Непредвиденные обстоятельства

1. Джин выжимал все из несчастного фургона, так что тот недовольно рычал двигателем и визжал тормозами на поворотах. Джин вдавливал в пол педаль газа, ругая Рано за его тупую уверенность в собственной неуязвимости, D-человека, который вышел на охоту в тихом районе, и себя за то, что не догадался всучить придурку-напарнику хотя бы простую световую пушку. Мотор под капотом выл голодным псом, стрелка спидометра уже давно преодолела отметку в сто двадцать километров в час, а красная точка на экране была так ужасно далека. Выехав на перекресток, Джин увидел вспышку пламени и ударил по тормозам. Фургон повело и развернуло, как на льду. На асфальте остались черные отметины шин. В скупом свете придорожных фонарей было видно, как D-человек ударил Рано кулаком в лицо и тот упал навзничь. Обычному человеку такого удара хватило бы, чтобы отключиться, но Рано всегда был крепким орешком. – Держись, я сейчас, – пробормотал Джин. – Держись! Схватив ружье, лежавшее на пассажирском сидении, Джин выскочил из машины. Он заметил, как D-человек, проткнутый насквозь огненным клинком Рано, с воем выдирает его из собственного тела. В накачанном адреналином мозгу тут же появилась мысль о том, что такой фокус он видел впервые. Обычно, сталкиваясь со световым оружием, ублюдки превращались в пепел прежде, чем успевали сказать «привет», а этот твердо стоял на ногах и еще вдохновенно трепался о чем-то. Он наступил на грудь поверженного противника, и Джин вскинул ружье. В кружочке прицела замаячила рогатая голова, но расстояние было слишком велико для точного выстрела, а руки ходили ходуном. Джин задержал дыхание и спустил курок. Пуля пронеслась всего в паре миллиметров от черепа, задев по касательной. D-человек дернулся, завалился на задницу и вскинул руку к голове. – Твою мать! Мой рожок! – заорал он. Джин с облегчением отметил, что Рано жив: приподнялся на локтях, непонимающе оглянулся, а потом расплылся в улыбке и приветственно вскрикнул. – Братан! Демон пытался зажать ладонью рану, но кровь обильно текла из-под белой перчатки. Ствол винтовки уперся в светловолосую макушку, и тварь замерла. – Отсюда не промажу, как думаешь? – хмыкнул Джин. Он мягко надавил на курок, собираясь вышибить противнику мозги и покончить с работой на сегодня. Он уже представлял, какими словами будет костерить Рано за его беспечность по дороге домой, как потом сядет у монитора наблюдения и позволит себе выпить стаканчик паршивого магазинного коньяка, чтобы успокоить расшалившиеся нервишки. – Стой! – воскликнул Рано. – Не убивай его пока! Палец на курке замер, успокаивающие мысли о спокойном вечере у мониторов сменились возмущением. Какого хрена этот идиот делает? Неужто он за сегодня не выполнил свою норму глупостей? Между тем Рано вытащил из кармана до боли знакомое фото. Джин помнил, как сам распечатывал объявление, как набирал на клавиатуре текст: «Внимание! Пропал человек! Возраст 20 лет (на момент пропажи было 15)». И изображение улыбающейся рыжеволосой девушки – Люси. Сестры, которая, к счастью, была совершенно не похожа на своего топорно-прямого братца. – Видел ее? Рано протянул снимок D-человеку – и тот отпрянул, словно в него тыкали стволом огнемета. На залитом кровью лице застыло изумление. – Что?.. Куколка Беллы? – пробормотал он. Рано сгреб в кулак высокий воротник демонской одежды. – Выкладывай! Что тебе о ней известно? – А что? – осклабился D-человек. – Отпустишь, если скажу? Почуяв возможность выжить, демон уцепился за нее, как клещ. Джин стиснул в руках ружье. И как только у этого урода хватило наглости торговаться? Вышибить бы ему мозги и дело с концом. Но Рано, похоже, имел на этот счет другое мнение. – Годится. – Эй! Рано, ты с ума сошел?! – воскликнул Джин. Их голоса гулко разносились по опустевшим улицам. Никто не высовывался из дома, чтобы проверить, что происходит – все были слишком запуганны D-людьми. Те не шли на уступки и никого не щадили. А теперь один из них успешно выменял себе жизнь на пустячную для него информацию. Джину захотелось огреть Рано прикладом, чтобы выбить хоть немного дурости, а потом вышибить мозги этому сукиному сыну, который посмел торговаться с ними. – Ну-у... – протянул D-человек, видно, набивая себе цену. – Я вообще-то не могу... – Тогда сдохни, – отрезал Рано. – Ладно-ладно! – демон сразу перестал ломаться. – Давай так: тебе же нужно узнать, жива она или мертва, да? – Какого хрена ты!.. – Рано встряхнул противника так, что его голова невольно мотнулась, будто у тряпичной куклы. – Она не может быть ме... – Она мертва. Похоже, демона не смущало дурное расположение духа собеседника. Он внезапно перестал лыбиться, как идиот, и проговорил тихо и очень серьезно, глядя на Рано в упор: – Она мертва. Я видел это собственными глазами. Ее убили D-люди. Рано замер, ошарашенный, и D-человек воспользовался этим, чтобы выдрать из ослабевших пальцев свой воротник. – Ее звали Люси, верно? – произнес он, участливо подняв брови. Вопрос остался без ответа. D-человек поднялся в полный рост и приготовился бежать. – Ну, раз вопросов больше нет, я пошел! – Он припал на правую ногу, собираясь взять быстрый старт, но Джин успел первым. Он со всей силы опустил приклад на голову беглеца, и тот беззвучно упал на асфальт лицом вниз. У D-людей потрясающие физические данные: они сильны, быстры, их скорость реакции поражает. Но глаз на затылке нет даже у них. Джин усмехнулся своей удаче и пнул сапогом тело, переворачивая его на спину. В отключке демон выглядел очень по-человечески. Правую половину лба и щеку залила кровь из отстреленного рога, глаза были закрыты, и лицо без жуткого оскала выглядело почти детским. – Эй, ты же не веришь тому, что сказал этот кусок дерьма? – Джин развернулся на каблуках и подошел к Рано. Тот сидел на дороге, глядя прямо перед собой, и в его глазах застыл ужас. – Он назвал... ее имя... – Это еще ничего не значит, – Джин присел на корточки рядом и, опустив ружье на землю, потрепал напарника по плечу. – D-людям верить нельзя, ты же знаешь. Возьмем этого ублюдка с собой и заставим рассказать всю правду. План казался отличным. Если появилась ниточка, почему бы за нее не потянуть? Конечно, они раньше не брали пленных, но ведь и необходимости такой не возникало! К тому же все бывает впервые. – Но, – Рано поднял на друга затуманенный взгляд, – я обещал отпустить его. В нем часто говорило глупое, почти детское благородство. Джин не мог осуждать Рано за это, но сам придерживался правила «на войне как на войне». Это поле боя не годилось для честной игры. – Ага, – миролюбиво кивнул он. – Только вот я никаких обещаний не давал. * * * Плененный ими D-человек оказался довольно легким и жилистым, как мешок с костями. Диковинный черно-белый костюм явно льстил ему, значительно прибавляя объема худосочной подростковой фигуре. С мрачной радостью Джин порезал дизайнерское творение из лаковой кожи и дорогой ткани на лоскуты. – Привяжи покрепче. А лучше еще и наручниками закрепи, – сказал Джин, наблюдая за тем, как Рано затягивает пациента прочными медицинскими ремнями. После того как они привезли его домой и насилу выковыряли из костюма, Джин со вздохом распорядился перенести тело на операционный стол: в животе D-человека зияла сквозная рана, из которой каким-то чудом до сих пор не начали вываливаться кишки. – Знаешь, у человека кишечник длинной почти двенадцать метров. Интересно, у этих рогатых такой же? – с интересом произнес Джин. Рано бросил взгляд на открытую рану и скривился: – Даже думать об этом не хочу. Ты же не собираешься его препарировать? – Ладно тебе, я пошутил. По мрачному взгляду, брошенному исподлобья, Джин понял, что шутка не удалась. Стояла глубокая ночь, и нельзя было сказать, что последние ее часы прошли спокойно. Меньше всего после пережитого Джину хотелось проводить операцию, но оставлять пациента – пусть даже и D-человека – вот так, с распоротым животом, он не мог. Рано, видимо, чувствовал нечто похожее, потому что он, не дожидаясь просьбы, подкатил столик с инструментами и, поежившись, спросил: – Может, помочь чем? Джин мотнул головой. – Разве что постой рядом, пока я его шить буду, а то очнется еще и бросится на меня, – хмыкнул он. – Не скальпелем же отбиваться. Он выудил из холодильника пузырек анестетика и, найдя в шкафчике шприц, вскрыл упаковку. Не было никакой гарантии, что на D-человека подействует наркоз, но попробовать стоило. В конце концов, он получил сильный удар по черепу и едва ли очнется в ближайшее время. Словно назло этим мыслям, пациент зашевелился. D-человек прищурил глаза от яркого света, но почти сразу принялся вертеть головой. Джин мог представить себе, как тот недоумевает, обнаружив себя живым на операционном столе. Его сородичи такой чести никому не оказывали. Впрочем, пленный истолковал все по-своему. – Что, пытать собрались? – скривился он. – А обещали, что отпустите... Рано дернулся, как от пощечины. Он подобрался, как зверь перед атакой, и с вызовом произнес: – А если и так? – Надо же! – скривился пленник. По его лицу, размывая подсыхающую кровь, катился пот. – А с виду такие гуманные добренькие спасители людей... – Но ты-то у нас к людям не относишься, – резонно возразил Рано. Джин постучал по шприцу, чтобы выгнать пузырьки воздуха, и легонько нажал на поршень. – То есть жестокость по отношению к D-человеку не считается? – переспросил демон. Он выглядел сущим ребенком: на лице, плохо скрытый показной бравадой, читался испуг, да и на вид ему нельзя было дать больше двадцати лет. Джин напомнил себе, что на руках этого паренька, вероятно, кровь нескольких десятков, а то и сотен людей. – Ты верно понял, – ответил он. – С вами без жестокости никак. Сожрете и косточек не оставите. Пленный обвел помещение мрачным взглядом, явно с трудом удерживая фокус, и выпалил, глядя куда-то в пустое пространство между ними: – Если думаете, что сможешь добиться от меня чего-то пытками, то ошибаетесь. Я не боюсь боли. Рано неожиданно широко ухмыльнулся: – Мазохист, что ли? Джин, не ожидавший такого, усмехнулся, а их пленник пришел в бешенство: – Идиот! – взвизгнул он. – Я вообще не о том! Когда я родился, обезболивающих еще не было! Рано не собирался уступать: – Если ты такой старый, то почему такой придурок? – Захлопни пасть! Я не старый! – И сколько тебе лет? – Не твоего ума дела! – Да ты просто пиздабол, вот и все. Братан, будь другом, передай скотч – заклею ему рот, чтобы не мешал. Джин только покачал головой. В его практике это был первый случай, когда тяжело раненный пациент устраивает скандал. Он вколол анестетик и развернулся к столику с инструментами – проверить, все ли на месте. D-человек продолжал что-то выговаривать Рано, а тот с явным удовольствием отвечал. Их перепалка длилась минут пять, пока Джин не ткнул в пациента иголкой и не услышал возмущенную ругать. Рано покосился на его озадаченное лицо: – Что такое? – Странное дело – я тройную дозу вогнал, а он не отрубается. Должно быть, D-люди устойчивы к анестетикам, – он перевел взгляд на кривящегося от боли пациента. – Эй, что скажешь? На вас обезболивающее действует? Тот молчал, словно бы в замешательстве. Несмотря на остановленное кровотечение, он был очень бледным и, видимо, готовился потерять сознание без помощи лекарств. – Отвечай, когда с тобой доктор говорит! – гаркнул Рано. – Не знаю я! Мне такую херь никогда не вкалывали, – гневно прокричал пациент и надулся, совсем по-человечески стиснув губы в тонкую ниточку. Джин поймал себя на том, что все чаще думает о D-человеке перед собой как о рядовом пациенте, а не как о враге. Он был ранен, обездвижен и страдал от боли, как любой нормальный человек. Разве что умирать от смертельной на вид раны он не спешил. – Так, я сейчас вколю еще три кубика – такая доза и слона свалит. * * * Оперировать закончили глубокой ночью. Анестетик подействовал, притупив боль, но пациент все равно оставался в сознании и шипел, когда чувствовал, как нитку протягивают сквозь живую плоть. Они с Рано постоянно переругивались, и, кажется, только благодаря этому Джин не уснул прямо над операционным столом. Оставляя в запертой палате обколотого наркозом и прикованного к койке D-человека, Джин уже не думал о возможных опасностях, а грезил только о мягкой кровати. Все-таки он уже далеко не мальчик для таких тяжелых ночей. Чтобы не закимарить на ходу, он считал ступеньки на лестнице. Выходило, что в пролете по девять штук. – Думаешь, наручники выдержат? – не унимался Рано. – Ну, он ослаблен ранением и обколот под завязку, так что, думаю, да. В последнем полете оказалось десять ступенек, и лестница кончилась. – А потом? Этот вопрос не давал покоя и Джину. Одно дело – беспомощный D-человек, и совсем другое – вполне себе выздоровевший и сильный – а ведь он выздоровеет рано или поздно, – в непосредственной близости. В том, что наручники его не удержат, сомнений не было. Но Джин слишком устал, чтобы думать об этом сейчас. Тело молило об отдыхе, и он неопределенно махнул рукой. – Придумаем что-нибудь еще. * * * Джин проснулся от криков. Он спешно выпутался из одеяла и схватил ружье, которое оставил рядом с собой на кровати. Засыпать безоружным, когда в доме находится враг, казалось безумством. На часах была половина седьмого – он лег спать немногим раньше двух часов назад. Голова болела так, будто в нее вогнали с десяток гвоздей. Помнится, он как-то читал о психе, который пытался покончить с собой, вколачивая в черепушку гвозди. Кажется, он умер на двенадцатом. Проверив заряд, Джин рывком отпер дверь и выглянул в коридор. Там с выражением настороженного недоумения на лице стоял Рано с пушкой наготове. Похоже, они действительно братья в каком-то роде: среагировали одинаково. Со второго этажа донесся очередной душераздирающий крик. – Да что за хрень там у него происходит? – зло выплюнул Рано, явно не обрадованный ранним пробуждением. – Орет, как будто его живьем сжигают. Джин кивнул, но что-то в словах друга показалось ему неправильным. Соображать спросонья было тяжело, словно ворочать каменные глыбы. – Погоди, – медленно проговорил он, пораженный внезапной догадкой. – А мы закрыли жалюзи? Они переглянулись и стремглав кинулись к лестнице на второй этаж, неуклюже столкнувшись плечами. Сверху донесся жуткий грохот – судя по звуку, упало что-то достаточно большое и тяжелое. Пробегая мимо окна, Джин отметил, что солнце успело взобраться довольно высоко, почти оторвав от ломанной линии горизонта свой тяжелый, красно-желтый бок. Палата, в которой они вчера оставили пленного, располагалась так, что утром солнце освещало большую ее часть. Это не было проблемой с пациентами-людьми, но для D-человека такое расположение не подходило категорически. Рано успел первым: распахнул дверь, застыл на мгновение, оценивая обстановку, и бросился к перевернутой кровати. Демон громко, с надрывом кричал – свет успел лизнуть ему левое плечо, и, видно, неплохо припекал даже через матрас и простыню. Кинувшись к окну, Джин принялся опускать жалюзи. Те, как назло, заклинило. Он рванул веревку, удерживающую конструкцию сложенной, и та порвалась, оставив в руках только хвостик с желтым брелком, но выпустила жалюзи из пазов. Солнце осталось снаружи, в палате воцарилась тень. Пахло паленым волосом и обожженной плотью. Рано стоял, закрывая D-человека своим телом от смертоносных лучей, и тихо матерился. А тот перестал орать и только судорожно хрипел, пытаясь прийти в себя после пережитого. – Все целы? – Да, – выдохнул Рано. – Вроде. Подойдя ближе, Джин увидел, как тот тыльной стороной ладони грубо вытирает мокрые от слез щеки D-человека. – Чего разревелся, как девчонка? – Заткнись! – крикнул тот срывающимся голосом. – Я чуть не сдох! Ублюдки, гребаные ублюдки... Стало не по себе. Конечно, они далеко не друзья и вообще-то ничем друг другу не обязаны, но допускать подобное было все-таки слишком. Причем по собственной невнимательности. – Помоги кровать поставить, – негромко попросил Рано, и, к своему удивлению, Джин расслышал в его голосе нотку вины. Неужели тоже чувствует, что напортачил? Кровать – тяжелая железная койка, самая прочная из тех, что нашлась в доме – казалась почти неподъемной. Когда ее удалось поставить с ребра на все четыре ноги, Джин предложил, ни к кому конкретно не обращаясь: – Давай ослабим ему ремни, чтобы сесть мог. Пленный, кажется, их не слышал. Он все еще хлюпал носом и неровно дышал, переживая страх близкой гибели. Джин осмотрел его плечо – верхние покровы оказались обожжены так, будто на них плеснули кипятком. А ведь это был лишь секундный контакт перед тем, как кровать перевернулась! D-человека развязали, тем не менее оставив руки прикованными к остову кровати, и усадили, подбив под спину подушки. Рано сунул ему под нос стакан с водой и, дождавшись утвердительного кивка, поднес к губам. Пленник смешно тянулся вперед, и было видно, насколько худая у него шея, как ныряет при глотках кадык. Джин хотел осторожно спросить, как тот себя чувствует, но Рано опередил его со всей своей беспардонной грубостью: – Ну что, успокоился, истерик? D-человек, только что доверявший ему поить себя, вжался в подушки и моментально окрысился, будто оброс иглами. – А сам бы ты успокоился, если бы тебя чуть не спалили живьем? – едко спросил он. Рано его тон явно не понравился. – Не забывайся, ты тут не на курорте, – угрожающе произнес он. – Вот именно! – с отчаянным весельем воскликнул D-человек. – Если хотели убить – лучше пристрелили бы сразу, чем так... Зачем тогда зашивали? В его голосе снова слышалась та истеричная паника, что владела им минуту назад. Это было предсказуемо, учитывая произошедшее, но Рано тоже пребывал далеко не в лучшем расположении духа. Он и с друзьями иной раз вел себя излишне резко, а уж общение с D-людьми и вовсе предпочитал вести через прицел пистолета со световыми пулями. – Хорош истерить, – мрачно сказал он и явно собирался продолжить, но Джин мягко положил ладонь на напряженное плечо. Почему-то извиниться перед пострадавшим казалось очень важным. Может бы, в этом была виновата врачебная привычка брать на себя заботу о своих пациентах, а может быть – память о забытом всеми благородстве, которое следует проявлять по отношению к плененному противнику. К тому же тот был ослаблен ранением, загнан в угол, и единственное, что он мог сейчас – это враждебно глядеть на них исподлобья и гадать, что же ему уготовано. – Если по правде, – виновато сказал Джин, – я просто забыл закрыть окно. Ты пойми, у нас тут D-людей не было никогда. Ну, до тебя не было. Пострадавшему такое объяснение явно не понравилось: он все еще был зол, но возмещения в голосе заметно поубавилось. – Урод. Забыл, блядь, – пробурчал он и шмыгнул носом. Однако, такой ответ не пришелся по вкусу Рано. Он вскочил с края кровати, на котором сидел, и всплеснул руками: – Эй, мы же успели! Его собеседник только скептически поднял бровь на это заявление и пошевелил руками так, чтобы наручники как бы невзначай звякнули цепочками. – Хочешь, чтобы я пал перед тобой ниц и поблагодарил за спасение? – он растянул губы в издевательской улыбке. – Мой храбрый рыцарь! Тогда тебе придется меня развязать и помочь встать – а то, боюсь, кишки вывалятся. Надо сказать, паясничать у него выходило куда убедительней, чем угрожать. Судя по тому, что он стал выглядеть куда энергичней, Джин заключил, что подобная клоунада для него в порядке вещей. – А и не успели бы, – в конец разозлился Рано, – не велика потеря! Таких, как ты, много, поймали бы другого! – Чтоб ты знал, остолоп, – едко ответил ему D-человек, будто сцеживая с клыков яд. – Те, в городе, мне и в подметки не годятся. – Почему это? На лицо пленника вернулась мрачная, злая улыбка, полная превосходства и ненависти ко всем вокруг: – Потому что я – из третьего поколения, а они – из четвертого, идиот! Джин вопросительно взглянул в лицо друга и наткнулся на такой же недоумевающий взгляд. Обычно все демоны называли себя «детьми бога» или «верующими», но никто никогда не заикался о «поколениях». И никто не мог выжить после попадания прямого солнечного луча. Те, что встречались им прежде, вспыхивали, как солома под линзой, и не гасли, пока не выгорали дотла. Этот экземпляр оказался куда крепче и к тому же утверждал, что ему больше ста лет. – Как, говоришь, тебя зовут? – медленно протянул Рано. – Белый, – выпалил пленник и настороженно уточнил: – А тебе-то какая разница? – Знаешь, Белый, – доверительно промолвил Рано, сжимая плечи собеседника, отчего тот возмущенно зашипел: – Нам с тобой о многом нужно будет поговорить. * * * – И что ты предлагаешь с ним делать? – недовольно ворчал Джин. Пленника пришлось переселить в подвальный этаж, потому что туда не проникало солнце. Там было несколько пустых помещений, которые обычно использовались в качестве оружейных или чуланов. Одна из комнат оказалась достаточно просторной для того, чтобы поместить в нее кровать, тумбу и телевизор. Последний – по просьбе вконец обнаглевшего D-человека. – Не знаю, – Рано равнодушно пожал плечами. – Хочешь – на опыты пусти. Джин споткнулся на ровном месте и едва не врезался в некстати подвернувшийся стул. – Ты что, шутишь? Сам же настоял на том, чтобы его оставить! Они вошли на кухню, и Рано тут же залез в белое нутро холодильника. Те продукты, что он купил вчера, оказались затоптаны в драке, так что ловить там было нечего: очень скоро придется снова отправляться в город за жратвой. Джин для себя решил, что на этот раз пойдет сам, от греха подальше. С другой стороны, оставлять Рано наедине с D-человеком было рискованно для них обоих. – Жрать охота. – Ты на вопрос не ответил, – мрачно констатировал Джин. – А надо? Из холодильника появился пакет молока. Рано поболтал его и, услышав слабый плеск внутри, смело приложился к отрезанному уголку. Видимо, молоко оказалось давно скисшим, потому что Рано тут же скривился и сплюнул выпитое в раковину. – Слушай, – он открыл кран и, наклонившись, сделал несколько глотков проточной воды, – они ведь не так уж от нас и отличаются, верно? Джин нахмурился, не понимая, что имеет в виду его друг. Он впервые слышал от него такие речи. Обычно чертой между людьми и D-людьми служила прямая траектория полета пули, и Рано был последним, кто собирался что-то менять. – Этот Белый такой придурок, – Рано фыркнул, мимолетно улыбнувшись, и сунул под кран голову, тут же встряхнувшись, будто пес. – Ершится, даже когда его прижали, права качает... Он резко замолчал, обрывая себя, и вдруг выпрямился во весь рост. Капли воды стекали по шее, впитывались в майку, натянутую на широкой груди. – Я тут подумал: я убиваю D-людей уже пять лет и до сих пор ни черта о них не знаю. А тут – такой шанс. Живой источник информации. Ты доктор, тебе будет проще. Возьми у него анализы, сравни ДНК. Он говорил, что отличается от тех, других. – Или он наврал, чтобы продлить себе жизнь, – мрачно произнес Джин. – Вот и узнаем. – Как же ты собираешься это сделать? Рано пожал плечами. – Подожду, пока сам расскажет. Больше ничего не сказав, он взял со средней полки банку пива, развернулся и вышел из кухни, оставляя друга в недоумении. Джин только всплеснул руками и, тяжело вздохнув, пошел следом. * * * Пытаться работать, зная, что в подвале сидит D-человек, было бессмысленно. Джин не знал, что терзало его больше: любопытство или страх. Он надеялся успокоить себя тем, что он – профессионал и может справиться с детским интересом, а демонов они с Рано и не таких стреляли, так что бояться нечего. Получалось плохо: одно дело – противник снаружи, и совсем другое – в непосредственной близости. К тому времени как солнце начало клониться к горизонту, Джин весь извелся. Заснуть снова так и не удалось. Он пытался отвлечься, просматривая мониторы и экспериментируя со старыми образцами, но невольно возвращался мыслями к пленнику. – Ну что, пойдем навестим этого придурка? – с ходу выпалил Рано, только переступив порог лаборатории. Он выглядел помятым, но сиял энтузиазмом. – Пошли уж, – притворно тяжело вздохнул Джин. На самом деле он чувствовал облегчение от сковавших его тревог: у Рано все и всегда было просто, и именно эту уверенность в простоте мира он внушал всем, кто находился вокруг. – Интересно, что он делает? – кинул в пустоту Джин, внутренне надеясь обнаружить, что за время их отсутствия D-человек сбежал либо загнулся. Второе, увы, было маловероятно: этот экземпляр оказался на удивление живучим. Рано пожал плечами. – Вот и узнаем. Путь в подвал показался предательски коротким. Прежде чем открыть дверь, Рано положил руку на пистолет, пристегнутый к бедру, а Джин отошел на полшага, ругая себя за дурость: следовало взять с собой оружие, а он пришел со шприцами и перехваченными скрепкой листами для записи. Из-за двери слышалось бормотание телевизора: судя по всему, этим чудом техники пользовались на всю катушку. Рано повернул ключ в замке и резко открыл дверь. Пленник полулежал на кровати, чуть подавшись вперед, и следил за происходящим на экране. В комнате было темно, и единственным источником света служил светящийся экран. На лице D-человека застыло выражение детского восторга. Незваных гостей он заметил спустя секунду после их прихода и тут же скривился так, будто съел лимон. – Че надо? Рано проигнорировал очевидную грубость и ухмыльнулся: – Смотришь «Губку Боба»? Ты ребенок, что ли? Пленник дернулся к лежавшему на коленях пульту, видно, собираясь переключить канал, и неловким движением столкнул его на пол. Восполнить потерю уже не представлялось возможным. Сердито звякнув наручниками, он повалился на подушки и пробурчал: – Пошел в жопу! Рано расплылся в улыбке, довольный произведенным эффектом. Иногда он был сущим ребенком и, если находил кого-нибудь, кто велся на его подколки, попросту не мог остановиться. – Ой, Блондинчик обиделся, – притворно засюсюкал он. – Может, потерял любимую куклу? D-человек тут же вступил в перепалку с не меньшим жаром отвечая на ехидные комментарии: – Я не Блондинчик! Меня зовут Белый! А ты, видно, слишком глуп, чтобы это запомнить, тупой качок. – Белый? – фыркнул Рано. – Это не имя. Хотел назвать фальшивое прозвище – мог бы придумать что-нибудь правдоподобное, может, я бы и поверил. – Да пошел ты! – взвился пленник. – Больно нужно мне твое доверие! Он бы наверняка скрестил руки на груди, если бы мог, но они оставались прикованными к койке, оставляя его жалко беззащитным. Джин даже пожалел беднягу, попавшего под руку Рано, и решил прекратить пикировку: – Хорош развлекаться, я пришел взять анализы. Пленник помрачнел, его взгляд тут же стал тяжелым и колючим. – А если я откажусь? – промолвил он. – А тебя никто не спрашивал, – ехидно ответил Рано. Джин закатил глаза и щелкнул выключателем: перспектива выискивать подходящее место для укола при свете телевизора не представлялась ему привлекательной. Белый зажмурился и отвернул голову, тихо ругаясь. Его обожженное утром плечо полностью исцелилось: из-под одеяла выглядывала рука с абсолютно здоровой кожей. Поневоле Джин задумался, каково состояние остальных ран? Быть может, D-человек уже здоров и только ждет момента, чтобы сорвать наручники и наброситься на них. Будто бы в опровержение этой теории Белый устало откинулся на подушки и сдавленно застонал от резкого движения. – Как самочувствие? – спросил Джин, привычно устраиваясь на краю кровати. – Было бы лучше, если бы меня выпустили отсюда, – буркнул Белый в ответ. – Так рвешься на солнце? Он поддел неплотную перевязь бинтов и увидел зашитую, но не зажившую рану на животе. Ее окружало желто-зеленое пятно отека. Синяки выглядели старыми, хотя им было не больше суток. Значит, организм D-человека восстанавливался, и быстро. Сложно было делать точные прогнозы, но Джин понял, что времени у них не так уж много. Еще два-три дня максимум – и пленник полностью выздоровеет. Помимо воли Джин задался вопросом: что сделать, чтобы удержать D-человека тут? Наручники перестанут быть для него серьезной помехой, а действие препаратов ненадежно. Конечно, можно снова прострелить ему живот, тем самым ослабив, но все существо Джина противилось этой мысли. – Сожми и разожми пальцы несколько раз. – Зачем? – Приказ доктора, не спорь! Он промокнул вату спиртом, потер внутреннюю сторону локтя Белого и распечатал шприц, готовясь к забору крови. Рука D-человека была, влажной и холодной – он явно еще не оправился от кровопотери. Под бледной кожей быстро-быстро билась синяя жилка. – Сейчас сделаю укольчик, будет совсем не больно, – привычно пробормотал Джин и с удивлением заметил, как напрягся пациент. Иголка легко проткнула кожу, Джин осторожно потянул за поршень. – Все ты врешь, – пожаловался Белый, – больно! – Не ты ли вчера гордился тем, что вытерпишь любые пытки? – фыркнул Джин, продолжая наполнять шприц черно-красной жидкостью. – Пытки – это одно, а уколы – совсем другое. – И в чем разница? – К уколам я еще не привык, – осклабился Белый и в упор посмотрел на Джина, будто выискивая в нем слабину. – Все бывает впервые, – тот пожал плечами и аккуратно извлек иглу. Кровь D-человека выглядела вязкой и слишком уж темной, даже для венозной. Решив обязательно разобраться с этим, он закрыл шприц колпачком, отправил в карман и вытащил из-под скрепки листок, чтобы записать время. На единственном столе стоял телевизор, так что пришлось встать со скрипучей старой кровати. Суставы протестующе щелкнули: ночные бдения плохо сказывались на здоровье. Тем временем Рано навис над Белым, внимательно рассматривая его при неживом свете люминесцентной лампы. Он оглядел запавшие глаза, потрескавшиеся губы, выпирающие ключицы, виднеющуюся полоску украшенной синяком кожи над поясом штанов, и вернулся к лицу, пытливо вглядываясь в его лоб. Рано протянул руку, и Белый дернулся, отворачиваясь. – Чего надо? – бросил он презрительно, но в голосе звенел страх. Он слишком хорошо видел пристегнутую к бедру пушку. – Не дергайся, – предупредил Рано, повернув за подбородок голову, отвел в сторону влажные от пота волосы, оголяя лоб. Тот был украшен теперь только одним рогом. На месте второго остался короткий пенек, увенчанный черным. Он напоминал остов дерева, в которое попала молния. – Ну что, насмотрелся? – зло прошипел Белый, которому явно не понравилась роль экспоната на выставке диковинок. – А теперь отъебитесь от меня уже! Создавалось ощущение, что еще немного – и он начнет кусаться. Рано не отпускал. – Ты ведь соврал тогда, верно? – мрачно произнес он. – Про Люси. Белый снова дернулся. Глаза его сузились, цепи наручников натянулись. – Я правду сказал, – выдавил он сквозь сжатые зубы, – в отличие от тебя. Пусти! – Ты тот еще болтун, но про Люси не говоришь. Почему? Никогда не поверю в то, что ты молчишь из-за того, что соболезнуешь моей утрате. В глазах D-человека страх мешался с ненавистью. Он растянул губы в улыбке, да так широко, что стали видны клыки. – А что мне за это будет? – зашипел он. – Вы притащили меня сюда вовсе не из человеколюбия – это я сразу понял. Единственное, зачем я мог вам понадобиться – информация об этой рыженькой тихоне. Рано побледнел, выражение его лица на миг сделалось таким, будто он собирался расплакаться, но уже в следующее мгновение брови грозно сошлись на переносице, а губы сомкнулись в тонкую линию. – Да, ты все верно понял. И ты расскажешь мне все, что знаешь, а иначе... – он позволил невысказанной угрозе повиснуть в воздухе. – Что иначе? – фыркнул Белый. – Убьешь меня? Тогда ты потеряешь единственный источник информации. – Он попытался развести руками, но наручники не дали ему это сделать, и движение получилось гротескным. – В любом случае я достаточно умен, чтобы понять: я жив, пока полезен вам. А вот вы двое – просто надутые идиоты! Он вскинул подбородок и торжествующе посмотрел на Рано. У того на щеках играли желваки, он явно едва сдерживался. Впрочем, Белый, судя по его наглому поведению, вовсе не обладал инстинктом самосохранения. Почуяв чужой гнев, он лишь больше напыжился. – Похожи вы с ней – оба не желаете признавать очевидного. Эта наивная дура до самого конца ждала, что ее спасут. Вот ведь идиотка... Он вдруг резко умолк и захрипел, пытаясь судорожно втянуть воздух широко открытым ртом. Джин не сразу понял, что произошло: обзор закрывала широкая спина Рано – но, приблизившись, увидел, что кулак друга упирается в намокшую свежей кровью повязку на животе D-человека. Тот смотрел на своего мучителя с неверием – видно, не ожидал такого. – Еще раз скажешь хоть одно дурное слово про мою сестру, – низким, полным ярости голосом произнес Рано, – и я выпотрошу тебя, как рыбу. Он резко поднялся и кинул через плечо: – Пошли, – и быстро покинул палату. – Эй, Рано! – окликнул Джин и поспешил следом. Закрывая за собой дверь, он оглянулся на скорчившегося от боли D-человека и наткнулся на взгляд, полный обиды и злобы, который не сулил ничего хорошего. Джин вдруг понял, что не может больше чувствовать себя в безопасности даже в собственном доме.