Чем я могу помочь?

– Что здесь произошло? Какого чёрта? Где все? – Эцио не знал, что предпринять и только и делал, что ходил со стороны в сторону. – Их забрали… Господина Джованни, Федерико, Петруччо… Их всех забрали после нападения, – объяснила служанка, опускаясь к Леонардо и пытаясь привести того в чувство. – Что? Куда? Зачем? Кто? – парень еле сохранял спокойствие. – Что тогда с остальными, где мать и сестра? – Эцио! – Клаудия воскликнула, выбежав к брату, и обняла его. – Что происходит? – Я не знаю, я только вернулся. С тобой ничего не сделали, они тебя не тронули? – Нет, но мать… Она даже не говорит… Когда появились эти ублюдки, она сопротивлялась, и… – Можешь не продолжать… – Они забрали вашего отца во Дворец Синьории. Я не знаю, что с ними будет, – сказала служанка. – Анетта, уведи их отсюда в любое безопасное место. – У моей сестры есть пара лишних комнат, и я не думаю, что их найдут там. – Нет, я думаю, лучше отправиться к Леонардо, о нём никто не слышал вовсе. Вот в его доме и вправду будет надёжно укрыться. – Но если он будет против? – спросила сестра, выходя вместе с матерью в коридор. Марии и вправду было плохо, она аж побледнела. И по её взгляду нельзя было понять, о чём она думает. Эцио, увидев её, сжал кулаки и отвернулся от родни. – Его никто не спрашивает, – с этими словами он поднял да Винчи с пола и закинул себе на плечо. Так они впятером отправились к юному в мастерскую, но Эцио не собирался задерживаться там надолго. Как только они все пришли, Марию усадили возле камина Леонардо, а самого художника положили на его кровать, которая больше была похожа на орудие пыток. Большая деревянная доска обита тонким слоем матраца, и к этому комплекту прилагается толстое одеяло. То ли Эцио стал неженкой и привык к мягкому ложе, то ли Леонардо живёт уж слишком бедно для художника. Клаудия готова была стоять рядом с матерью столько, сколько потребуется, но Эцио соорудил для неё стул из бочки и плаща да Винчи. Служанка села на пол рядом с Леонардо, чтобы следить, как бы тому не стало хуже. – Хорошо, тогда я пойду, – после этого Эцио сразу же побежал в сторону темницы отца. Долгий путь от мастерской до Дворца Синьории наконец был пройден, и сейчас осталось только вскарабкаться по стене, прямиком к окну отца. Эцио делает первый прыжок и сразу же удачно хватается за камни, тянется выше и лезет вверх. Попутно он вспоминает, как первый раз он учился лазать по вертикальным поверхностям, будь то горы или дома. Было достаточно страшно, но крепкая рука старшего брата не давала упасть в важный момент. Вспоминается также и то, как Эцио застыл от страха и не мог пошевелить и мускулом, когда на высоте третьего этажа посмотрел вниз. Но, слава Деве Марии, всё обошлось и сейчас парень делает последний рывок, хватаясь за железную решётку. С минуту шатен думал, что ошибся решёткой, потому как в этой кромешной темноте никого нельзя было разглядеть. – Кто здесь? Эцио? – Джованни говорил тихо, чтобы не разбудить стражников. – Отец, что произошло? – Немного поссорился, но я в порядке. Что с твоей матерью и сестрой? – Теперь они в безопасности. – Аннета их пристроила у себя? – Нет, она хотела, но… Подожди, ты знал, что это произойдёт? – Это должно было быть не таким образом и не так скоро… Но сейчас это уже не имеет значения. – Что ты имеешь ввиду? Объясни! – Сейчас нет времени для этого. Слушай меня внимательно. Вернись домой. В моём офисе есть потайная дверь. Используй свой талант, чтобы найти её. За ней лежит сундук. Забери всё, что ты сможешь найти внутри. Многое из этого может показаться тебе странным, но всё это очень важно. Ты понял? – Да. – Хорошо. Среди бумаг ты найдёшь письмо – внутри некоторые документы. Отнеси эти документы к мессеру Уберто. Он был со мной сегодня утром в офисе. – Гонфалоньере. Я помню. А теперь, пожалуйста, расскажи мне, что происходит? Пацци стоят за этим? Какое-то письмо было и в нём… – в этот момент оружие из рук стражника упало и тот проснулся. – Уходи, Эцио, сейчас же! – Джованни слегка оттолкнул сына и тот приземлился прямо на стог сена. Теперь остаётся лишь следовать инструкции отца и ждать результата. Спустившись вниз по зданию с помощью прыжка веры, он вылез из сена и побежал по улице, стараясь не привлекать внимание, что было очень сложно, ведь Аудиторе прислонялся к повороту каждого дома и тревожно оглядывался. Эцио не знал, ищет ли его стража, но решил, что лучше на глаза им не попадаться. Ещё пара шагов и он сможет вновь потренироваться в своем даре в поиске предметов. Дело в том, что в детстве отец часто прятал какой-то подарок и говорил Эцио найти его с помощью орлиного зрения. Сейчас же этот дар, возможно, поможет найти самый большой и важный подарок – свободу его семьи. Ему всего лишь 17, и это все, что ему сейчас нужно от жизни. «Так я и думал. Но я вас обойду. Как-нибудь…» – пронеслось в его голове, когда он увидел охранников возле главного входа. Тут же дворянин проворно пробирается к чёрному входу и медленно открывает дверь. Как только он её закрывает, стоя спиной к проходу, на рот ему ложится чья-то рука. Он резко разворачивается и уже хочет возразить, но, увидев перед собой Леонардо, останавливается. – Ты меня узнал? – шёпотом спросил он, смотря куда-то назад. В этот момент наш баб... романтик целует руку художника, и тот быстро отдёргивает руку. – Ты чего творишь, идиот? – на его щеках появляется румянец. – Ничего такого я ещё не сделал. А что, я тебя чем-то смутил? – на этот вопрос блондин решил не отвечать, а только отправился на выход. – Леонардо, жди меня здесь, хорошо? – не дождавшись ответа, Эцио закрыл дверь чёрного входа и отправился в кабинет отца за тем самым сундуком. Светловолосый не знал, что и думать. Ещё полчаса назад он потихоньку приходил в себя и делал первые шаги. А когда узнал, что его единственное сокровище убежало спасать своего отца из тюрьмы, так мастеру захотелось обратно в обморок упасть. Но ноги уже несли его на помощь, а конкретно в поместье Аудиторе, ведь именно там хранятся все бумаги, которые могут очистить имя этой семьи. Так что после того, как под видом уборщика он проник в дом и забрал все вещи, Леонардо решил, что лучше уйти с чёрного входа. Чёртов Эцио, почему он всегда такой вульгарный?! Но, кажется, да Винчи и вовсе не против, чтобы этот молодой человек так обращался с ним. – Эй, Леонардо! – Эцио уже щёлкал пальцами перед своим товарищем, сидящем на лавочке. – Ты меня вообще слышишь? Или после поцелуя в руку ты ждёшь поцелуй в губы? –Эцио! – это было несказанно мило, когда художник покраснел ещё больше. Он и так выглядит хрупким и невинным, а еще этот румянец… Ему уже 24, а он смущается так, будто он – девственница в первую брачную ночь. – Но ты хотя бы очнулся. Наконец-то. – Только посмей мне ещё раз такое сказать! – увы, художник был слишком худым и слабым, поэтому пригрозить Аудиторе у него не получилось, но он хотя бы постарался. – И что тогда? – поскольку искусствовед сам вскочил с лавки, кареглазому оставалось лишь сделать пару правильных действий, и они вновь стоят в обнимку, прямо как тогда, а светловолосому некуда бежать. – Ты с ума сошёл?! – чуть ли не кричал парень, пытаясь не перейти на более высокие тона. – Ну, ладно-ладно, хватит. Я же просто шучу, не беспокойся, – пытки всё-таки прекратились, и довольно быстро. – Ты, кстати, до сих пор не сказал, как тебе мой новый костюм, – Эцио отошёл на пару шагов и покрутился, чтобы Леонардо осмотрел его полностью. – Хорошо, красиво. Я пойду домой, – сказал критик даже не посмотрев на своего искусителя, а потом быстро побежал домой. – Я всё равно потом тебя найду! – бросил в догонку шатен и побежал к мессеру Уберто. Немного поразвлечься и отвлечься от трагедии не помешает, но и забывать о главном задании тоже не стоит. Спасти семью сейчас – важнейшее дело. Прибежав к мессеру Уберто, Эцио начал колотить в дверь. Хозяин дома вышел к запыхавшемуся молодому человеку. – Эцио? Что ты здесь делаешь в этом часу? – стоит напомнить, что сейчас уже была глубокая ночь. – Это… Я не… – Погоди, дитя. Сделай глубокий вдох и выдох. Соберись с мыслями. – Моего отца и братьев заключили. Мне сказали принести вам это, – Эцио протянул бумаги в руки Уберто. – А, – протянул мужчина, – теперь я понимаю. Это недоразумение, Эцио. Я всё улажу. За спиной мужчины промелькнула тень незнакомца. Видимо, это был гость Альберти. Эцио его заметил, и неодобрительный взгляд на его лице не остался без внимания. Почему-то этот гость не понравился молодому шатену. – К-как? – спросил он, вновь сконцентрировав своё внимание на мессере Уберто. – Документы, которые ты дал мне, содержат доказательства заговора: против твоей семьи, против всего города. Я покажу эти бумаги на утреннем слушании и их освободят. – Огромное вам спасибо. – Конечно, моё дитя. – Возможно, ты хочешь остаться на ночь? Тебе здесь будут больше, чем рады, – хозяин слегка отступил и жестом руки пригласил гостя войти. – Нет, grazie (спасибо). Увидимся в Пиацце, – сказал парень, разводя руками. – Не беспокойся, Эцио. Всё будет хорошо, – успокоил того Альберти и медленно закрыл дверь. Шатену ничего не оставалось, кроме как вернуться к Леонардо в мастерскую. Он уже не бегал по улицам сломя голову, не перепрыгивал с одной крыши на другую, он просто медленно брёл по улицам, пока не дошёл до нужной двери. Зайдя внутрь, парень в белом костюме сразу почувствовал резкий запах красок и только тогда поднял голову, чтобы осмотреть всё вокруг. Леонардо с чем-то крутился в закрытой комнате мастерской. Анетта ему помогала, а сестра и мать сидели у камина. Мария сразу услышала, как кто-то вошёл в комнату, но лишь немного повернула голову. Присмотревшись и увидев сына, она без лишних вопросов обняла его и осмотрела новую одежду. Он выглядел точь-в-точь, как старший Аудиторе. Уже в тот момент она поняла, что теперь его жизнь будет наполнена разнообразными событиями и теперь он один из них. Он – ассасин. Жаль только, Эцио не знает об этом. Мать села обратно в кресло и положила голову спящей дочери себе на колени. Увы, женщина не смогла уснуть и поэтому просто продолжила наблюдать за огнём. – Господин, вы вернулись! – Анетта была вне себя от счастья, потому что помогать Леонардо было тяжело, и ей очень хотелось отдохнуть. Девушка подошла ближе к парню и продолжила уже шёпотом. – Я не хочу вас заставлять что-либо делать, но не могли бы вы куда-то увести Леонардо? Просто хочется отдохнуть, а он просит о помощи, и я не могу отказать. – Конечно, всё что угодно. Но только проследите, чтобы ничего не случилось с моей мамой и сестрой. – Возможно, мне всё-таки стоит забрать их к своей сестре? Я не настаиваю, но там они будут точно в безопасности. – Хм, ладно. Но только, пожалуйста, будьте осторожны, – Эцио направился в закрытую комнату мастерской, но не успел он дойти до двери, как оттуда вышел художник. – Эцио! Аудиторе не хотел тратить время на разговоры, и поэтому просто повесил Леонардо на шею первую попавшуюся сумку и повёл его на выход. – Пошли собирать травы для красок или что там нужно? В общем, пошли, там красивая полная луна. Служанка облегчённо выдохнула и отвела девушек в дом к своей сестре. Спустя пару часов Леонардо продолжал собирать травы, а Эцио уже нёс достаточно тяжёлую сумку художника. – Слушай, Леонардо. Может, хватит работать? Попробуй просто посмотреть на эту луну, она сегодня такая большая и красивая. – Только благодаря её свету я и вижу, какие травы мне стоит сорвать, а какие оставить. Эцио поставил сумку да Винчи на землю и схватил того за руку, заставляя остановиться. Далее шатен взял голову парня руками и повернул её в сторону луны. – Хватит, Эцио. Ты же прекрасно знаешь, что такая луна была уже множество раз, и я насмотрелся на нее, – художник попытался вырваться, но Аудиторе стоял на своём. – Просто посмотри на неё минутку и дай мне передохнуть, я уже немного устал от того, что ношу твою сумку, – руки кареглазого медленно поползли по телу блондина и остановились на пояснице. Эцио обнял стоящую перед собой опору и положил голову на плечо оного. Леонардо чувствовал, как его щёки пылали, хотя по его лицу и не скажешь. Сердце вновь билось очень сильно, будто хотело сказать шатену, что голубоглазому нравится его компания. Но достучаться всё равно не получится, ведь дорогой сердцу человек сейчас мирно посапывал на плече у мастера. А мастер-то и не знал, будить его или попробовать уложить на свой плащ на траву, а самому тем временем записать в свой блокнот события, произошедшие за день. Да Винчи не успел решить, так как спящий человек проснулся и отпустил друга. – Слушай, пошли домой? Ляжешь у меня, а то ты уже спишь на ходу, – предложил художник и попробовал поднять сумку с травами. С трудом, но он это сделал. – Хорошо. Но давай только я понесу эту сумку. В мастерской Эцио лёг на кровать Леонардо и сразу уснул. Художник начал рисовать лежащего парня в белом костюме, но с открытыми глазами. Так прошла ночь и наступило утро. Картина была почти полностью готова, оставалось только сделать фон. Почти 6 часов подряд блондин рисовал лицо и верхнюю часть тела гостя, пока тот отсыпался. Аудиторе проснулся из-за шума. На площади Пиаццо люди что-то скандировали и сильно шумели, хотя было ещё относительно рано. – Что там происходит? – Не знаю. Возможно, тебе стоит сходить и проверить? Если что, я буду здесь, – блондин отвернул свою новую картину так, чтобы сонный парень не увидел её. – Хорошо, тогда увидимся чуть позже. Леонардо кивнул и решил, что образ спящего Аудиторе запомнился ему надолго, и было бы неплохо проверить, что за шум на улице. Оба они направились к Пиаццо, но разными дорогами. Художник снял берет и надел капюшон, прикрывая лицо. Он смешался с толпой, и в это же время через главную арку на площадь пришёл шатен. На площади было уже немало народу. Больше пятидесяти людей, и постоянно приходили новые. Сегодня кого-то собирались повесить, три петли шатались от дуновений ветра. Стражники выводят троих людей, снимают с их голов мешки, и Эцио видит отца и братьев. Им на головы натягивают петли, и на возвышении остаются лишь стражник, Уберто Альберти и тот самый гость, что был сегодня ночью у мужчины в красном одеянии. – Джованни Аудиторе, ты и твои соучастники обвиняются в преступлении против государства. Есть ли у тебя какие-то доказательства, подтверждающие твою невиновность? – громко оглашает для всей толпы этот чёртов предатель. – Да! Документы, которые были доставлены тебе прошлой ночью! – отец не сдерживает себя и сразу же выкрикивает всю правду. – Боюсь, я ничего не знаю об этих документах, – разводя руками отвечает Альберти, а его гость в чёрном плаще хитро улыбается. – Он лжёт! – выкрикивает Эцио с тыла толпы и начинает распихивать людей, дабы пробраться ближе. – Из-за отсутствия любых убедительных доказательств обратного, я обязан признать вас виновными. Ты и твои соратники приговорены к смертной казни! – заключил он, ехидно улыбаясь. – Ты предатель, Уберто! И один из них! ТЫ можешь забрать наши жизни сегодня, но я обещаю, что мы заберём твою! – Альберти махнул рукой. – Я обещаю! Мы… – в этот момент все трое мужчин уже повисли на петлях, и из сильного пола семьи Аудиторе на улицах Флоренции остался лишь Эцио. – Отец! – прокричал Аудиторе во весь голос, но его почти не было слышно из-за шума толпы. Парень моментально пробрался из тыла в самое начало. Возможно, он и запрыгнул бы на сцену и убил бы чёртового предателя, да только тот успел заметить его. – Там! Хватайте мальчишку! Он один из них! – скомандовал ублюдок. – Я убью тебя за то, что ты сделал! – кричал Эцио, вырываясь из рук стражников. – Стража! В кандалы его! «Мальчишка» достал меч и уже был готов атаковать, но завидев двоих стражников, облачённых в тяжёлые доспехи, с огромными топорами в руках, шатен почему-то приостановился. Стража пыталась обступить его, но тем самым открыла обзор двум людям, которым Эцио доставил письмо по просьбе отца. Это были мужчина и женщина тридцати лет, с виду не очень богатые. – На твоём месте я бы бежал, парень. И быстро, – сказал мужчина. Прислушавшись к совету, Аудиторе побежал подальше от стражи, пытаясь скрыться от них на улицах города. Леонардо же поспешил скрыться в своей мастерской, но перед этим он подошёл к месту казни и простился с двумя своими братьями, Джованни и Федерико. Увы, Петруччо ещё не успел испытать всей радости жизни, но и за него блондин сказал пару хороших слов, пусть и не знал его так сильно, как хотелось бы. В кармане у отца семейства Леонардо нашёл записку, в которой была просьба лично для голубоглазого: «Пожалуйста, присмотри за моими детьми и за моей женой»