Цикл Тринадцати. Два цикла.

Анастасиэль. Кахал’ла! За что мне все это?! Ведь только все начало налаживаться. Правда, я все еще не мог слишком близко подпустить к себе Шхэса. Обнимашки, поцелуи, совместная дрочка, даже минет, правда односторонний, – пожалуйста, а вот, когда дело доходило до моей попки, у меня просыпались инстинкты самосохранения. Ладно, еще на Шхэса не набрасывался: я бы себя не простил, если бы причинил ему вред. Шхэс был нежным и терпеливым, он меня не торопил, действовал медленно и ласково. Я видел, как тяжело ему дается это показное спокойствие, но ничего не мог с собой поделать. После каждой попытки я терял рассудок, а, когда приходил в себя, ничего не помнил из того, что происходило после очередного поползновения. Шхэс говорил, что я становлюсь неуравновешенным и, при любой попытке сексуального домогательства, начинаю шипеть, на что он, со стоном, полным мировой скорби, спокойно устраивается на подушках и ждет, пока я пойму, что лапать он меня не собирается. А я, словно издеваясь, довольный заползаю на него, устраиваюсь поудобнее и засыпаю. Ладно, я попался. А Хэтлис чем думала, когда за мной прыгала?! Не, ну я понимаю, мы друзья, даже скорее, как брат с сестрой, но о себе хоть немного думать надо же! К тому же, она могла позвать на помощь директора и учителей. Хотя… телепорт-то этот не так прост. Все эти мысли пронесли в моей голове мгновенно. Я оглянулся, оценивая ситуацию, в которой я оказался. Мда… зашибись, как яйца варятся, а вокруг них детки пляшут. Стояли мы в большой пентаграмме пятилучевой звезды со всякими символами. Мы с Хэт стояли в центре звезды, на четырех лучах лежали люди, а на пятом стоял обычный с виду хрустальный шар, который сразу приковал мое внимание к себе. Мои загребущие ручки сразу же потянулись к нему. И тут, когда я уже был в паре шагов от шара, его самым наглым образом умыкнули. Я рыкнул и поднял взгляд на этого смертника. Ну точно смертник… Передо мной, посмеиваясь и перекидывая шар с руки на руку, стоял принц Олиель. - Ваше высочество, - хмыкнул я, - очень не рад лицезреть вашу венценосную рожу. О дааа… Какой кайф смотреть на эту напыщенную, закипающую рожу. - Молчать! – какие прелестные истеричные нотки в голосе. – Ты вообще скоро подохнешь, как и твоя подружка! - Мечтать не вредно! – хмыкнул я, но насторожился. – Поделись же со мной своими планами, о великий и могучий, - произнес я с издевкой. - Сейчас я призову Великого Маднесса и вся Мари будет у наших ног! – торжественно и с придыханием. Буээ…мальчик заигрался. Статуса принца ему не хватает, захотелось большего. - Я отдам ему свое тело, оно станет сосудом для силы Маднесса и тогда ничто не помешает ему! – мда… как все запущенно. Похоже, принц слетел с катушек или ему кто-то качественно промыл мозги. - Ты не сможешь этого сделать, для этого нужно слишком много энергии! – это вмешалась Хэт. Она права. Этот Маднесс, судя по всему, очень могущественный темный бог. Мари не пропустит просто так кого-то к себе, и этот Маднесс решил пойти на хитрость. Использовать дитя Мари, как сосуд, чтобы проникнуть на планету. Мари… Сущность планеты, ее воплощение в виде живого существа. Къелит говорила, что они не видели ее ни разу. В древних свитках жрецов Мари тоже мало что говорилось. Къелит считает, что воплощение планеты растворилась в ней, потратив слишком много энергии для создания Ирикхов. Мари не беззащитна, так почему же Маднесс решил, что сможет пробиться сюда?! - Ты думаешь, что энергии бога и жреца богини не хватит для этого? – на нас смотрели глаза, горящие безумием. Я вздрогнул… нельзя смотреть в глаза безумию, оно затягивает, как воронка. Я моргнул, в глазах принца все еще оставалось безумие, но не такое, как секунду назад. Было такое чувство, что через эти глаза, на меня посмотрел какой-то сумасшедший… - Три ха-ха четыре раза! Откуда ты найдешь бога?! – бог, откуда бог?! Не богиня, а бог! Александрит… Бог войны, которому поклоняются орки. - А ты посмотри на один из лучей! – расхохотался Олиель. Я рассмотрел остальные лучи. На них лежали скованные люди, уставившись бессмысленными глазами в небо и лишь в одних глазах застыло отчаяние и обреченность. Истощенное побитое тело, свалявшийся серый комок волос и ярко-алые глаза… И это бог? Скорее, он похож на истощенного человека, но сила, которая окружает его, не дает сомневаться в его божественной сущности. Но почему? Почему он не вырвется отсюда!? Неужели он семь лет терпел такое отношение к себе! Почему он не вырвется из цепей?! И тут мой взгляд наткнулся на красивый обруч на его шее с подчиняющим заклятьем… Я рыкнул и попытался наброситься на Олиеля, но наткнулся на невидимую преграду. - У тебя ничего не получится! – расхохотался он. – Держи, - кинул он мне хрустальный шар, - больше он мне не пригодится. Я осторожно поймал шар, с удивлением вглядываясь в только что замеченную сверкающую нить, связывающую нас. - Это твоя душа, Сиэль… - раздался тихий голос. - Но как, Самуэль? – я не понимал, как она могла оказаться тут. - Похоже, Маднесс и есть тот, кто пытался украсть твою душу. Разбей шар, верни целостность своей душе, своему я, - шепот, почти на грани слышимости. Не теряя ни секунды на раздумья, я со всей силы замахнулся, попытавшись разбить шар о невидимую преграду, и чуть не взвыл от досады. Я надеялся, что Олиель просто убрал преграду на время, чтобы пропустить шар, но, похоже, щит пропускал предметы. И как мне его теперь разбить?! Пентаграмма выведена каким-то порошком на земле, нет бы алтарь какой-нибудь завалящий притащить, жадины! Вокруг нас орки и опять нет ни одного столба, как назло. А Олиель уже начал петь какую-то абракадабру, и я пятой точкой чувствовал, что это не к добру. - Хэт, нам нужно разбить шар! – повернулся я к подруге, чувствуя, как пентаграмма начинает высасывать наши силы. Подруга без всяких вопросов стаскивает с пряди волос широкое кольцо. Я хватаю его и бью по шару, на что безделушка, обидевшись на меня до самой глубины души, разваливается на две половинки. - Вернемся, урою продавца! Бэри дэвушка, нэ пожалееш. Твэржэ жалеза! – передразнила Хэт. И тут случилось самое худшее, что я мог представить… Открылся портал, из которого вывалились Лео, Каэль и Лилит. Черт! Значит, войти может кто угодно, а выйти нельзя. Черт, черт, черт! Дети здесь что делают! Только не они… - Каэль, почему вы здесь?! – глупый вопрос, ответ на который ничем сейчас не поможет. - Лео привел нас сюда… - растерянно отвечает Лилит, в то время как Каэль серьезно оглядывает здесь все, сжимая свой медальон. Я еще раз чертыхнулся и, оглянувшись, попытался стереть линию пентаграммы, на что меня попросту отбросило ударной волной к другому краю пятиугольника. Шар выкатился из ослабевшей руки и покатился к краю идеального пятиугольника, но на самом краю его подхватила Хэт. Я облегченно вздохнул и принял шар обратно, чуть не взвыв от безысходности. У нас же попросту высосет всю силу, в том числе и жизненную. Ладно, свою смерть как-нибудь переживу, все-таки не впервой, хоть и буду скучать по Шхэсу и ребятам, но в чем виноваты Хэт, Каэль, Лилит и Лео?! Хотя… о чем я говорю, они виноваты в том, что рядом со мной. Нельзя сдаваться! Если не ради себя, то ради них. Закусив губу, я опустился на колени и положил шар на землю. Еще раз посмотрел на Хэт, кусающую от безысходности губы, на Лилит, вцепившуюся в Лео, и на Каэля, побелевшими пальцами вцепившегося в медальон, и со всей силы и дури ударил кулаком по шару. Кулак пронзило болью, но я, стараясь не обращать на нее внимания, ударил снова, чувствуя, как по подбородку течет кровь из прокушенной губы. Еще удар, еще и еще, не обращая внимания на раздавшийся противный хруст. - Сиэль, не надо! – подбегает ко мне Лилит и пытается оттащить от шара. - Хэт… - почти шепотом прошу я подругу. Она без слов понимает меня и оттаскивает Ллилит. Снова вспышка портала, и вот меня обнимают нежные любимые руки. - Сиэль, любимый… - и столько растерянности и страха в голосе. - Так надо, Шхэс, - шепчу я сквозь слезы боли и отчаяния. Он лихорадочно шарит по одежде, пытаясь найти какой-нибудь твердый предмет, но находит лишь шелковистый платок. Дрожащими руками разворачивает его и показывает мне два золотых колечка, в виде миниатюрных дракончиков. Я растерянно смотрю на свою правую руку, сжатую в кулак. По ее виду сразу понятно, что несколько костей сломаны, а костяшки кровоточат. - Ничего… - шепчет он и притягивает меня к себе. Осторожно целует меня, языком разжимая зубы, и я чувствую, как в меня вливается тонкая струйка крови. Не моей, из прокушенной не только губы, но и щеки, а кровь Шхэса. Я чувствую, как вместе с ней в меня вливается целительская сила, как заживает губа и щека, как с хрустом срастаются кости. Он осторожно вдевает на безымянный палец правой руки одно из колец и протягивает мне второе. Я дрожащими пальцами беру его и надеваю на подставленный палец. - Может лучше я… - шепчет он, страдальчески смотря на мою вновь занесенную над шаром руку. Я смотрю на Хэт, прижимающую к себе детей и бессильно сидящую на коленях, нежно улыбаюсь ему и качаю головой. - Это должен сделать я сам, понимаешь? Я чувствую это, я знаю… - он не отвечает мне, но я по глазам вижу, что он понимает, просто то, что он не может ничем помочь, и то, что мы можем погибнуть, пугают его. Он находит еще один выход из ситуации: богини. Поудобнее устраивается рядом со мной и пытается сосредоточиться, что очень трудно сделать в сложившейся ситуации, а я продолжаю свою пытку. Удар, удар, еще один. Силы вытекают капля за каплей, обряд долгий и трудный, что нам на руку. Удар, еще удар. Я вскрикиваю от радости. Всего лишь маленькая, но такая важная и нужная трещинка. Еще можем успеть, еще можем спастись. Шхэс открывает глаза и снова целует меня, исцеляя через поцелуй. Я пытался отговорить его, силы нужны ему самому, но он не соглашается. Он снова и снова осматривает пентаграмму внутренним взором, пытаясь найти лазейку, но любая магическая сила, оказавшись за пределами тела, впитывается в пентаграмму. - Кровь… - приходит ко мне догадка, - позови их через кровь. - У нас все получится, любимый, - снова нежно целует он меня и, пошатываясь, отходит от меня на пару шагов. У нас все меньше и меньше сил, но мы надеемся на лучшее. Я еще раз огляделся: Хэт еле сидит, все так же прижимая к себе детей, Каэль лежит справа от Хэт, закрыв глаза и привычно обхватив пальчиками медальон, Лилит слева от нее, прижимая к себе Лео; три человека, лежавших на лучах звезды, уже мертвы, Александрит все так же лежит, но по неровно вздымающейся груди видно, что он еще жив, а Шхэс что-то чертит на ровной землей своей кровью, стекающей из прокушенного запястья. Я снова принимаюсь за шар. Удар, удар, снова хрустят костяшки руки, но я лишь еще сильнее, почти насквозь, прокусываю губу. Сколько прошло времени? Пять или десять минут? А может и больше… На шаре появились еще три трещинки, но сколько боли и крови ради них… - Кровь! – раздается радостный вскрик Каэля. Мы резко оборачиваемся к нему. - Каэль, малыш, объясни нам, - прошу я с надеждой. То, что он маленький, ничего не говорит. Самуэль рассказывал мне, что мальчик необычный и порой его неожиданные, а порой и безумные советы помогали ему. - Если полностью напитать пентаграмму нашей силой через кровь, то мы останемся в живых, а наше сила даст нам возможность вмешаться в обряд, - спокойно объяснил нам Каэль. - У нас нет этих сил… - обреченно произнес я. У меня, конечно, еще осталась половина резерва, но этих сил не хватит. Черт! Да даже пяти моих полных резервов не хватит! Шхэс снова ободряюще поцеловал меня, посылая исцеляющие заклятья через кровь, а я в ответ передал ему часть силы, пополняя почти опустошенный резерв. Ободряюще улыбнувшись друг-другу, мы снова принялись каждый за свое дело. Я успел сделать лишь один удар, как раздался радостный возглас Шхэса и остальных. Я радостно заулыбался, увидев, как через мерцающий портал вышли богини, но моя улыбка сразу погасла, когда я понял, что даже их магических сил не хватит для насыщения пентаграммы. А ведь не хватает лишь чуть-чуть… Какая коварная насмешка судьбы! Лишь если мы отдадим жизненные силы, нам хватит магии напитать пентаграмму. Я почувствовал, как по щекам снова потекли слезы горечи и отчаяния. Не надо было нам звать богинь, теперь и они погибнут. - Все зря! Все! Не надо было вам приходить, теперь и вы погибнете! – у меня началась истерика. Я понимал это, но не мог остановиться. В себя меня привела только звонкая пощечина. Я в шоке прижал целую руку к горящей щеке. - Прости меня котенок, но так было нужно. Прости, прости, прости… - шептал мне Шхэс, осторожно прижимая к себе. - Ты прав. Это была минутная слабость, прости, Шхэс… - прошептал я, уткнувшись в шею ему. – И вы простите меня, - чуть громче остальным. - Конечно, - в унисон близнецы, - Вы - наши жрецы, и мы не можем вас бросить. - Хэт, расскажи им все, - попросил я девушку. Я позволил себе на секунд десять расслабиться в объятиях мужа, а потом снова продолжил свою пытку, в то время как богини делились своими силами с Хэт и детьми. У Лео резерв был тоже нехилый, так что он обошелся своими силенками. Посовещавшись, мы решили, что начнем вливать силы в пентаграмму лишь в конце ритуала, а он длился около двух часов, так что, в запасе у нас есть еще около 40 минут. Если бы мы начали вливать силу прямо сейчас, то нам попросту могло не хватить крови до конца обряда, все-таки ее у нас лишь около 4-5 литров. Прошло еще 35 минут монотонных ударов, прерываемых лишь на исцеление. Шар весь покрылся трещинами, но так и не разбился. - Еще пять минут… - мы начнем, это единственная наша надежда. Я кивнул и с еще большим рвением принялся наносить удары. Шхэс остался со мной: у него почти не осталось сил. У нас осталось лишь пять минут… Madness – (с англ.) сумасшествие. Простите, что долго не выставляла новую главу. Просто подготовка к ЕГЭ отбивает желание музы присоединяться ко мне, и лишь клубничный рожок приманил ее на время. Думаю, до окончания первой части, осталось лишь пара глав, так что, потерпите чуток, пожалуйста =_="