничего не произошло. Санс нервно кашлянул, страясь хоть таким варварским методом развеять гнетущее напряжение. Ничего упрямо и нагло продолжало происходить. Даже тяжелая створка, закрывающая вход в руины, вроде как злорадно ухмылялась. Скелет терпеливо подождал. А потом подождал ещё немного. Наконец где-то в глубине катакомб послышались шорохи, и парню показалось, что кто-то за створкой затаил дыхание. Да, это была ОНА. Санс ничем не мог подтвердить свою догадку, просто чувствовал несуществующей кожей ЕЁ присутствие. Слова, что Санс тщательно подбирал для извинений, мгновенно выветрились из головы, ставшей вдруг удивительно пустой и легкой, так что решение прокралось в мысли скелета самостоятельно. А почему бы ему не написать о своих терзаниях, если вслух выразить свои чувства затруднительно? Сказано — сделано. »*я знаю, что ты здесь и что ты меня слышишь, ториэль». Да, конечно, особый выразительностью предложение не обладало, зато можно было сразу развеять все подозрения насчет того, кто притаился рядом. Посланное сообщение тут же откликнулось забавной мелодией и возвестило о своей доставке адресату, что находился всего в паре метров от отправителя. »*Откуда ты знаешь?», — через секунду Сансу пришел ответ со знакомого до боли номера. »*кто ещё умеет так протяжно вздыхать и заливисто смеяться, особенно если этот кто-то сидит совсем рядом». За толстой преградой из дерева, что стала за много лет твердой, как камень, послышался чуть заметный шелест, как если бы кто-то поправлял на себе платье, разглаживая складочки. А потом прозвучал тот самый знакомый вздох, наполненный разочарованием. »*Но я сейчас не смеюсь. Меня нет рядом». »*но и не плачешь. ты же на меня больше не обижаешься? и не рассТОРИена?». »*Нет. Не обижаюсь, хотя тогда я была готова убить тебя на месте. Но теперь уже это не так важно, особенно после твоего каламбура. И Фриск мне всё рассказали. Про то, как им было весело с вами и как они хорошо провели время. Даже признались в том, что сами тогда от вас сбежали. Я несколько погорячилась в своих суждениях». »*тогда не наказывай меня молчанием. если ты больше на меня не злишься, тогда скажи что-нибудь». Санс вновь постучался в ворота. Бывшая Королева чуть прикрыла лапкой рот, скрывая улыбку, хоть в тот момент её никто и не видел. Она произнесла следующую фразу уже вслух, убирая ставший ненужным телефон. Игра окончена. — Что-нибудь. Я говорю тебе «что-нибудь», Санс. — Тебе следовало, прежде всего, спросить «кто там», — напомнил скелет. Он в полной мере осознал, как же ему не хватало этого мягкого и такого женственного голоса, которым обычно зовут домой обедать. — Как в старые добрые времена. А помнишь, как было раньше? Как ты приходил к воротам, и мы долго говорили ни о чём, — проговорила Тори, оставаясь такой близкой и одновременно далекой. Как много решают расстояния? Они ничего не могут испортить. Маленький скелет привалился спиной к запертой двери, но вместо холода каменной плиты ощущал жар. Он медленно сполз на пол, мечтательно притушив огоньки в глазницах, погружаясь в тональность, обволакивающего голоса. Почти как тогда. — Золотые были деньки, — подтвердил скелет. — Но то было раньше, а я хочу быть к тебе поближе сейчас. По крайней мере, чтобы нас больше никогда не разделяла эта проклятая дверь. Может, ТЫ меня впустишь и научишь этой своей ответственности, которой у меня нет? — Научить? Это долго. Может быть, даже занятия по воспитанию займут ни один вечер. К тому же, это мне нужно взять у тебя капельку безответственности. Фриск, похоже, считают, что я довольно предсказуема и слишком навязчива со своей опекой. Понимаешь, я очень боюсь их потерять, — Ториэль начала свою речь вкрадчиво, а под её конец перешла на шёпот, заставляя своего собеседника почти прижиматься лицом к холодной стене. — Потерять, как остальных своих деток. У меня сердце кровью обливается, когда я смотрю на них. — Фриск… Они ведь поправились? — забеспокоился шутник, чем вызвал одновременно недоумение и легкое торжество у Бывшей Королевы. — Ты за них беспокоишься? — ответила вопросом на вопрос Ториэль и выжидательно затихла. — Конечно! — заверил её каламбурщик. Сделав паузу, он добавил дополнительный штрих. — Кажется… Я тебя понимаю. Просто у нас с тобой различные методы. — Методы… Чего? — в свою очередь изумилась леди-дракон. — Мы разными способами показываем свою любовь и заботу. Если у тебя контроль чересчур силен, то у меня слабоват, но Фриск были счастливы получить свободу. Может быть… Нам надо объединить усилия и методы воспитания человека? — Возможно, ты прав, — недоверчиво протянула хранительница руин, но потом расслабилась. — Моё дорогое дитя быстро пошло на поправку, когда вернулось домой. Но постоянно вспоминало, как им было хорошо у вас. — Раз так… Может, ты тогда напоишь меня чаем? А то я продрог до костей. Нос от холода уже отваливается, и я его совсем не чувствую. — Санс… Ты такой забавный! У тебя же нет носа. За деревяной створкой послышался легкий треск, как если бы перекатывались бильярдные шары или как-будто некто, состоящий из костей, ощупывал собственное лицо. — И правда, нет. Ну, это мог быть накладной. С усами. А тебе бы приглянулся монстр с бакенбардами? — Как тебе не стыдно. Ты смеешься над старой леди. — Скорее смеюсь над собой, — хмыкнув, монстр поднялся на ноги. — Я бы принес твой багаж, что ты впопыхах оставила у нас дома, но у меня не получилось его даже приподнять. Чуть ручки не оторвались! — Но саквояж был довольно крепким и весьма целым, когда я его вам оставляла… — Ручки не у сумки, а у меня чуть не оторвались. И вновь тот самый смех, от которого в душе что-то вспыхивает и загорается, точно задорные светлячки. — Тори, может, ты мне откроешь? Я, конечно, мог бы зайти к тебе коротким путем через руины, но не хочется утруждаться. К тому же, у меня есть большая банка меда. Ториэль, подумав и взвесив все «за» и «против», таки отворила тяжелую створку ворот. Дверь поддалась неохотно и туго, со скрипом впуская в руины холодный ветер. В белом проеме появился приземистый, чуть пухловатый силуэт, облаченный в теплую куртку и объятый облаком тумана. — А где же мёд? — поинтересовалась Тори, приметив, что руки друга пусты, да еще и спрятаны в карманы. — Мёд у Папируса, а брат остался дома. Но мне есть, что тебе предложить. Точнее поведать с глазу на глаз. — Ах, хитрец, — восхитилась бывшая Королева, которая даже не знала, вновь ли ей начать обижаться или продолжать поддаваться уговорам. — Фриск мне тоже кое-что открыли. Один факт, который был на виду, но которого я раньше в упор не замечал. — И что же? — Мы все одна большая семья. Можно даже сказать, что «единокостная». — Мне нравится эта мысль, — просияла Тори, чуть наклоняясь вперед, показывая, насколько её порадовало такое высказывание человека. От неё распространялся запах сладкой сдобы и аура, что присуща мягкой перине. — А мне нравишься ты, — продолжил каламбурщик, и каждое его слово прорезало воцарившуюся паузу, точно острый кинжал шёлковый платок. Санс вдруг с ужасом понял, что сказал это вслух, а не как раньше, когда он проговаривал заветную фразу про себя, репетируя подобный разговор в голове. Но как говорится — слово не воробей… Довольно неожиданно этот гордый птиц упорхнул, оставив после себя раскаленное докрасна смущение. Всё внимание смотрительницы руин теперь было поглощено общением с другом, хотя роли обеих сторон теперь сводились главным образом к разглядыванию пола под ногами и разглаживанию одежды. В девяносто случаев из ста настоящая привязанность и любовь — это мучительное до колик оцепенение, которое не так легко разрушить, особенно, когда главное признание было уже произнесено. Оба монстра старались не встречаться друг с другом взглядом. Хотя если бы шутник решил поднять голову, то стал бы свидетелем того, как на губах у женщины заиграла самая светлая улыбка, которая когда-либо рождалась под сводами Подземелья. — Санс, я, — начала леди, но её слегка невежливо перебили. Скелет, оправившись от легкого потрясения, решил выложить всё, что наболело: — Прости, Тори. КОСТвенно* именно из-за меня все и случилось. Я не хотел тебя обижать и тем более не желал зла Фриск, но, — тут рот скелета накрыла мягкая, пушистая лапка, которая явно требовала, чтобы маленький монстр хоть на минуту замолчал. — Санс, думаю, что это взаимно. По крайней мере, за те дни изоляции, на которые я сама себя обрекла, было время всё оценить и понять, насколько мне не хватает твоего общества и шуток. Нам с Фриск не доставало вас с Папирусом. Но особенно я скучала по тебе. — Значит, ты… сходишь со мной к Гриллби? — Зачем отправляться в кафе, если у меня уже подоспел пирог? Домашняя еда гораздо вкуснее и полезнее, чем покупная. К тому же, я уже пообещала тебе чай. Ты ведь не собираешься отказываться от пышных булочек? Скелет поперхнулся, насколько это может сделать существо, не обремененное радостями слюны и слабой гортани. Это был каламбур совсем иного уровня юмора. Не значит ли это, что теперь непонятные и эфемерные взаимотношения экс-королевы и её «друга-за-дверью» перешли на новую ступень? Но Ториэль улыбалась всё также открыто и невинно. В глазах женщины все также светилась не оскверненная порочностью, неугасимая и искренняя симпатия, но теперь она сияла ярче, чем когда-либо раньше. И эта почти материнская любовь была обращена к монстру, что в нерешительности топтался рядом. — Так ты идешь, ленивые косточки? — встревожилась Ториэль, видя, как сомневается её возможный кавалер. — Тогда я дам Папсу сигнал, чтобы он прекратил разрушать нашу кухню и зову его сюда? — подытожил шутник, не перестающий думать о своем младшем брате, что был предоставлен самому себе уже пару часов, и что в принципе являлось опасным мероприятием. Сансу было не занимать в скромности — мало того, что напросился в гости, так ещё и родственника собирался пригласить. Но только Тори могла понять, что братья-скелеты не могли друг без друга. Бывшая Королева благосклонно кивнула, давая добро на совместные вечерние посиделки: — Но сначала мы с тобой кое о чем серьезно поговорим. Например, о наших воспитанниках. Но обсудим это в пути — Фриск наверняка НАС заждались. — Нас? — осведомился скелет. — Ты ведь не думал, что я буду на вас вечно обижаться? — подтвердила догадку скелета Тори, мило подмигивая и давая тем самым ему знак, что сама жаждала встречи возле ворот. — Идем же, не стоит впускать в руины сквозняк. Леди-дракон взяла скелета за руку и повела его сквозь хитросплетения коридоров к своему жилищу. Весельчак прекрасно знал дорогу к дому Ториэль, но милостиво позволил себя вести, что выглядело довольно забавно со стороны, учитывая разницу в росте. Однако подобное неудобство абсолютно не мешало ему сыпать каламбурами и распространять природное обаяние. Санс острожно, даже трепетно держал большую теплую ладонь матушки-фурри, ступая за женщиной след в след и внимая её рассказам о том, как вели себя Фриск, как они быстро излечились и многом-многом другом. А пока лилось повествование, монстры прогуливались по катакомбам, не замечая, как тянут время, чтобы побыть немного наедине. Что-то в этом было мучительно трогательное и хрупкое, как крылья бабочки и ласковое, как прикосновение легкого ветерка. Подобная, почти ментальная связь была зрелой, как хорошо выдержанное вино. С тихим шорохом секунды ускользали в прошлое, уступая место будущему. Просто события текли так, как им и следовало, как само собой разумеющееся, чему вряд ли будешь удивляться, когда оно свершится. Возможно, волшебство притяжения таких различных существ будет длиться вечно. А может, нет. Кто знает? Но ведь никто не запрещает им надеяться на то, что добрая сказка растянется на всю их оставшуюся жизнь. *Хотя такое спагетти возможно доконает и живого. *Косвенно