my kind of love

«Ну просто пиздец! И зачем я только согласился?! – корил себя Уэйд, провожая острым, как бритва взглядом, проходящих мимо пьяных хмырей. – Сижу тут, рученьки сложив! Крокодил на моем месте смотрелся бы симпатичнее! Паучку захотелось нормальной свиданки, только вряд ли к моему кожаному покрову пойдет смокинг, и я впишусь в интерьер ресторана класса люкс с дотошным официантом, предлагающим карту вин!» Свечи, возвышенные и заумные фразы, романтика. Мальчонке приспичило о жизни покалякать. А то не видно, что под костюмом и дурацкой маской «Болтливого наемника», похожей на плотный красный презерватив с колпачком для сбора спермы, в данном случае аналогичного количества мозга, кроется далеко не профессор и даже не интеллигент и уж совсем не красавчик Райан Рейнольдс. Что нынешняя жизнь Уэйда это одна большая и глубокая задница, из которой и вылезать-то уже влом. Уилсон специально выбрал для места встречи этот замызганный, темный клоповник со всяким сбродом, чтобы на фоне остального антуража не так сильно выделяться. Завсегдатаи этой забегаловки давно привыкли к загадочному мистеру Фантомасу побитому крупной оспой. Бедняга, должно быть, чуть концы не отдал, еле оклемался, оставив на память о болячке глубокие рытвины по всему телу. Заказанная для себя и парня пара рюмок текилы была Уэйдом выпита буквально через пару минут. Надо бы заказать еще, чтобы жизнь стала чуток прекрасней и удивительней. Его развезет, он, возможно, улыбнется, превратив свою сморщенную физиономию в большой сморщенный смайл. Было говно унылым, а стало просто говном. На душе Уилсона сейчас так же мерзко и дерьмово, как в местном сортире. Пока он «терпеливо» ждет встречи в духе: «Это ты?!? А-а это я. Да нет, это не ты!!!» голову Уэйда посещают разные бредовые мысли о накладной коже и парике, тонне косметической штукатурки на лице и даже противогазе, потому как в нем он бы выглядел куда привлекательнее. А все потому, что его кексику надоела игра «Где поймаю, там и чпокну» и банальные потрахушки с практически одетым таинственным скромнягой-извращенцем, позволившим парню довольно близко познакомиться лишь с определенной, но как Уилсон надеялся, самой охуительной частью своего тела. Сладкая попка захотела добавить в их экстраординарные отношения немного гребаной ванили. – Да нахуй все! – бурчит Уэйд себе под нос, щелчком опрокидывая пустые стопки. – Еще пять минут, и сваливаю! – хаотично рассыпая по столу соль и перец. Чтобы как можно больше грязи и беспорядка вокруг, так он практически незаметен и чувствует себя в своей тарелке. – Если парнишка и был, – продолжает рассуждать Уилсон, – то увидев меня ненаглядного во всей красе давно смылся. Лафа закончилась, мой лысый друг, – цедит он в сторону ширинки, – придется вновь переходить на самообслуживание. *** Из всей разномастной толпы его трудно не заметить. Паркер уже битых пятнадцать минут стоит у входа в зал, стараясь держаться тени. Ему плевать, что пиджак и рубашка, которые явно не к месту в этом заведении, пропахли сигаретным дымом и чем-то прогоркло-липким. Плевать на проходящих мимо подвыпивших мудаков, пытающихся его клеить. Ему далеко не пофиг одиноко сидящий за столиком мужчина, явно кого-то поджидающий. Трудно поверить, что это тот самый шебушной и беспечный рубака-парень, пристававший к Питеру со всякими намеками и непристойными предложениями. Паркер все еще надеется, что странный мужчина схватит себя за кожу головы, потянет, театрально завопит «СЮРПРИЗ!», а под ней окажется прекрасный принц, от красоты которого зарябит в глазах, или на худой конец знакомая маска Дэдпула с саркастическим прищуром. Вот он его таинственный ухажёр, любитель пошлостей и сексуальных игр, предпочитающий называть себя папочкой Уэйдом. Видимо Питер ему каким-то боком запал в душу, раз Уилсон решился ее обнажить, и вряд ли тут дело в жарком, экстремальном сексе, практикуемом ими, где только придется. Паркер вовсе не против этих шалостей. Ему просто захотелось доказать своему «бойфренду», что у кексика не только рабочий кулачок, умелый ротик и шикарная задница. Ему до одури хочется пробраться под спандекс, трогать, изучать, ласкать, пробовать на вкус все тело папочки Уэйда, а не только его определенную часть. Даже сейчас, глядя на него настоящего, Питер хочет этого с неменьшей силой и изъян кожи его вовсе не отталкивает. Паркер делает глубокий вдох, двигаясь в сторону его столика. – Привет, Уэйд! – с места в карьер говорит Питер, протягивая руку для приветствия. – Место вполне впечатляющее, я тронут, – добавляет он, поджимая губы и, наиграно восхищаясь окружающим пейзажем, дергая Уилсона на себя, заставляя встать. – Мы обязательно еще сюда заглянем, а пока можем заскочить в Мак или Пиццерию, взять еды и ко мне домой. Приглашаю в гости так сказать. Дэдпул слегка прихеревает, чувствуя изящную руку Паркера в своей сморщенной ладони. Он не отпускает ее ни тогда, когда они заказывают пиццу, ни тогда когда поднимаются по внешней лестнице на нужный этаж и пробираются в окно городской квартиры Питера. – Так и будешь весь вечер молчать и хмуриться? – спрашивает Паркер, хватая Уилсона за сморщенные щеки и раздвигая их в подобии улыбки, затем приближая его рот к своим губам для глубокого, но как потом оказалось, одностороннего поцелуя. – Эй, чувак, куда ты дел моего папочку Уилсона?! – удивляется Питер, отстраняясь от застывшего Уэйда. – Я сейчас словно покойнику в рот язык засунул! Мы уже больше часа вместе, а из твоей хлеборезки ни единой смачной пошлости, я до сих пор одет и ничего не происходит. У Дэдпула бывает ступор или критические дни?! Ну не знаю, может, ты стесняешься или тебе нужно время… – Кончай трёп, паучок, - цедит Уилсон, затыкая рот парня своим. *** – Мать твою, кексик, я готов ходить на эти чертовы свидания каждый день, если потом у нас будет такой охуительный фестиваль, – довольно выдыхает Уэйд, прижимая голого, мокрого и не менее удовлетворенного Паркера к своему обнаженному телу. – Только боюсь, твоя подростковая кроватка может не выдержать наш секс - марафон, да и вся твоя крохотная комнатушка тоже. – Ну тогда нам надо подумать про совместное, более просторное жилье, ты не находишь? – шепчет Питер, вновь покрывая поцелуями и одаривая ласками своего сморщенного принца. – Ты слышишь, лысый?! – в диком восторге кричит Уэйд, обращаясь к своему вновь восставшему приятелю. – Сладкая попка предлагает нам чистую постель, совместный душ по утрам, кофе и вафельки на завтрак! Прощай, ручное управление!