Человек, который никому не нравился

- Мистер Холмс! Конечно же, Шерлок его услышал — трудно было не услышать такого бесцеремонного человека, - но не стал поднимать взгляда от шляпы, которую чистил. Она свободно болталась у него в руках, иногда почти падала, пока он не подхватывал ее кончиком пальца. Шерлок склонился над ней, примостившись на деревянной скамье. Он тщательно двигал щеточкой туда-сюда, поднимая дыбом ворс на фетре, и в шорохе ему слышалось: «вот так, вот так, вот так». И продолжал молчать. Поднял шляпу к глазам, выпрямился, выровнял поля и убедился, что все идеально. Почувствовав взгляд Андерсона, он вздохнул и все-таки соизволил нарушить молчание, которое хранил уже три часа. - Мистер Андерсон. Он слегка выделил свистящий призвук в обращении и чуть растянул последний согласный фамилии. Эта медлительность была почти непроизвольной, и если бы его в ней обвинили, он сказал бы, что это дефект речи, но, если честно, ему просто нравилось раздражать Андерсона, а это был один из самых действенных способов. Краем глаза Шерлок заметил, как Андерсон разозлился, сжал кулаки и стиснул зубы, - и это заставило его улыбнуться. Он бы назвал его и по-другому, как уже бывало в прошлом, но хотя миссис Тёрнер и не было поблизости, сейчас Шерлок соблюдал договор. Он мог бы протянуть в молчании до вечера, а там его ждало особое угощение, спрятанное под расшатавшейся половицей у него в комнате. Как старший лакей, Андерсон по сути был выше Шерлока по должности, но все знали, что Шерлок исполнял свои обязанности куда лучше и к тому же был гораздо красивее. Он изобразил безразличие, как всегда, когда чувствовал, что сейчас его попросят о чём-то унизительном. - Да? - спросил он, снова наклонившись и вернувшись к чистке шляпы, словно ему было абсолютно неинтересно, что хочет сказать Андерсон. - Сегодня вечером вы будете исполнять обязанности камердинера. Щетка замерла. Шерлок взглянул на Андерсона. Он был готов к любой просьбе, но эта была чрезвычайна... интересной. У большинства гостей, приезжавших на выходные, были свои камердинеры. Почему же у этого человека его не было? - У кого? - Шляпа ненадежно болталась в его пальцах, почти забытая. Андерсон вынул из нагрудного кармана обрывок бумаги. Шерлок усмехнулся. У настоящего дворецкого — к чему Андерсон мог только стремиться — имена всех гостей должны быть выгравированы прямо в мозгу. - Уотсон. Джон Уотсон. Вероятно, доктор. Шерлок выпрямился и мысленно пробежался по всем именам членов семьи, которые он выучил после прибытия в Карлтон-холл. - Уотсонов много, - нахмурился он. - Из какой он ветви? - Ну, в этом-то и дело, - ответил Андерсон, одёрнув жилет, - ни из какой. *** Гравий подъездной дорожки хрустел под колёсами автомобиля. Краем глаза Шерлок видел, как рядом с ним нервно вертится младший лакей Диммок, теребя воротник и протирая штаниной нос левого ботинка. Он позволил себе слегка улыбнуться. Сам Шерлок был безупречно чист, знал об этом, и поэтому стоял уверенно — руки по швам, голова высоко поднята, дыхание вырывается изо рта облачками. Первого гостя, вышедшего из автомобиля, Шерлок узнал — это был Фрэнсис Мэлверн, жених младшей дочери лорда Лестрейда. А вот второй был ему незнаком. Доктор Уотсон оказался совсем не таким, каким Шерлок его представлял. Выйдя из авто, он оглядел внушительный фасад Карлтон-холла, кивнул и быстро облизал губы. Выразительные губы, которые затем сложились в почти незаметную улыбку на удивительно открытом для врача лице. Его было легко прочесть, не то, что осторожные выражения лиц других представителей этой профессии, прежде встречавшихся Шерлоку. Дом произвел на доктора сильное впечатление, а когда он перевел взгляд на штат прислуги, выстроившийся в шеренгу в ожидании его приезда, он был впечатлен им не меньше. Шерлок позволил их взглядам на секунду встретиться, используя периферическое зрение, чтобы заметить, что взгляд доктора задержался на нём на долю секунды дольше, чем на других. *** Доктор Джон Уотсон, недавно ушедший в отставку из армии его величества, задавался вопросом, зачем он вообще здесь понадобился, но его присутствия здесь требовало какое-то дальнее родство, и к тому же, мать настояла, поэтому ему и пришлось приехать. Выйдя из машины, он увидел семейство хозяев и штат прислуги, выстроившийся на гравиевой подъездной дорожке, словно на парад. Несмотря на то, что в душе он был за равенство, было трудно не впечатлиться красотой дома — настоящий особняк! — и дисциплинированностью прислуги. Джон не был экспертом в области архитектуры, но догадывался, что здание было построено во времена королевы Елизаветы, а некоторые части, возможно, еще раньше. Заходящее солнце освещало стены из красного кирпича и отбрасывало длинные тени от фигурных кустов. Но на самом деле всё это было призрачно. Если он правильно понимал знаки, скоро должны были нагрянуть перемены, и все должны были увидеть, как глупа вся эта показная роскошь. Перемены, которые принесут с собой кровопролитие и беды, а этого он видел с лихвой. Джону понравился лорд Лестрейд - они виделись в городе — открытый, дружелюбный и умный человек. Больше всего от этих нелегких выходных он ожидал возможности поговорить с ним о проблемах в Европе. Но чего он совершенно не ожидал и не мог предугадать — так это того жара, который ощутил, когда увидел высокого стройного слугу, стоявшего в шеренге навытяжку. Конечно, все они были безупречно одеты и опрятны в своих полосатых жилетах и фраках — дворецкий в подобном доме не стерпел бы никаких нарушений правил — но этот человек выделился бы из любой толпы. Он был поразительно красив — высокие скулы, узкий, но волевой подбородок. Худой, но его стройность явно была скорее от активности, чем от болезненности. Он был выше Джона на добрых пять-шесть дюймов, а его тёмные кудри были лишь слегка усмирены бриллиантином. Джон вздрогнул при мысли о том, каковы были бы эти кудри на ощупь, когда он оттягивал бы эту гордую голову назад, чтобы открыть бледную шею. «Прекрати», - обругал он себя. Было нехорошо думать о таких вещах. Заниматься этим за границей - это еще ладно, но здесь, в старой доброй Англии? В доме человека, которого он надеялся назвать своим другом? Нет, было глупо даже позволить себе заметить слишком красивое лицо. Но... молодой человек действительно скользнул по нему взглядом, увидев, что на него смотрят? Джон достаточно хорошо знал правила приличия, чтобы понимать, что этого не должно было произойти, но он знал и природу человека, а именно то, что в деятельном мозгу невозможно задавить любопытство. Затем лорд Лестрейд представил гостей друг другу и увёл их в гостиную немного выпить у камина, потому что "Несколько свежо для этого времени года, вы не находите?", и Джон попытался стереть из своей головы недозволенные мысли. *** Шерлок занял себя поисками багажа доктора Уотсона, выговором мальчику-слуге и речью, обращенной к водителю, по поводу его неспособности провести больше пары часов без глотка из спрятанной в сапоге фляжки. Только после этого он поднялся в спальню доктора Уотсона, чтобы распаковать его вещи. Шерлок уже знал, что Восточная спальня была безупречна, а ее элегантный фаянс с орнаментом только что протерт от пыли и расставлен по местам. Он задернул занавески, прячась от тусклого ноябрьского света, разжёг камин и затем проверил его еще раз, когда вынул одежду доктора. Видел он одежду и поизящнее, и помоднее, но она была чистой и в хорошем состоянии. Вряд ли у Уотсона был личный камердинер, значит, это дело рук хорошего дворецкого. Шерлок одобрительно кивнул при виде отглаженных рубашек и чистых пиджаков. Мягкие ткани, мягкие цвета, приглушенные тона, очевидно, сочетавшиеся с той одеждой, которую Шерлок уже видел на докторе. Пятна чернил на рукавах рубашек обозначали, что он левша, каблуки ботинок рассказывали, что их хозяин раньше хромал, хотя, когда он выходил из машины, никаких признаков хромоты не было. Шерлок исследовал левый ботинок, подняв его подошвой кверху, когда дверь за его спиной отворилась. Шерлок чуть не выронил ботинок. Он пытался сохранить хладнокровие и невозмутимое выражение лица. - Сэр, я прошу проще... Джон улыбнулся и поднял руку. - Я уверен, что ботинки крайне интересны, мистер Холмс. Мистер. Шерлок не знал, что и сказать. Он не привык, чтобы его называл «мистером» кто-то, кроме других слуг. Этот доктор Уотсон был еще интереснее, чем показался сначала. *** Джон удивился, увидев этого молодого человека в отведенной ему комнате рассматривающим его ботинки. Он был и рад, и напуган одновременно. Очевидно, это и был Холмс - лакей, которому поручили обязанности его камердинера. Созерцание этой недоступной красоты так близко обещало сделать выходные непереносимыми. Молодой человек продолжил: - Я достал ваш вечерний костюм, сэр. Голос Холмса был низким, мягким и глубоким. Выговор был аристократичнее, чем у самого Джона, очевидно, чтобы его нанимателям было удобнее. Джон натянуто улыбнулся и начал снимать пиджак. Вдруг в комнате стало слишком жарко. Но он недооценил скорость камердинера. Холмс уже через мгновение помогал ему раздеться. Джону вспомнил, что в этом и состояла его работа — убедиться, что доктор ни в чем не нуждается. - Позвольте мне, доктор Уотсон. Джон зажмурился, стараясь не выдать себя, пока эти тонкие пальцы скользили по его шее сзади. Холмс пах крахмалом, ваксой и другими хозяйственными средствами, но сквозь них слегка пробивался мускусный тёплый запах. - Это входит в ваши обязанности? Помогать мне одеваться? - Я должен одевать вас, сэр, и заботиться обо всём, что вам нужно. «Ты и понятия не имеешь, что мне нужно, - подумал Джон. - О чем я мечтаю. Если бы ты знал, ты бы уже через несколько секунд спешил к своему хозяину, а я был бы в ближайшем поезде до дома, если не в тюрьме». Но потом он вспомнил, что Холмс был слугой. Джон мог бы сделать всё, что ему вздумается, и в конце концов поверили бы только ему. Так поступали некоторые офицеры в Индии. Джон вспомнил об этом, и его чуть не затошнило. Было абсолютно необходимо контролировать себя и не поставить молодого человека в неудобное положение. *** Доктор поднес руки к лацканам своего коричневого дорожного костюма, и Шерлок внезапно понял, что тот хочет сам снять пиджак. Он мгновенно пересек комнату. Их руки соприкоснулись, и Шерлок стянул пиджак с плеч доктора. «Ну конечно же, дурень! Военный, недавно уволенный со службы — нет у него ни камердинера, ни даже дворецкого, он обо всём заботится сам — тщательно и скрупулёзно». Легкая дрожь пробежала по телу Шерлока, когда он коснулся пальцами тонких светлых волос на шее доктора и почувствовал тепло, исходящее от его кожи, с которой еще не сошёл заморский загар. Шерлока удивила его внутренняя реакция. Стоя в безопасной позиции за спиной доктора, он мысленно сделал себе выговор. Доктор Уотсон был привлекателен — волосы песочного цвета, синие глаза и крепкое телосложение — тип, который ему нравился, но было очень опасно дать ему понять, что он привлекает Шерлока. Он встал лицом к доктору Уотсону и начал снимать с него галстук. Доктор откашлялся, и Шерлок почувствовал вибрацию, когда развязывал галстук, проскальзывая длинным пальцем в узел и осторожно ослабляя его. Пульс доктора бился на шее так сильно, что Шерлок его видел, и ему в голову пришла — довольно безумная — мысль: что бы сделал добрый доктор, если бы он сейчас наклонился и прикоснулся к нему губами, чуть прикусил и потом провел языком? Доктор слегка покраснел. Его зрачки были так расширены, что глаза казались почти чёрными. Итак, доктора Ватсона очевидно к нему влечет, но он все равно может не ответить на первый шаг. Что сделать, чтобы проверить гипотезу? Шерлок развязал галстук и повесил его себе на руку, чтобы расстегнуть воротник доктора. В принципе, это были все обязанности камердинера. После этого он должен был забрать одежду, когда джентльмен ее снимет, и, возможно, предложить помощь с запонками или поддержать джентльмена, когда тот надевает брюки. Но Шерлоку было интересно, насколько далеко всё это зайдёт. - Мистер Холмс, я абсолютно уверен, что могу... - доктор откашлялся, - раздеться сам. Его дыхание стало глубже, последнее слово он произнес почти шёпотом и старался не смотреть Шерлоку прямо в глаза. - Вовсе нет, сэр, - улыбнулся Шерлок. - Это моя обязанность. Ни один не проронил ни слова, пока Шерлок снял с доктора подтяжки и расстегнул верхнюю пуговицу на белой хлопковой рубашке, прикрывавшей загорелую кожу. «Он служил за границей, вероятно, на субконтиненте — никто не может так загореть на севере Англии осенью». Единственным звуком, раздававшимся в комнате, кроме потрескивания дров в камине, было прерывистое дыхание Уотсона. Резкий вдох каждый раз, когда маленькая перламутровая пластинка покидала свое пристанище. Шерлок действовал медленно. Он облизнул губы, дойдя до последней, а его взгляд был прикован к туго натянувшейся ткани брюк доктора. Шерлок поймал его взгляд и убедился в том, что доктор смотрит на то, как Шерлок облизывается. Затем он перевел взгляд на рот доктора, прежде чем начать снимать рубашку с его плеч. Но тот схватил его за запястье и покачал головой. - У меня есть... шрам, - он смущенно сглотнул. - И я не хочу... - Сэр, - Шерлок успокаивающе понизил голос. - Уверяю, вам нечего стыдиться. - Он сделал паузу и продолжил практически шёпотом: - Ни в чём, доктор Уотсон... Хватка ослабла, и доктор почти незаметно кивнул. - Хорошо. Продолжайте. Шерлок кивнул, внутренне улыбаясь, и осторожно снял с него рубашку, открывая шероховатую кожу на левом плече. Рана зажила, но не очень чисто. Очевидно, область вокруг пулевого ранения поразила инфекция. Почти невольно он провел по ней пальцем, исследуя, чувствуя ее грубую поверхность. Доктор Уотсон вздрогнул и громко вздохнул. *** "Это действительно была соблазняющая улыбочка, понимающий и сексуальный изгиб этих идеальных губ в форме лука Купидона, - подумал Джон, - или я просто проецирую свое собственное отчаяние? Жду знака приглашения, который оправдает мои действия?" Потому что он сдерживался изо всех сил, чтобы не схватить Холмса, не вжаться в эти узкие бедра, набросившись поцелуем на этот эротичный рот. Губы, улыбка — это всё было слишком. Джон понимал, что пропал. Это было почти так же, как с Мазуком. Джон вспомнил Мазука в тот последний раз, когда тот смотрел на него такими же глазами странного цвета. Утомленный сексом, он лежал на койке Джона, томно выставив напоказ длинные ноги и изящную задницу. Эти два молодых человека были слишком похожи: у обоих красивые голоса и слишком культурная речь; оба сильнее похожи на представителей высшего общества, чем сами эти представители; глаза у них как терновник, а рты загадочны. Порочные, порочные рты. Единственное различие между ними заключалось в том, что один был цвета чая с молоком, а другой — цвета чистых сливок. Джон почувствовал, что может кончить прямо в брюки при мысли об этой коже и о сочетании его семени с этой белизной. У него никого не было со времени возвращения из Индии. Он был слишком осторожен. Скандал с Оскаром Уайльдом оставил отпечаток на его юности, и его семья не пережила бы позора. Ему нужно было принимать во внимание перспективы замужества Гарриет, которые и так были неидеальны из-за её возраста и радикальных идей. Но, Боже... этот человек был идеален. И то, что его руки медленно и дразняще гладили Джона, не могло быть плодом воображения? Холмс подвел Джона к большому зеркалу и снял с вешалки накрахмаленную льняную рубашку. Он стоял позади Джона, помогал ему с рукавами и нагнулся, чтобы застегнуть пуговицы. Джон был почти уверен, что так не должно было быть, но, когда Холмс прижался к спине Джона, он почувствовал его возбуждение. Они поглядели друг на друга в зеркало. - Надеюсь, вы не сочтёте это за дерзость, сэр... - промурлыкал Холмс. По груди Джона прокатилась волна дрожи. Джон облизал губы и прижался спиной к Холмсу. - Это входит в обязанности камердинеров? - Только хороших, сэр, - тихо засмеялся Холмс. Его отражение улыбнулось в ответ. Джон хихикнул — этот почти девичий смех всегда заставлял его смущаться, но улыбка Холмса стала только искреннее. Джон повернулся лицом к высокому камердинеру, прижался к нему грудью. Оба тяжело дышали, сердца стучали громко. Переводили взгляды с губ на глаза. Холмс наклонился вперед, а Джон откинул голову назад — их губы были так близко, что они чувствовали вкус дыхания друг друга: сэндвич с сыром и огурцом, который Джон съел в поезде, и леденец, который был на сладкое, - и крепкий чай, который составлял весь обед Холмса. - Как тебя зовут? - прошептал Джон. - Мне нужно знать твоё имя. Я не хочу больше звать тебя Холмсом. Задумчивость на лице Холмса удивила его. - Меня зовут Шерлок. Но можно услышать, как ко мне обращаются «Роберт». - Почему? Это твое второе имя? Шерлок замялся. Он не знал, почему открыл почти незнакомому человеку своё настоящее имя. Интрижка на одни выходные — это одно, но его имя — настоящее имя — это совсем другое. - Нет. Но у слуги не должно быть имени, которое может затруднить его господ. У моей матери были странные идеи по поводу её социального положения. - Выходит, у тебя отобрали имя... - Нет, у меня нельзя отобрать того, чего я никому не давал, а я не предоставлял им такой власти. - Его глаза затуманились, и он отвел их от проницательного взгляда доктора. - Джон. Пожалуйста, называй меня Джон. Всё ещё глядя в сторону, Шерлок сказал: - Нам нужно одеть вас к ужину, сэр... доктор... Джон. Он опустился на колени, чтобы разуть Джона, пока тот расстёгивал брюки. Теперь, когда оба знали, что хотят одного и того же, они стали странно застенчивы. Джон отвернулся, чтобы скрыть свою эрекцию, а Шерлок забрал протянутые ему брюки и молча отдал ему вечерние. Одетый, Джон развернулся и позволил Шерлоку помочь ему с запонками и пуговицей на манишке. Он наклонил голову, чтобы Шерлок смог застегнуть его воротник. - Спасибо. Я не хочу опаздывать на ужин. Не привык к подобным домам. - Да, не думаю, что в армии было свободное время. Вы были в Африке или на субконтиненте? - теперь Шерлок двигался плавно. Он надел на Джона чёрный жилет и умело завязал ему галстук-бабочку. - О, тебе сказали, что я служил военным врачом? - Вы сами мне сказали об этом. - Что? - Мне сказали, что вы - врач. Ваша выправка сообщила, что военный. Загар — значит, климат был южнее, следовательно, это колонии в Африке или в Индии. Джон пристально посмотрел на Шерлока. - Это потрясающе. Теперь, когда ты объяснил, это кажется очевидным, но сомневаюсь, что я бы такое заметил. Ты можешь делать так всё время? Касательно каждого? - Большинство людей очень просто прочесть, если быть внимательным. По тому, что они делают и говорят. Сколько времени вы хромаете? - Так вот что ты делал, когда я вошёл? Изучал мои ботинки? - Да. Я считаю... мне проще работать, когда я знаю всё возможное о людях, у которых служу. Они не говорят об этом, но им нравится, когда я знаю, что им нужно, прежде чем они попросят. - Да, я хромал полгода после возвращения, но стало легче, когда я снова начал гулять в парке. А что еще ты узнал обо мне? - Я понял, что нравлюсь вам. Джон улыбнулся. - Ну, это было немного очевидно, да? А еще? - У вас есть сестра, а ваш отец умер. Это было совсем просто. - Фотография в чемодане. Я не привык к тому, чтобы кто-то другой распаковывал мои вещи. У меня однажды был ординарец, но его вскоре повысили, а о замене я не просил. - У вас есть практика в Лондоне, но вы открыли её совсем недавно. Я узнал лондонскую грязь, а если бы вы были успешнее или искали более богатых клиентов, то могли бы себе позволить новый костюм. Ваша сестра не замужем, хотя ей, должно быть, уже больше двадцати пяти лет, возможно, потому что не было претендентов, что маловероятно, потому что она не выглядит непривлекательной, скорее, потому, что она радикалка. Что очевидно по ее одежде. - Господи! Это удивительно! - Вы правда так думаете? - Невероятно, просто невероятно. Шерлок искренне улыбнулся. У него не часто случался повод для такой улыбки. - Обычно люди так не говорят. Он почувствовал, что его щеки слегка покраснели. Ему польстили эти слова, и от этого он почувствовал себя неудобно. - А что они говорят? - Что это какой-то фокус. Что я разузнал о них всё и сочиняю, чтобы привлечь к себе внимание. - Ну, тогда они просто идиоты. - Спасибо... Джон. Во время разговора Шерлок ходил по комнате, снимал воротничок с предыдущей рубашки Джона, складывал его пыльные с дороги брюки и выкладывал туалетные принадлежности на столике. Но при всей его решимости быть готовым к любому происшествию, он все же вздрогнул, когда Джон скользнул ему за спину и обнял. Его тело дернулось, как струна, когда Джон обхватил его талию. - Что мы будем делать теперь? - прошептал Джон ему на ухо. - О, Джон... доктор Уотсон... я... вечерний колокол вот-вот прозвонит, и мне нужно переодеться и приготовиться прислуживать за столом. Я должен надеть на вас вечерний фрак, а после этого мне необходимо будет уйти. Вы сможете присоединиться к другим гостям в любое время. Он хотел снять фрак с ручки шкафа, но Джон остановил его. Джон нервно облизнул губы. - Ты... ты еще вернешься сегодня вечером? - Моя обязанность - раздеть вас, приготовить одежду на утро и убедиться, что всё в порядке. - Ну конечно, обязанность, - Джон отпустил его и отошёл в сторону. - Но, если вы хотите знать, приду ли я в вашу постель, когда закончу с этими обязанностями — ответ будет: да, с большим удовольствием. В конце концов, вам может что-то понадобиться ночью, но вы не знаете этого дома и не сможете найти меня... вовремя, - и снова эта улыбка, от которой Джону становилось больно. Ему так хотелось завершить поцелуй, который у них почти случился, но он знал, что Шерлоку надо идти и что они не смогут остановиться после одного поцелуя.