Чем я могу помочь?

«И зачем художнику столько барахла?» — спрашивал сам себя Эцио, пока нёс коробку со всеми специальными приспособлениями. «Господи... Кисточки, угли, бумага, ну это ладно, но книги, картины… Картины? Он же идёт рисовать портрет матери, зачем ему ещё и другие картины? Странный какой-то…» — рассматривая всё содержимое, Аудиторе не следил за дорогой и в итоге столкнулся с человеком. — Простите, пожалуйста, я не заметил вас, — за этим следовал поклон. Ну, почти поклон, коробка слегка мешала. Чуть-чуть. — Fottiti, bastardo! (Пошёл нахуй, ублюдок!)  — и старик, на которого наткнулся парень, ударил беднягу по ноге, да ещё и с такой точностью, что виновница столкновения выпала из рук. Леонардо с Марией шли позади и не сразу заметили, что произошла маленькая авария. Когда они пришли, то обнаружили обоих мужчин сидящими на полу. Каждый держался за свою правую ногу и слегка жалобно скулил: Эцио получил удар от дедушки, а дедушке отомстила коробка. Последняя, кстати, сейчас лежала на боку, а вещи да Винчи были разбросаны повсюду в радиусе пяти метров. — Что здесь происходит? — слегка повысив голос, спросила мать, наклонившись возле них двоих. — Мои вещи… — голубоглазый парень стоял с полуоткрытым ртом и с грустью осматривал улицу. По выражению его лица было видно, что он в огромной печали. Ведь по своей натуре, художник очень аккуратный и бережливый. Он может недоедать, недосыпать, но к своей работе всегда относится осторожно и бережно. Не может оставить своё рабочее место в полном бедламе, если работа, по его мнению, закончена. Сейчас же внутри него что-то оборвалось. С его вещами… И так неаккуратно… — Я вас обоих спрашиваю: что здесь произошло? — ещё громче повторила свой вопрос женщина, приподнимая сидящих за уши. — Мам, мам, пусти, больно! Мы столкнулись, коробка упала нам на ноги! Это всё моя вина! Пусти, больно… — начал тараторить сын, а старик поддакивал и тоже умолял отпустить. — А теперь быстро собрали все вещи и извинились перед Леонардо! — скомандовала та и подошла к блондину, прижимая его голову к сердцу. Ему вроде как полегчало от этих объятий. Виновник сразу же кинулся собирать вещи в коробку, осматривая их и аккуратно стряхивая пыль и песок, боясь, что мать ещё больше разозлится. А старик подковылял к матушке и громко кашлянул, привлекая внимание. — Простите, пожалуйста за то, что у этого идиота руки растут из жопы и он обронил коробку, мессер, — обратился он к Леонардо и хотел сказать что-то ещё, но его перебили. — А почему вы не помогаете моему сыну? Это и ваша вина тоже. — Простите, но разве это я не смотрел под ноги, пока разглядывал вещи внутри этой дьявольской вещицы? — Я не буду выяснять кто виноват. Вещи лежат на земле и это главное, а кто из вас их уронил и тому подобное — не моя забота. — Но… — Бегом! — Мария зло на него глянула и тот подчинился. — Не стоило, мадонна, но спасибо. Вы идите вперёд, а я помогу им и, если что, пока мы не далеко отошли, заменю нужные материалы, — улыбнувшись предложил мастер. — Вы уверены? — Ваша поддержка исцелила мне душу и сердце, — он поклонился и взяв её маленькую ручку, оставил на ней поцелуй. — Тогда я буду ждать вас у входа своего дома, — также мило улыбаясь, ответила дама в красном платье и отправилась в поместье. Дедок тут же исчез из виду, хотя от него и так не было никакой помощи. Блондин присел возле Эцио и тоже осторожно осматривал свои «потеряшки», мысленно приговаривая: «Всё хорошо, папочка с вами». — Леонардо? Простите меня за этот беспорядок, пожалуйста. Mi dispiace. (Простите.) — Да всё хорошо, со всеми бывает. Но впредь, постарайся такого не делать, хорошо? — Конечно. Не против, если мы будем говорить на «ты»? — Не против, — Леонардо положил в коробку последнюю картину и убрал несколько светлых волосков с лица. — А могу я задать тебе вопрос? Зачем тебе столько всего ради обычного портрета? А ещё я никак не пойму, зачем тебе старые картины для создания новой? — Ну, раз ты спросил… И очень много информации свалилось на плечи бедному Эцио, но он выдержал. 20-30 минут спустя, Мария наконец увидела сына с коробкой, а рядом парня в красном берете и плаще, который очень увлечённо о чём-то рассказывал. — Я уже боялась, что вы опять с кем-то столкнулись. — Нет, всё хорошо, — ответил непутёвый сын. — Ну, в таком случае, я тебя больше не задерживаю, Эцио. Ах да, не мог бы ты, пожалуйста, узнать, что не так с Клаудией? Она выглядит очень расстроенной в последнее время. Но сначала зайди к отцу, он хотел с тобой поговорить о чём-то. — Спасибо за помощь, Эцио, — улыбнулся Леонардо. — Надеюсь, мы вскоре ещё раз встретимся. — Было приятно с тобой познакомиться, — парень ответил такой же лёгкой улыбкой и отправился к отцу. — Когда это вы начали разговаривать на «ты»? Мне нужны подробности и немедленно! Войдя внутрь Аудиторе обнаружил, что у старшего сейчас прибывал гость. — Эцио! Проходи, у меня есть к тебе одна просьба. Ты, кстати, помнишь моего старого друга Уберто Альберти? — Доброе утро, уважаемый господин, — сказал он и поклонился, показывая уважение. — Здравствуйте, молодой человек. — Я доверяю тебе доставить несколько моих писем. К Лоренцо-де Медичи, компании, которая вечно шатается возле церкви, а также лично в руки моему другу передашь вот это письмо. И пожалуйста, Эцио, не вляпайся в этот раз ни в какие проблемы, хм? — Джованни улыбнулся краешком губ.       Нелепо улыбаясь перед гостем, провинившийся прошлой ночью мальчик отправился выполнять работу курьера. Два из трёх писем он доставил сразу же. А последнее решил доставить только после того, как поговорит с сестрой. Тем более, к последнему получателю нужно ещё и на лошади скакать. Клаудия сидела на лавочке в саду и смотрела на небо. День сегодня был солнечным, и температура была очень тёплая. Младшая сестра грелась под лучами солнца, прикрыв глаза. Чем-то она даже напоминала кошечку, которая как раз тёрлась о ногу девушки, просясь на ручки. Жаль только, что выражение лица малышки не было таким же, как на мордашке кошки. — Привет, Клаудия. Как дела? — Хорошо… – сказала она, отворачиваясь в сторону, чтобы не было видно её грустного взгляда. — Тебе не следует что-то скрывать от меня. — Это Дуччо, — со вздохом пояснила она. — Мне кажется, что он неверен мне. — Кто тебе такое сказал? — Другие девушки. Я думала, что они были моими друзьями. — Гарпии! Тебе будет лучше без них и без него. — Но я люблю его… — Нет, Клаудия, ты только думала, что любила. — Он должен страдать за то, что сделал, — нахмурив брови и сжав ручки в кулаки, ответила сестрёнка. — Подожди здесь, я пойду и скажу ему пару ласковых.       Будучи таким же злым, как и шатенка, Аудиторе отправился на поиски козла-искусителя. Сегодня шумный день и много людей пришло на площадь для разных целей. Кто-то для того, чтобы продавать еду, кто-то - чтобы купить её. Некоторые компании парней скоро начнут драку друг с другом, а людям только и подавай подобные зрелища. Недалеко от местного барда стоял и Дуччо со своей новой избранницей. Эта «маленькая» девушка была — по весу — вдвое больше кабана средних размеров. Но, тем не менее, у неё были и некоторые хорошие черты. К примеру, волосы цвета вороньего крыла. Больше ничего Аудиторе не смог найти в ней хорошего. Она то и дело повторяла «прекрасно» и разглядывала кольцо на безымянном пальце. Похотливый кобель же только и хотел сейчас ею воспользоваться, а она шла на поводу, бедная дурочка. Когда парень со шрамом на губе подошёл к ним, то услышал примерно следующее: — А как же Клаудия? Я думала, что ты ей обещал то же самое. — Отец сказал, что я могу выбрать кого-нибудь получше простачки Аудиторе, — после этих слов он наклонил девушку и поцеловал, придерживая. И как только он не сломался? — Эй, грязная свинья! — окликнул того Эцио. — Эцио, друг мой! — только он договорил, как сразу получил в челюсть лёгкий удар с кулака. – Эй! Какого чёрта?! — Ты променял мою сестру на эту путану? — Ч-что?! О чём ты говоришь?! — Я видел подарок, что ты ей дал. Слышал слова, что ты ей сказал. — Возможно ей просто не стоило так долго тянуть со своим добродетелем, а я ведь предложил ей всё. — Ты разбил ей сердце. — Ха! А сейчас я собираюсь разбить твоё лицо, - Дуччо встал в боевую стойку, размахивая кулаками перед Аудиторе. Эцио же просто схватил Дуччо своей левой рукой за рубашку и начал наносить удары. Удар в грудь, в челюсть, а в конце головой о голову и де Лука упал на землю. Через какое-то время он попытался подняться, но не удалось, так как лежащий получил ещё три удара в живот с ноги. — Хватит! Я сдаюсь. — Держись подальше от моей сестры!       Довольный Эцио отправился домой за лошадью, и, вскочив на свою любимую непарнокопытную подругу, защитник девушек отправился в соседнее селение, чтобы доставить письмо. Долго же он выруливал между толпой, пока не достиг открытой местности. И как-только это произошло, легче стало и лошадке, и ему. Виды полей и лесов были до безумия красивыми, и от реки, появившейся из-за горизонта, невозможно было оторвать глаз. Наверное, Леонардо охал бы и ахал, если бы увидел этот вид, он ведь постоянно сидит дома и почти никуда не выходит, чтобы развеяться. А пока Аудиторе вспоминал о новом друге, лошадь против воли хозяина погнала к воде. Если бы шатен не сопротивлялся, они бы поладили и потратили меньше времени, а так, скотина затормозила прямо перед водоёмом, и всадник слетел в воду. — Твою мать, какого хрена?! — закричал Эцио, когда вылез из реки, попутно выкручивая из хвостика воду. — Я же теперь весь мокрый! — на это лошадка лишь фыркнула и продолжила пить воду из источника влаги и жизни. Её, бедную, уже и так загоняли, а ведь лошадям тоже нужен отдых! Немного позже, достаточно напившись, она виновато смотрела на хозяина, но парень лишь улыбнулся и погладил её по гриве, мол, всё в порядке. К селению после этого они добрались быстро и уже высохший Эцио решил привязать свою «даму» возле реки, которая всё это время сопровождала их. Он прибежал к месту передачи письма, огляделся, но никого не увидел. — Ты от Джованни? — раздалось у него за спиной, и Аудиторе младший резко обернулся, намереваясь ударить человека за собой. Незнакомец увернулся от удара, но не сделал ни шагу. — Зачем так пугать? — сердце Эцио билось с бешеной скоростью, поэтому бедняге понадобилось пару секунд, дабы привести себя в нормальный вид. – Да, я от него. — Не привёл за собой хвост? — Нет, — Эцио оглянулся, — а почему бы это за мной следили? — Давай мне посылку. Скажи своему отцу, что они сегодня выдвигаются. По крайней мере, ему тоже стоило бы, — сказал незнакомец, пряча письмо в пиджак. — Кто выдвигается? Что здесь происходит? — мужчина, который уже давным-давно не слушал курьера, а смотрел куда-то вдаль и нервно дёргался, побежал. — Стой! Вернись! Объясни то, что ты сказал! — кричал ему вслед Эцио, но тот уже растворился в толпе. Бедняге ничего не оставалось кроме того, как ехать домой.       Пару часов спустя, возле поместья Аудиторе       Леонардо вновь пришёл к этому месту, но в этот раз свои вещи он нёс сам. Кстати, о вещах: в руке у него был тряпичный мешочек и что-то внутри перекатывалось со стороны в сторону каждый раз, когда парень закидывал торбу на одно или второе плечо. Он подошёл к главному входу в то время, когда Эцио прискакал домой. — Леонардо! Друг мой! — как-только художник обернулся, лошадь встала на дыбы по велению всадника. Сам же да Винчи выронил сумку на пол, испугавшись, и начал отползать назад, пока не схватился за стену. — Ч-чёрт побери… — у бедняги аж ноги затряслись и было тяжело стоять, так что он съехал по стене на пол, всё также испугано смотря на лошадь и Эцио на ней. Сам же проказник, увидев такую картину, слез с лошади и подошёл к потерпевшему, пытаясь поставить его на ноги. — Эй, ты как? Прости, но я не смог удержаться, — с лёгкой улыбкой извинялся шутник. Блондин ничего не сказал, а только продолжал растекаться по улице, как яичница по сковороде. — Эй, Леонардо. Леонардо? Ты меня слышишь? — шатен завёл напуганного друга в поместье и совсем немного – так, чтобы никто не видел — обнял. Точнее, даже прижал его к своей груди и начал гладить по спине одной рукой, а вторую запустил в мягкие светлые волосы, дабы успокоить. При этом он шёпотом нежно что-то бормотал, но до да Винчи всё равно не доходил смысл сказанного. — Прости меня, пожалуйста. Я уже второй раз за сегодняшний день порчу тебе жизнь. «Что происходит? Я иду. Несу краски. К Аудиторе. К мадонне Марии. Голос. Голос Эцио. Л-лошадь. Вся жизнь перед глазами пронеслась. Теперь он меня обнимает. И что-то там бормочет. Чёрт, он трогает мои волосы. А вторая рука, вообще на пояснице, что он себе позволяет? … Но, так приятно… Так тепло…» — думал про себя художник. Понемногу дрожь утихла и Леонардо вновь обрёл дар речи. — Леонардо, прости меня, пожалуйста. Я идиот, сволочь неблагодарная и тому подобное, но приди в себя, пожалуйста. Ответь мне хоть что-то, — кареглазый не был намерен отпускать друга, пока тот не подаст хотя бы какой-то признак жизни. — Т-т… — Леонардо? — глумитель наконец-то отпустил мученика и внимательно разглядывал его опущенные глаза. — Ты, маленький ублюдок, как такое вообще можно делать?! — выкрикнул блондин и дал пощёчину Эцио. Через пару секунд он осознал, что эмоции взяли верх и испуганно смотрел на своего собеседника. — Эцио? … — Как же я рад, что ты в порядке! — парень вновь с улыбкой и объятиями накинулся на друга. И вновь он также одной рукой перебирал локоны мастера, а вторую удобно разместил на пояснице. — А не много ли ты себе позволяешь? — в этот раз да Винчи уже начал дёргаться и даже предпринимал попытки вырваться, но мы-то знаем, что в глубине души он этого не хотел. — Чёрт, прости, — Эцио освободил парня и отошёл на пару шагов назад, — просто, когда на меня дуется какая-то женщина, кроме матери и сестры, то достаточно её просто обнять, приласкать и она сразу же расцветёт. — Значит ты меня сравниваешь с девушкой? Эцио, какого чёрта? — Леонардо показательно отвернулся и скрестил руки на груди.  В дополнение этому образу не хватало лишь надутых губ, но этого он делать не стал. Наш неугомонный романтик решил обойтись без слов и просто залез к живописцу под плащик и обнял со спины. — Ну, не дуйся! Я же любя. — Вылезь! Отпусти! Брысь! — Лео даже слегка покраснел от этих ребяческих шуточек со стороны Аудиторе. После того, как художник заголосил во всю, шатен вылез наружу. — Ладно, давай я заведу внутрь лошадь, а ты бери мешочек и пойдём домой, — ответом послужил кивок.       После того, как дворянин вернулся со стойла, а мастер вернул себе свои краски, они вдвоём зашли в поместье, но почему-то было слишком тихо. — Мама, я вернулся с твоим художником! Мама! Отец! Федерико! — после этих слов он услышал звук удара и какого то падения. Стоило парню развернуться, и он сразу же узнал в атакующем свою служанку. — Сэр Эцио! Сэр Леонардо! Пожалуйста, простите меня! Мне очень жаль! — Что здесь происходит? Где все? — Я… Когда художник ушёл… За ним ушёл и гость господина Джованни… На него самого напали и вместе с братьями куда-то забрали, а остальные там, — она указала рукой на комнату. — Что? …