my kind of love

…если причину поражения невозможно ликвидировать и возвращение несет опасность для окружающих, группа подлежит самоликвидации.(Параграф 78)

Их честну́ю компанию первым оставил доктор по кличке Клизма, вколов себе смертельную дозу анестетика. Для остальных просто вставить ствол себе в рот, купив, таким образом, билет в один конец до преисподней, оказалось слишком банально. Их группа решила тянуть жребий и устроить гребаное «сафари» прямо в замызганных коридорах секретной станции. - А что, можно и пострелять. Сегодня отличный день, чтобы умереть, да, приятель? – цедит Спам, неспешно тасуя колоду карт. Солдат пожевывает краешек зубочистки и с хмурой улыбкой глядит на своего давнего друга Любу. Каждый знает, что у них осталось совсем мало времени, надо бы поговорить по-мужски. Открыться. Спросить друг дружку о самом сокровенном, что временами терзало их грешную душу. В комнате весьма осязаемо повис липкий смрад и зловоние приближающейся смерти. Оба под ней сто раз ходили, прикрывая спины друг друга. Все сохраняют внешнее спокойствие, даже пытаются шутить, а у самих нутро крутит узлом, горло сдавливает спазм, побуждая завыть и смачно выматериться. Не от страха, нет. От чудовищной безысходности и необходимости направить оружие против члена команды, убить своего, их многолетнюю дружбу и привязанность. Спам и Люба – напарники и друзья не разлей вода. Они так долго вместе и через столькое прошли, что их нерушимую связь можно увидеть и даже почувствовать. Один - азартный игрок, аферист и жуткий женоненавистник. Он не против женщин. С ними приятно провести часок-другой в одной койке, до тех пор, пока связь не перерастает в романтический ужин при свечах и разговор о браке. А вот с Люберецким совсем все по-другому. Попервах тихий и ненавязчивый. Возможно робкий и необщительный здоровяк, прикипевший к Спаму, будто тот мёдом мазаный. Он все время оказывается рядом, просто смотрит на тебя этим странным взглядом, молчит и ничего не требует. А в группе начинают ходить слухи, Фестиваль сука постарался, и их теперь не иначе как голубками да девочками звать стали, что раздражает до жути, а руки так и чешутся съездить шутнику в табло. - Что ты за мной носишься, тюфяк?! Влюбился что ли?! – в сердцах кидает Спам, прожигая Любу льдом своих глаз. Но чтобы тот ни говорил, чтобы ни делал, Люберецкий всегда был рядом. Спам как-то в тюрьму загремел. Всех там в карты обыгрывал, жил как у короля за пазухой. Думал, вот удачный случай подвернулся избавиться от докучливого верзилы. Только через месяц, непонятно каким макаром, здоровяк устроился в туже самую тюрьму охранником. Пять лет прошло и вот они снова на задании в одной команде. По-прежнему вместе. Так же бурно реагируют на пошлые намеки товарищей в свой адрес. Между ними многое изменилось. Если раньше Спаму было похуй, то теперь вовсе нет, есть ли у Любы кто-то. Что это ревность? Собственнический инстинкт? Все же что-то осталось прежним. Крепкая дружба, симпатия и возможно нечто большее, правда? Любе и Спаму отпущено совсем мало времени, чтобы об этом подумать. Следующим на вылет может быть один из них. И все, что было не досказано, повиснет жирным знаком вопроса, оставшимся в этой жизни. Дальше из смертельной игры выбывают Пай и Фестиваль. И вот сука-судьба, решив поржать над ними напоследок, сводит Любу и Спама вместе в фатальном поединке. - Может, перетянем? – спрашивает Лиса, зная, какими тесными узами связаны судьбы этих парней. Тут совершить суицид было бы намного гуманнее, чем заставлять этих двух убить друг друга. - Это даже хорошо, - как-то неуверенно тянет Люба, беря в руки дробовик, - идем, Спам. Оба выходят в длинный коридор станции. Тишина гнетет, мигающая лампа под потолком раздражает зрачок, по пищеводу цепкими клешнями поднимается тошнота, а в язык тысячами игл вонзаются фразы, вовсе не связанные с предсмертным словом приговоренного к расстрелу. - Я хочу признаться, - тихо молвит Люба. - У тебя есть другой парень? – как можно безразличнее цедит Спам, готовый укусить себя за язык или вставить ствол в рот и отстрелить его нахрен вместе с мозгами. Он бы шибко разочаровался, узнай, что Люберецкий, в конце концов, перестал за ним безбожно сохнуть. - Я думал, когда все закончится, в деревню махну, дом там построю, живность заведу, - зачем-то говорит Люба, - ты бы поехал со мной? Ответь ему! Скажи правду, уёбок! Ну же! Тебе через минуту будет пофиг, а Люберецкий отправится в мир иной со спокойным сердцем. - Ты каждый раз проигрывал мне в карты, олух, - вместо этого говорит Спам, крепче сжимая автомат. - Я тебе поддавался, - спокойно отвечает Люба, видя внутреннюю борьбу своего друга. – Ладно, давай стреляй, что ли? – добавил приятель, так и не вскинув дробовик. - После тебя, - цедит Спам, глядя Люберецкому в глаза. Оба привели оружие в полную боевую готовность, но никто не решается выстрелить первым. Время тянется липкой жвачкой, нехило играя на нервах. - Стреляй, чертов пидор! – первым не выдерживает Спам. – Блядь, да стреляй же ты, мать твою! - Зачем ты так, дружище? – с нотками осуждения тянет Люберецкий. – Давай вместе уйдем из этого гребаного мира. На раз, два… Почти синхронно раздается мощный выстрел дробовика и автоматная очередь. Тела обоих прошивает свинцом, заставляя упасть на пол и начать сплевывать булькающую в горле кровь, задыхаясь от нехватки кислорода. Люба кряхтя поднимается, делает несколько шагов в сторону лежащего на полу друга и по кафельной стене сползает вниз, оставляя на ней кровавый след. - Мать твою! Больно-то как! – шипит Спам, чувствуя, как здоровяк из последних сил берет его за руку и тянет на себя, прислоняя к своей груди. - Я не пидор, Спам. Просто… у меня… мало друзей, – сквозь нарастающую боль пытается улыбнуться Люба, чувствуя, как их тела стремительно покидает жизнь. - Тогда… прощай… друг, - выдыхает Спам, не в силах удержать скупой слезы. Его дрожащая окровавленная рука тянется за пистолетом, достает его из кобуры, снимает с предохранителя и тут же безвольно опадает на грудь. - Прощай – не совсем… верное слово, - отвечает Люберецкий, не сдерживая слез. – Ты все равно... поедешь со мной в деревню, слышишь? - тихо говорит он, баюкая мертвое тело друга. – Ты только... не уходи далеко, дождись… меня, - хрипит напарник, поднимая руку приятеля с зажатым в ней пистолетом и вкладывая его себе в рот. «Только дождись, прошу!» - мысленно кричит Люба, прежде чем нажать на курок и последовать за Спамом в непроглядную вечность.