my kind of love

У юного волка из семьи Хейл нет и не может быть друзей. А вот предполагаемых врагов Питер предпочитает подпускать к себе ближе некуда. То ли от скуки, то ли чтобы удовлетворить свой подростковый интерес и малую толику азарта. - Будь тихим и не высовывайся! Бейкон Хиллс периодически кишит охотниками! Их отпрыски запросто могут сидеть с тобой за одной партой! – твердят родители. Все бы так и было, если бы Хейла как суку не вело от предвкушения опасности с легким привкусом кожи и пороха. Ему ничего не стоило раздобыть информацию о местоположении и реальном роде деятельности родителей двух новичков, с разницей в несколько недель поступивших в старшую школу Бейкон Хиллс. Дин Винчестер учился в параллельном классе, а Кристофер Арджент был на год младше. Один пытался строить девчонкам глазки и быть авторитетом среди парней, другой вел более скромный образ жизни, стараясь прилежно учиться и принимать активное участие в культурно-массовой работе школы. Дин был практически предоставлен самому себе и жил с младшим братом в съемном номере мотеля. Семья Кристофера была более респектабельной, расположившись в довольно приличном двухэтажном особняке с подвалом и несколькими гаражами. Питеру достаточно было нескольких проникновенных взглядов, пары-тройки фраз, сдобренных сногсшибательной улыбкой и «дружеским» похлопыванием по плечу и вот уже Винчестер, выловив Хейла в пустующем школьном коридоре, лихорадочно оглядываясь по сторонам, заталкивает голубоглазого брюнета в подсобку с хозяйственным инвентарем и бытовой химией. - Мать твою, Хейл, тебя что, сука, в афродизиаке в детстве выкупали, что меня к тебе тянет со страшной силой?! – рычит Дин, впечатывая Питера в стеллажи и жестко дергая парня за волосы, потом за подбородок, обнажая участок горла и алебастровую кожу плеча. - Нет… - сдавлено тянет Хейл, зажимая в ладонях лацканы кожаной куртки Винчестера слабо сопротивляясь. - Я не какой-нибудь там гребаный педик! – стонет Дин, оставляя на шее и ключице парня ощутимые поцелуи укусы, словно наказывая за собственное глупое наваждение. – Со мной такое впервые, - зло цедит он, накрывая припухшие губы Питера своими, упиваясь их сладостью, в то время как его руки лихорадочно гуляют по всему телу Хейла, потирая пах и до боли сдавливая ягодицы. - Дин… не надо, не здесь! – хрипло роняет Питер, пытаясь уйти от очередной атаки вожделения Винчестера. Сердца обоих стучат в унисон готовые в любую минуту проломить ребра, а с губ слетает рваное дыхание, опаляя жаром. - Кому-нибудь скажешь - урою! - хмуро бросает Дин, стирая большим пальцем влажный след своей необузданной страсти с Хейловых губ. Потом он возвращает на место основательно съехавшую горловину футболки парня и легким движением ладони пытается придать прическе Питера былой вид. – Иди ты, потом я, - велит он, с долей раздражения застегивая отцовскую куртку, чтобы на время скрыть свой конфуз в штанах. С Кристофером Арджентом все происходит на много сложнее. Робость и, возможно строгое воспитание, не позволяют юноше, подобно Винчестеру смело подойти к Хейлу и открыться в своих чувствах. Питер ощущает на себе этот преданный, щенячий взгляд, тайно мечтающий о близости и ласке. Они вместе работаю над каким-то школьным проектом и, засидевшись допоздна, Хейл сам привлекает к себе блондина, нежно целуя в губы. Потом он позволяет Ардженту расстегнуть пуговицы на своей рубашке и оставить робкий след из самозабвенных поцелуев на его шее и груди, мягко побуждая юношу встать на колени. Кристофер, словно послушный ребенок, каждый раз спрашивает «можно?» с обожанием глядя на Питера своими бесподобными глазами цвета яркого неба. Винчестер же берёт без спроса в наглую, каждый раз злясь на себя, Хейла, дурацкие обстоятельства и этот долбаный Бейкон Хиллс. Под предлогом поднатаскать себя по алгебре, Дин тянет Питера в съемный номер мотеля, дает младшему брату несколько купюр, чтобы тот погулял часок-другой, не мешая парням заниматься. Повесив на двери номера табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ!» и, даже не дав Хейлу для приличия вытащить из рюкзака учебники, Винчестер с глухим рыком толкает голубоглазого брюнета на кровать, стаскивает с него брюки и практически без подготовки начинает втрахивать его поджарое тело в матрац, со скрытым обожанием до горлового хрипа повторяя: - Сука! Сука! Сука! Питер жмурится, что бы скрыть цвет волчьих глаз, полыхнувших янтарем. Он вынужден до крови вонзить когти в ладони, а клыки в губы, чтобы его истинная сущность не выбралась наружу в миг крышесносного оргазма. - Мне можно в душ? – томно тянет он, глядя на свое влажное тело, испещренное красными бороздами. Питеру импонирует это чувство растерзанности, зная, что очень скоро он найдет утешение в руках и словах все еще робкого Кристофера и будет исцелен душой и телом. - Давай, только быстро, - хмуро кидает Дин, стараясь справиться со своей десятиминутной слабостью. Спустя время, ласковые и трепетные объятия Арджента, его чуть сдержанные слова любви, божественным бальзамом проникают под кожу Хейла, помогая расслабиться и забыться. Питер вынужден разрываться между этой щемящей нежностью, а так же мягким, вкрадчивым голосом Арджента и грубым, порой жестким трахом с Винчестером с последующими угрозами и требованием молчать в тряпочку. Порой волчонок готов раствориться без остатка в золотистой зелени глаз и цвете небесной бирюзы, оставивших неизгладимый отпечаток на обратной стороне его век. Если бы Дин и Кристофер обладали волчьим чутьем, они бы давно учуяли на теле Питера запах соперника. Но сам Хейл был и остается, прежде всего, хищником, тщательно заметая все следы и пытаясь не попасть в охотничий капкан.

***

- Отец вернулся. Мы с Сэмми переезжаем в другой город, - глухо докладывает Винчестер, позвонив как-то Питеру спустя время. - Что ж, весьма жаль. Я буду скучать (и это чистейшая правда), - с придыханием отвечает Хейл, слыша в трубке очередное Диново «сука, мать твою», произнесенное почти жалобно, затем короткие гудки. - Привет! Я не помешал? – чуть запыхавшись, спрашивает Кристофер, явившись на место их тайных встреч, и видя, что Питер с кем-то говорит по телефону. - Нет, малыш, я уже закончил! Иди сюда! – с томной улыбкой произносит Хейл, раскрывая парню свои объятия. – Я жутко по тебе соскучился!