Владыка

      Когда это случилось во второй раз, Бьякуя почти успел предупредить ближайшего к нему шинигами. Почти.       Дрожь охватила кончики пальцев, безжалостно прошлась по позвоночнику, обожгла глаза и носоглотку, стремительно поглотив сознание, не давая времени. Из горла вырвалось лишь обрезанное хрипом:       - Бег... и...- И следом оглушительный скрежет изменённого голоса.       Кучики плыл в спасительной темноте неведения, но на этот раз кое-что всё же просачивалось к нему из такой далёкой сейчас реальности. Звуки.       Он слышал визги своего пустофицируемого тела, крики раненых шинигами, скрежет ломающихся от ударов зданий, чувствовал пропитанный паникой воздух. Он не знал, сколь же долго он бездумно плавал в этом состоянии, не имея даже желания сопротивляться, но очнулся столь же неожиданно, как и упал в темноту.       В себя привело знакомое пренебрежительное хмыканье Сенбонзакуры. Невысказанное "слабак" больно стегануло по гордости и нервам, заставило напрячься, вспомнить кто он и что он, и броситься сквозь вязкий кисель темноты к брызжущему кровавыми ошмётками свету. На мгновение ошарашило единения с беснующимся пустым. Ярость, желание защитить одно на двоих тело, раздражение от снующих перед глазами богов смерти и потребность оказаться как можно дальше от пропитанный агрессии воздуха. Пустой отреагировал на угрозу во время тренировки и решительно хотел от этой самой угрозы избавиться.       Ощущение собственной боли чуть не заставило отступить, оставить всё, как есть, но Кучики вовремя вспомнил, что не боится её.       Снова учась контролировать тело, он волевым усилием остановил послушную его действиям Сенбонзакуру, и розовые лепестки замерли в воздухе сверкающим кружевом. Пустой нехотя отступал, злобно оглядываясь на мелких людишек, и отступил бы полностью, если бы не храбрый камикадзе, бросившийся на собственного капитана в благородном порыве защитить Готей-13.       Бьякую резко рвануло назад во тьму и будто бы приложило обо что-то, потому что сознание померкло окончательно. Перед началом конца зампакто прошептал полубессвязное, туманное, и быстро забывшееся:       — Полудурки...

***

      На этот раз пробуждение не было столь спокойным. Хотя тело и не ломило, а боли в нём не ощущалось, сознание плыло и вяло трепыхалось в голове полудохлой рыбой. Перед глазами клубилась всполохами полутьма комнаты, расцвечивая пятнами серый и безликий потолок. Реацу, обычно спокойная и полностью контролируемая, яростно скакала в теле, не имея возможности вырваться наружу, сдерживаемая саднящими запястья наручниками.       Бьякуя глубоко вздохнул, прогоняя смутный туман перед глазами, и повернул голову вбок, с каким то отстранённым безразличием замечая толстую решётку и бесцветность тюремных стен.       Что ж, это было ожидаемо.       Он не будет кричать и вырываться. Он - глава клана Кучики, он подождет, когда его выпустят добровольно.       Однако ожидание затянулось. Несколько часов капитан (скорее всего, уже бывший, он не обманывался на свой счёт) бездумно изучал потолок и собственные ощущения. Если долго смотреть в одну точку, окружающее пространство медленно темнело, бесшумно подкрадываясь чернильными щупальцами и обещая сладкое небытие. Но стоило перевести взгляд, и оно тут же отступало, испуганно отпрянув и затаившись до поры.       Попытавшись отвлечься от беспросветной скуки, он сосредоточился на собственных ощущениях.       Тело пело здоровьем и отсутствием даже ссадин, не считая красной кожи на запястьях от наручников, сковывающих возмущенную реацу. Не было той боли, что он ощутил, когда продрался к контролю над собственным организмом, даже крови после лениво осмотра не обнаружилось. Как и капитанского хаори и стандартной формы шинигами. Вместо них - тюремная белая юката. Будто он дух без сил, совсем как Рукия когда-то.       Интересно, она тоже не придет к нему?       Глупости.       А вот внутри было совсем не так просто и легко.       В кончиках пальцев навечно поселилась дрожь. Она выдавала нервозное состояние своего хозяина. Того самого, что ворочался в самой сути его души. Пустой не успокоился полностью, царапаясь изнутри, готовый немедленно появиться вновь, всем своим существом вызывая желание... защищать.       Бьякуя не мог затолкать его обратно. Потому что не мог нащупать нужное настроение. Здесь мало одного желания и силы воли, нужно что-то ещё, нужно... единство. Своеобразная связь, какая всегда была между Куросаки Ичиго и его внутренним монстром.       Он невольно вздрогнул. Позвоночник прошила искра ужаса и невольной паники. Воспоминания о той твари коротили сознание, за мгновение сводили с ума. Тяжелая, густая реацу невообразимо бесконечным потоком топила в себе. Непроизвольно захотелось вдохнуть внезапно исчезнувший из сжавшихся легких воздух. Бьякуя видел ту битву лишь мельком, уловил отголоски бесконечно бушующей энергии техник. Из груди вырвалось непреодолимое желание забиться хоть куда-нибудь, в спасительную темноту.       И теперь он ничем от чудовища не отличается.       Монстр.       Тварь...       ...Живет внутри его тела и не поддается контролю, и... Ох, утешительно мурлычет в душе? Не надо ему такого счастья.       Дрожь чуть усиливается, переходит на саднящие запястья.       Реацу концентрируется под кожей, умно не выходя наружу и управляясь чужой волей.       Бьякуя отстранённо наблюдает, как медленно исчезают краснота и лёгкая боль, как спадает отёк от неудобных наручников.       Он не будет говорить спасибо. У него всё ещё есть гордость...       Невыносимо длятся часы ожидания. В камере даже нет окна, а свет, вернее, его сумрачное подобие, лениво ползёт откуда-то из коридора. Позорно бурчит голодный желудок, а пустой замолкает в глубине, будто испугавшись этого ощущения.       Ну да. Голод никому не нравится. Особенно сбрендившим на этой почве минусам.       Думать о голоде внезапно мешает тот самый свет. Он начинает прыгать беспокойным зайчиком по стенам, постепенно усиливаясь и окрашивая серую известь в тёплые оранжевые тона.       У опального шинигами явно посетители. Бьякуя садится на неудобной кровати и выпрямляет спину. Он не сломлен, он всё ещё глава одного из великих кланов. И ни белоснежная юката, ни наручники, ни толстая решетка не должны ни у кого вызывать сомнения на этот счет.       Людей явно много. Это точно не Ренджи, предпочитающий разговоры один на один, это не Рукия, не позволившая бы себя сопровождать. И это совершенно точно именно по его душу.       Свет факелов выплясывает джигу на стенах коридора и игриво запрыгивает в камеру. Их держали серьезные рядовые шинигами карательного отряда. И уже это не настраивает на благоприятный лад.       В их глазах - легкое удивление. Их так и подмывает спросить: "Он сидел так все это долгое время?". Бьякуя не собирается отвечать, всё его внимание сосредоточено на старике Ямамото и мрачной Сой Фонг.       — Главнокомандующий, капитан второго отряда. — истинный аристократ всегда вежлив и здоровается первым. А Кучики справедливо считал себя аристократом.       — Кучики-сан. — Генрюсай столь же приветливо кивнул головой, а Сой Фонг фыркнула, ничего не сказав. Ясно, это значит, что ее здесь вообще нет и всем мерещится ее вызывающая фигура. — Сегодня состоялся внеплановый совет Сорока Шести.       — На это дело привлекли даже совет?       — Они посчитали ситуацию критической. На этот раз разрушения были слишком значительными, чтобы их игнорировать. А также много жертв и раненых...— Генрюсай замолк, тяжело вздыхая, но не отводя твёрдого взгляда, — Сначала они приняли решение уничтожить вас и даже назначили срок казни.       Бьякуя не выдержал, ошарашено вскинулся, напрочь теряя всю холодность.       Казнь?!       Его?!       За что?!       — За что...? — даже бессовестная Сой Фонг уставилась в пол.       — Ваша пустофикация не поддается излечению и контролю. Во время недельного сна в лазарете Куротсучи тщательно изучил все данные. Совет прекрасно помнит всю неконтролируемую мощь Куросаки Ичиго, но тот может остановиться. Вы - нет. К сожалению, даже ваш пост главы клана Кучики не является смягчающим фактором.       — Но... неужели нет другого выхода? Урахара Киске смог помочь вайдзардам!       — Мы не можем выйти с ним на связь. Он будто в воду канул. Никаких следов и упоминаний. Это вызывает нехорошие подозрения, Кучики-сан. И даже если бы мы могли что-то сделать с вашей пустофикацией, то капитаном шестого отряда вы остаться не сможете.       — Почему? — грудь безжалостно разрывало горькое на вкус понимание конца...       — Куротсучи определил, что пустой реагирует на малейшую угрозу вашей жизни или здоровью. Даже уволив вас с поста шинигами, мы не сможем безопасно запереть вас в Серьетее. Наступит момент, и он снова вырвется и принесет ещё больше разрушений.       — Но... но... — сознание еще пыталось трепыхаться, судорожно ища выход, но кончики пальцев уже начали дрожать сильнее,— Я...— он глубоко вздохнул, усмиряя боль отчаяния и легкую панику. Он выдержит. — Я понял. Это всё, что вы хотели сообщить? А что об этом думают остальные капитаны? Что думаете лично вы?       — Мне всё равно, если ваша жизнь угрожает сохранению порядка в Готей-13. — безразлично пожала плечами Сой Фонг. Она осучилась ещё сильнее после того, как Йоуроичи отказалась вернутся в клан Шихоин.       — Капитаны против, но против решения совета не пошел ни один, все помнят пустого Куросаки Ичиго. Мне жаль, мальчик мой.       — Ясно...— Бьякуя прикрыл глаза, из под опущенных ресниц наблюдая, как фыркает капитан второго отряда, как переглядываются её подчиненные. Надежда тихо таяла.       — Но есть еще один вариант. — Будто специально выдержав паузу, добавил Ямамото. Он дождался, когда серые глаза снова распахнутся, и продолжил: — Куротсучи предлагает вместо казни поместить вас в лаборатории. Он попытается выяснить, как можно вам помочь, но не гарантирует быстрый результат.       Надежда всхлипнула в глубине души, но гореть не перестала. Она обладала столь же здоровым скептицизмом, что и её хозяин, и умела смотреть в будущее.       Он сохранит свою гордость до самого конца. Это то, что он требовал от Рукии, и от чего не собирается отказываться.       — Нет, главнокомандующий. Я знаю, как это будет, и не собираюсь становиться подопытным кроликом. Так когда будет казнь?       — Во избежание повторения недавнего инцидента срок назначен через три дня, считая от сегодняшнего.       — У меня есть право на посещение?       — Бьякуя... — Ямамото смотрел обвиняюще. Он. Его. Обвиняет. — Мы не звери, никто не желал, чтобы так получилось. Скоро к тебе пустят посетителей.       — А где состоится казнь? На Соукиоку?       — Ты не преступник, Кучики... — снова фыркнула Сой Фонг. —... Несмотря на то, что находишься на территории моего отряда. И именно мои палачи "благородно" лишат тебя жизни, отправив на перерождение путём быстрого и безболезненного обезглавливания.       — Аристократы режут вены.       — Ну, извини, в случае шинигами этот номер никогда не прокатывает. Могу предложить яд, но его может насильно нейтрализовать твой пустой. Если хочешь, то не пущу на территорию зрителей и никто твоего позо... твоей смерти не увидит.       — Было бы неплохо. Если это всё, то я бы хотел побыть один.       — Как скажешь, Бьякуя. — Генрюсай потянул за собой капитана второго, и процессия покинула коридор, оставив, правда, в креплениях на стенах факелы.       Несмотря на то, что никто больше его не видит, Бьякуя не расслабил спину. Но глаза закрыл. Он знал, что ждать осталось совсем недолго, что так просто ОНИ его не оставят, что...       Желанный крик Рукии разрезал тишину нотами горечи:       — Брат?!       Она прижалась к решетке почти вплотную, будто пытаясь слиться с ней или проникнуть внутрь. Позади остановился мрачный, угрюмый Ренджи с новыми повязками на теле и рассеченной губой. Может остаться шрам.       Кучики встал с кровати и подошел к названной сестре, по чьим щекам уже беззвучно капали слезы.       — Не надо плакать, всё будет хорошо.       — Ничего хорошего не будет! Да как они могут?!       — Это не они, а совет Сорока Шести. На этот раз без воздействия Айзена.       — Но можно же найти выход!       — Рукия...— Ренджи положил руку ей на плечо, несильно сжал. В его глазах решимость разнести в прах эти решётки, но сдерживающие печати учли даже такое вмешательство.— Капитан, мне пришёл приказ о назначении.       — Уверен, ты справишься.       — Так нельзя! — Девушка будто напиталась решимостью от старого друга. — Можно снова найти Ичиго, он точно полезет тебя спасать, нии-сан. — Она попыталась улыбнуться. Не получилось.       — В прошлый раз тебя обвинили незаслуженно. В этот всё честно и обосновано. Я представляю угрозу для Общества Душ и приму смерть с гордостью.       — Но...       — Рукия. — твердый взгляд, но на нее давно уже перестали действовать такие взгляды, поэтому пришлось добавить. — Я уже смирился со своей участью и согласен с решением совета.       — А ты знаешь, что Куросава-сан прямым текстом предложил мне пост регента главы клана Кучики? Вернее, не пост, а его подобие. Мол, пока не подрастёт более надёжный кандидат. И это при том, что по крови я не Кучики.       — Зато по духу ты одна из семьи. Как моя младшая сестра, ты несешь мою волю. Старейшины могут попытаться выдать тебя замуж, но помни, что они не имеют на это права. Но пост регента ты, и правда, займешь. Этот пункт уже давно был оговорён мной со старейшинами. А ещё именно тебе решать, кто из кандидатов будет следующим главой. — На лице невозмутимого Бьякуи расплылась нехорошая ухмылка. Удивленная Рукия невольно скопировала её. — С тобой будет Ренджи, а он много времени проводил со мной в поместье, для него это был неплохой опыт управления. Я также хочу посоветовать тебе перевестись в шестой отряд. Помни, что ты - Кучики, и мнения недовольных не должны тебя интересовать. Тем более, что велика вероятность, что моя душа возродится в будущих потомках клана, правда, это будет совсем не скоро.       — Хорошо... я поняла, но я все равно попытаюсь вытащить тебя отсюда!       Она гордо развернулась и унеслась по освещенному коридору наружу. Ренджи на автомате дернулся было за ней, но вовремя остановился.       — Капитан, вы точно уверены? Общими усилиями мы могли бы вытащить вас отсюда.       — И что мне делать дальше? Вечно скрываться в Генсее? Уподобиться Урахаре и ждать, когда тварь в моей душе снова завладеет телом и разнесёт все вокруг, забрав много невинных жизней? Я не могу так, Ренджи, а тебе следует взять себя в руки и сосредоточиться на благополучии отряда и Рукии, которых я тебе завещаю.       — Не надо так говорить, капитан, я всё равно не смогу вас заменить.       — Это и не требуется... иди уже за ней, и до казни не возвращайтесь.       — А когда она будет?       — Вам не сообщили?       — Секретная информация. — Абараи скривился на этой фразе, и Кучики улыбнулся собственной невеселой мысли о невинности своего бывшего лейтенанта.       — Завтра, Ренджи. — Ни один мускул не дрогнул на его лице от столь нужной ему лжи. — Потому будет лучше, если вы не придёте вообще. Я не хочу прощаться.       — Ка-капитан... — в его глазах истинное отчаянье. — Как же так?       — Не говори Рукии. Никому не говори. Мне не нужны лишние слёзы. Я хочу провести последние часы в одиночестве.       Он просто не хочет чтобы кто-то страдал ожиданиям также, как он. Пусть думают, что шансов уже не осталось, пусть смиряться с неизбежным.       — Иди.— И он ушел. В глазах - глухая тоска и мрачная решимость, пальцы до синяков впились в мясистую часть ладони и неосознанно пытаются нашарить умиротворяющую рукоять Забимару, которого забрали на входе.       Бьякуя снова один.       Он один, когда от долгого горения чуть затухают факелы. Один, когда молчаливый служака приносит поднос с едой и горячий фарфоровый чайник. Один, когда он столь же молча забирает нетронутую еду и неожиданно сообщает, что снаружи уже утро следующего дня.       Он один в обед, завтрак и ужин. Один в бесконечных часах ожидания свершения собственной участи. Один в своем гордом молчании. Его уже не интересуют жалкие потребности собственного тела, и даже голод затих где то в глубине желудка свернувшимся от холода щенком.       Одиночество необходимо ему потому, что лишь в нём он осознает, что именно теряет, но не реагирует на это.       И все меняется, когда от усталости закрываются серые глаза, а напряженное тело расслабляется на жесткой лежанки.       Крайне редко человеку удается поймать то самое, особое ощущение грани между сном и явью, когда сознание уже плывет, но слух все еще улавливает шуршания, а нос чувствует запахи. И именно на этом мимолетном ощущении темнота наполняется чужим присутствием и голосом.       У голоса насмешливый и приглушенный тенор, а шипящие звуки выделены и расширены.       "Я не хочу умирать."       Бьякуя стремится проснуться, вскочить с постели, но темнота междумирья держит неожиданно крепко, не отпускает.       "И ты не хочешь умирать. Зачем же ты так стремишься к этому?"       "Ты - тварь. Ты не достойна жизни."       Чужеродная сущность дёргается, совсем по-человечески фыркает.       "Ху, почему это мне нельзя жить? Я появился из тебя, я рожден твоей душой."       "Ты убиваешь."       "Я защищал НАС! Мы - всё, что важно!"       "Нет никаких нас. Лишь я, мое тело и паразит, от которого нужно избавиться."       "Но я защищал! Тебя защищал!" - в его голосе истинное недоумение.       "Поздно вести беседы."       "Никогда не поздно! Я могу вывести нас отсюда."       "И принести ещё больше вреда? Нет."       "Я хочу жить. Я хочу, чтобы хозяин жил. И ты тоже этого хочешь."       "Это невозможно. Где бы мы ни были, нас найдут и вернут обратно." Пустой замолчал, на мгновение задумчиво перетекая с одного края темноты в другой, но не приближаясь к Кучики. Он не стремился захватить тело, и уже за это Бьякуя был благодарен Королю Духов.       "Та... маленькая и слабая... что так любит хозяина... она сделает всё, чтобы не дать тебе умереть."       "Рукия. И она уже ничего не сделает и не изменит."       "Ру-кия-я." - Пустой протянул забавное имя, еле слышно курлыча и одновременно изучая воспоминания носителя, связанные с ним. Информация ненадолго выбила его из колеи холодного разума. - Ру-ки-я... Рен-д-жи... Ямомото... Укитаке...- Постепенно наращивая скорость, тварь узнавала всё больше и больше имен, пройдясь по всей верхушке Готей-13 и лишь чудом не вспомнив Хисану. Остановился он лишь на совете Сорока Шести. - "Это они - твари! Не я! Я хочу защищать, они - убивают. Неужели ты подчинишься решению глупцов, неужели оставишь Ру-ки-ю одну?"       Грудь сдавило болезненным спазмом.       "Замолчи."       "Я могу вывести нас отсюда." - снова то же самое предложение, но уже дополненное. - "Мне жалко Ру-ки-ю. Я не хочу её убивать."       "Замолчи."       "Давай уйдем, хозяин? Давай уйдем отсюда!"       "Эти решетки защищены, ты не сможешь выбраться. И идти нам некуда."       "Я отведу нас в Истинный Мир."       Бьякуя удивился неожиданному названию.       "Ты не хочешь жить, но я хочу. В Истинном Мире мы никому не причиним вреда. Не будет этих слабых и бесполезных с железками в руках."       "Что ты имеешь ввиду под Истинным Миром?"       "Только то, о чем говорю. Ну, хозяин, давай уйдем."       В чём это чудовище и было право, так это в том, что жить хотелось до дрожи. Дрожи не в кончиках пальцев, а в самой сути человеческой души. А столь старательно сдерживаемая злость на совет вспыхивала с новой необузданной силой.       "Истинный мир? Измерение пустых, да? Закрытое уже много месяцев, больше года? И ты уверен, что сможешь открыть туда проход?"       "Давай уйдём, хозяин ." - голос скатился до жалобного писка, а в отдалении коридора послышались резкие шаги и громкие голоса. Узнать Сой Фонг было нетрудно, а она могла нанести визит только в одном случае, если срок казни и правда перенесли. Вместо обещанных трёх дней - всего два. О, и скрежет Маюри тоже улавливается. Уговоры занять место подопытного кролика?       С комфортными условиями проживания, исследованиями не более 18 часов в сутки, ведь ученым тоже нужно спать, и обязательными обезболивающими, если их отсутствие не необходимо для эксперимента. Райские условия!       Пусть катятся со своими условиями туда, куда не следует посылать благородным аристократам.       "Хорошо. Отправь меня в ваш прогнивший мир."       Пустой радостно ухнул, взвился из темноты, но тело опять не захватил. Бьякуя сам поднялся с кровати, и его собственная мощная рьяцу с удовольствием разодрала в клочья сдерживающие наручники. Неужели они думали, что это удержит капитана шестого отряда? Даже Ренджи, хоть и с некоторым усилием, но разрушил бы это жалкое подобие ограничителей.       Неожиданно чистая, пузырящаяся реацу пустого заскользила по венам вязкой слизью. Глазам застелило обзор что-то белое и твёрдое, а руки сами описали круг кистями.       Ткань реальности натужно заскрипела, треснула и с усилием порвалась, открывая тёмный зев гарганты. Пустой осторожно взял контроль над телом и прыгнул в чернильный зев, отодвигая Бьякую на задний план. Перед тем, как проход захлопнулся со стороны Сейретея, они услышали встревоженные крики и отрывистые команды, но успели...       Перед Кучики Бьякуей развернулся во всю свою ширь безжизненно серый простор Леса Меносов. С трудом продираясь сквозь тьму, он пытался вновь вернуть контроль, но был играючи отброшен назад.       — Не мешайся, хозяин, теперь моё время...— и замораживающий, леденящий душу скрежещущий хохот из-под вычурной белой маски ознаменовал появление в Хуэко Мундо нового монстра.