Цикл Тринадцати. Два цикла.

Къелит. Мррр… под этими ласковыми поцелуями я изгибалась кошкой. Когда-то они были легкими и целомудренными. Сколько тогда нам было? Где-то два с половиной года. Родители почти не уделяли нам внимания, они всегда хотели мальчика, и рождение близнецов-девочек их расстроило, поэтому мы уже с ранних лет научились присматривать друг за другом. Поцелуй в щечку на утро и на ночь стал своеобразным ритуалом, дарящим нам спокойствие и уверенность, что мы не одни, что мы есть друг у друга. Тогда мы были похожи, как две капли хрустально чистой воды. А потом мама забеременела, и у них родился долгожданный сын. Мы были рады с сестренкой, что у нас появился братик, которого мы все ждали. Чумазые, как два поросенка, мы ворвались в спальню с букетом полевых цветов, собранных для братишки, и увидели блеск в глазах родителей. Они были счастливы, и мы радовались за них, но когда они посмотрели на нас и блеск в их глазах угас – это стало для нас первым ударом. Мама с папой начали шипеть на нас, не решаясь повысить голос из-за сладко посапывающего в колыбели малыша. - Быстро убрались отсюда! Не видите, Томми спит! И вообще, почему вы такие грязные? Вы же принесли сюда кучу микробов! – злобно прошипела мама. Мы растерянно посмотрели на отца. - Вон отсюда! Чтоб я больше не видел вас рядом с моим сыном! – эти слова стали вторым ударом для нас. Именно тогда мы поняли, что мы одни в этом большом мире, что у нас никого нет, кроме нас самих. Помню, как меня успокаивала сестренка, хотя ей было не лучше, чем мне. Тогда мы решились на отчаянный поступок: сбежать из дома. Мы надеялись, что, когда мы уйдем, родители поймут, что мы их дети и полюбят нас. Мы были глупыми детьми и не представляли, что таит в себе ночной город. Мы надели курточки и взяли с собой рюкзачки с парой шоколадок. За окном была ночь. Обменявшись привычными, ободряющими поцелуями в щечку, мы вышли в холодную осеннюю ночь. Сестренка предложила посидеть в парке, который был недалеко от нашего дома, а я с радостью согласилась. Просидели мы на скамейке не долго, лишь около десяти минут. Холодный осенний ветер тоскливо завывал и пробирался под тонкие курточки, заставляя дрожать от холода. Я предложила пойти на детскую площадку, где были построены маленькие домики для детей, там мы и собирались укрыться, но, когда мы уже были в паре метров от площадки, за нами увязался какой-то мужчина. Мы с сестренкой испугались и побежали домой, уже жалея о нашем необдуманном поступке. Мужчина погнался за нами. Тогда нам повезло, что мы пробежали через детскую площадку: мужчина, не знавший расположения турников и кочек, споткнулся и упал. Благодаря этой минуте форы, мы не попались в руки этому мужчине. Ну да… мы выскочили на дорогу и попали под колеса машины, а потом перенеслись в храм Мари, где нас и воспитали жрецы. Возможно, мы поступили глупо, тогда убегая, этим мужчиной вполне мог быть наш отец, отсутствие света и сильный ветер сыграли с нами злую шутку. Но я рада, что мы тогда убежали. Что нам могли дать наш мир и общество? Презрение, гонения или одиночество? В новом мире нам также пришлось нелегко… Хотя, сначала все было хорошо, а потом мы получили новые имена и начали меняться: я перестала расти, мои волосы и глаза потемнели, а Саяки обрела пышные формы, золотые локоны и небесно-голубые глаза, которые по настроению менялись на золотой. После этого она начала отдаляться от меня. Саяки начала постоянно пропадать, мы, бывало, не виделись неделями. Я старалась держаться, показывать, что у меня все отлично, а ночами орошала подушку слезами. Однажды мы просто сорвались… Это был такой же скучный и унылый вечер, как и другие дни, которые я проводила без нее. Она вошла, слегка пошатываясь, от нее за версту несло дорогими духами, а через секунду я увидела ярко-красный след от губной помады на шее. Первая сорвалась я: кричала, обвиняла ее во всем, плакала, истерично смеялась и сбивчиво шептала, как люблю ее. Она спокойно слушала меня, а ее лицо выражало тоску и какую-то обреченность. Потом сорвалась она: прижимая меня к себе, жарким шепотом рассказывала, как сильно меня любит, любит совсем не по-сестрински. Она рассказывала про бессонные или жаркие ночи, полные слез или грез, про то, какие муки ей приносят обычные поцелуи в щеку, что хочется большего… А потом шептала, что уже не отступит, что не может, даже если я буду сопротивляться, а я и не сопротивлялась. Я ластилась к ней как кошка, подставлялась под поцелуи, жарко отвечая на ее ласки. Я вынырнула из омута воспоминаний, когда поняла, что что-то не то. - Саяки… ты чувствуешь? – со страхом и растерянностью прошептала я. - О да… я чувствую этот жар… - промурлыкала она мне на ушко. - Саяки! – серьезно позвала я, отталкивая ее от себя. Она посмотрела на меня с какой-то детской обидой, а потом, прислушавшись к чему-то, нахмурилась. - Шхэс… - она побледнела, - я не чувствую его. - А я – Сиэля, - дрожащим голосом произнесла я. - Так, успокойся, мы что-нибудь придумаем! – успокаивающе произнесла она, но я чувствовала отчаяние, которое начало исходить от нее. – Главное – они живы, а с остальным мы справимся. - Да, конечно, - голос уже спокойный. Следующие почти полтора часа мы провели пытаясь отследить по связи наших жрецов, но нить, связывающая нас, словно исчезала. Ясно было лишь то, что они на Мари. А потом Саяки радостно вскрикнула, схватила меня за руку, и мы телепортировались. Я оглянулась, мгновенно оценивая обстановку. Мы стояли в пентаграмме, так сказать все в сборе. Вокруг пентаграммы куча орков и, судя по глазам, безумный принц. Сиэль почему-то голыми руками пытается разбить шар, не обращая внимания на сбитые костяшки и, похоже, переломанные кости. Рядом с ним сидит Шхэс, стирая с земли символы призыва, начертанные кровью. Недалеко сидит Хэт, с прижавшимися к ней Лео, Лилит и Каэлем. Сиэль сначала радостно заулыбался, а потом резко побледнел, хотя казалось сильнее некуда. - Все зря! Все! Не надо было вам приходить, теперь и вы погибнете! – ох… похоже у него истерика, но Шхэс быстро ее пересек. Он извинился перед нами, хотя не стоило. Он, конечно, влипает в неприятности, но сам в этом не виноват. Это над ним Судьба так измывается, вытаскивая для него все новые и новые карты, и почему-то чем дальше, тем хуже. Хэт рассказала нам, как они сюда попали, а потом мы снова обследовали пентаграмму, надеясь все-таки найти какую-нибудь ошибку, но все тщетно. Пол часа прошли в ожидании. - Еще пять минут… - пора. Мы синхронно подошли к краю пентаграммы, делая надрезы на запястьях, даже Лео подошел. Маленький Ирикх - хранитель, который еще не принял всей силы и опыта, которые должны были прийти к нему за год после рождения, пытался сделать все, что в его силах. Мари, даруй нам свое благословление и защиту… Шхэс. Целый месяц мы прожили спокойно и весело. В МАОД мы со всеми сдружились, да и как можно не любить это маленькое солнышко. Все видели, как мы любим друг друга, так что можно было обходиться без сцен ревности. За Сиэлем всюду следовали девчонки, которые считали его своей подружкой, а я, зная о его прошлом, ничуть к ним не ревновал (ну… старался). Правда, пытался один прижать Сиэля в углу, когда меня не было, но он даже ничего сделать не успел, как эти фурии во главе с Хэт, нашей подругой, исцарапали ему лицо, чудом не оставив без глаз, еще и попинали для проформы. Ну и я потом добавил. А чего стоят шалости, на которые они меня подбивали? Взять хоть того же парня, который так опрометчиво пристал к Сиэлю. Как там сказал Сиэль? «Мстя моя будет страшна»? Вроде так. Так вот, его месть была очень страшна. Я не смог отказать Сиэлю, когда он, смотря на меня своими умоляющими глазками, попросил меня отделить Рика, того самого «ангелочка», от ворот на недельку. А потом этот «ангелочек» по просьбе Сиэля летал за тем парнем, приставая с разными непристойностями. Над ним вся академия смеялась и одновременно боялась оказаться на его месте. В понедельник, после выходного дня в особняке с детишками, мы вновь с утра заявились в академию, где на нас с радостным визгом набросилась Хэт. Мы уже собирались отправиться в кабинет на зельеварение, но со мной связался мой помощник и сообщил, что на Храм Саяки напали какие-то маги. Они, конечно, справляются с ними, но уж больно это странно. - Сиэль, Хэт мне нужно срочно отлучиться. Я ненадолго, всего лишь на пару часов. Потом все объясню, - я виновато посмотрел на супруга, создавая портал. Уже ныряя в марево портала, я снова почувствовал что-то неладное. Появился я в своей уединенной комнате в Храме и сразу же вызвал ритуальную одежду жреца. Направляясь быстрым шагом в главный зал Храма, я никак не мог избавиться от плохого предчувствия, наоборот, оно с каждой секундой увеличивалось. Когда я уже вошел в зал и направлялся к Хариту, в мое отсутствие заправляющим тут всем, во мне как будто что-то оборвалось… Анастасиэль! Я стремительно нащупывал нашу связь, пытаясь определить, где он и что с ним, но не мог отследить ее конец. Звуки магической борьбы, ранее доносившиеся со двора, затихли. В зал ворвался младший жрец. - Простите, Верховный жрец, - сразу же склонился он передо мной. – Маги, атакующие Храм ушли телепортом, а мы так и не смогли узнать, зачем они на нас напали. - Можешь уйти, - отослал младшего Харит. - Я знаю зачем, им нужны были не мы, а мой супруг, - проговорил я, уже создавая портал, направленный к моему супругу. Времени и энергии потребуется намного больше, чем обычно, но главное – он доставит мен к Сиэлю, где бы он не был. «Все-таки связь между истинными парами – это вам не хухры-мухры», - как говорил Сиэль. - Шхэс… - Харит единственный, кто знал мое настоящее имя. Я старался не светиться о том, что я – Верховный жрец Саяки. – Кольца, что ты просил сделать, готовы, - он протянул мне сверток. - Спасибо, - искренне поблагодарил я, осторожно засовывая сверток во внутренний карман. Идея с кольцами у меня появилась после очередного рассказа Сиэля про его прошлый мир. На Земле, как они называли свою планету, были свои обряды и традиции. В их стране принято было расписываться и обмениваться кольцами. Решив устроить сюрприз своему солнышку, я втайне заказал кольца и попросил Харита забрать их, когда они будут готовы. - Удачи тебе. Надеюсь, с тобой и твоим супругом все будет хорошо, - искренне пожелал Харит. - Обязательно. Я еще познакомлю тебя с ним, - произнес я, уже исчезая в портале. Мда… ну и попали мы, подумал я, оценив ситуацию. Насчет пентаграммы и детей я понял, наверняка их Лео сюда притащил, Хэт вместе с Сиэлем здесь оказалось, а вот почему мое солнышко ломает себе кости, пытаясь сломать шар, я так и не понял. - Сиэль, любимый… - со страхом и растерянность шепчу я, обнимая его. - Так надо, Шхэс, - шепчет он мне сквозь слезы. Снова посмотрев на шар, я все понимаю. Маленький мой… Как же тебе сейчас плохо. Ты должен сам разбить его и вернуть то, что принадлежит тебе. Ощупываю карманы, пытаясь найти хоть кинжал, но нахожу лишь сверток. Разворачиваю его и показываю моему солнышку два золотых колечка в виде дракончиков. Он как-то растерянно смотрит на свою изувеченную руку. - Ничего… - шепчу я, кусаю до крови губу и целую его, с поцелуем передавая ему свою кровь, несущую в себе магию исцеления. Потом отстраняюсь, осторожно вдеваю ему колечко и протягиваю второе. Дрожащими руками он берет его и вдевает мне на палец. - Может лучше я… - шепчу, хоть и понимая, что по-другому нельзя. - Это должен сделать я сам, понимаешь? Я чувствую это, я знаю… - я понимаю солнышко, но мне больно смотреть на то, как ты страдаешь. Я сделаю все, что возможно, чтобы вы выжили. Ведь я тебе говорил, что отдам за тебе свою жизнь и крылья. Я люблю тебя, мой храбрый малыш, и мне хочется шептать тебе это снова и снова, несмотря на то, что ты давно это знаешь. Мне хочется носить тебя на руках, слушать твой радостный голос и смех, смотреть в твои серебряные глаза и перебирать длинные пряди волос. Даже богини не могут нам помочь, слишком молоды и неопытны они еще, слишком мало сил. Мы сидим и понимаем, что спасти нас может только чудо, и я снова и снова залечиваю этому чуду раны, расходуя на это последние силы. - Еще пять минут… - эти слова для меня словно приговор. Солнышко, мой малыш, мое чудо. Я сделаю все, чтобы ты выжил. Я отдам за тебя свои крылья…