Алфавит

Р. Риск - Это неоправданный риск. - Я знаю! - вскидывает голову новичок, и Спрингер хмурится, неодобрительно глядя на замершего перед ним автобота. Тот широко улыбается - эта его улыбка на миллион шаниксов, которая так часто мелькала на рекламных щитах по всей планете. - Я справлюсь. Трехрежимник отворачивается от Блерра, глядя через узкую прорезь псевдо-бойницы на взрытое взрывами пустое пространство, тянущееся от маленького форпоста далеко вперед, до границ города. Форпоста, окруженного большим отрядом десептиконов. Форпоста, ожидавшего поддержки, которая никак не прибудет. - Я справлюсь, - повторяет за спиной Спрингера новоявленный врекер, и тот качает головой. - Не справишься. Через пол клика на его мощном запястье смыкается ладонь - две ладони - и трехрежимника рывком разворачивают к себе, упрямо глядя на него снизу вверх. - Поверьте, командир, - Блерр все еще ухмыляется, нетерпеливо постукивая ступней по полу. - Это не сложней гонок. А я в них - самый лучший. От этого начищенного самодовольства, звучащего в чужом голосе, Спрингер ощущает ярко вспыхнувшее желание ударить гонщика по точеной лицевой пластине. Чтобы он понял, пустошлемный, наполированный дрон, что это уже не гонки, что все иначе, и что риск… - Я все знаю, - куда тише произносит Блерр, отпуская его руку. - И знаю, что ставки слишком велики. - Твоя жизнь, - кривит губы врекер. А потом удивленно хмыкает на ответ новичка. - Все ваши. Не только моя. А раз так… Он снова вскидывает голову, снова - эта клятая улыбка, слишком яркая, слишком самодовольная. - Я готов рискнуть. Отпустишь, командир? Спрингер медлит. Кивает, ощущая неприятную, тянущую пустоту где-то под Искрой. - Удачи. На него смотрят с пол клика, как-то непривычно серьезно. А потом Блерр вновь улыбается. - Я вернусь. С подмогой. Обещаю. И почему-то врекеру хочется верить этому самонадеянному, рискованному гонщику, случайно оказавшемуся вместе с ним в этом форпосте, вдалеке от основного отряда, среди перепуганных техников и инженеров.. - К тому же, - слышится уже от двери, - я люблю риск. Удачно подвернувшийся под руку датапад летит уже в пустоту, а в аудиодатчиках Спрингера эхом звучит чужой, искренний смех. Который он еще надеется услышать снова. С. Судьба - Что такое судьба? Дрифт удивленно оборачивает к Хромедому, с хмурым видом опирающемуся локтями на край стола. - Что? - Что такое судьба? - повторяет тот, приглушенно мерцая визором. - Ты же знаток. Скажи мне. Что такое… - Я слышал, слышал, - экс-десептикон поспешно вскидывает руки. И в это же время быстро оглядывает количество пустых стаканов перед Хромом, понимая, что тот вряд ли стал задавать подобные вопросы в… нормальном состоянии. - Ну… Он пожимает плечами. - Я не знаю. Ты не думаешь, что это разговоры не для бара. С коротким смешком Хромедом оглядывается. Кроме них сейчас в баре у Сверва никого нет, и это почему-то кажется чудом. - Наоборот. Самый шик, - он прищелкивает пальцами, потом, не глядя, находит последний полный стакан, подключает к нему дозатор, а его - в небольшому разъему на маске. Дрифт наблюдает за его движениями, а потом, когда первые густые капли энергона уже ползут по закрученной трубочке вверх, снова пожимает плечами. - Не знаю. Хром неожиданно подается вперед и пристально смотрит в чужую оптику. Экс-десептикон не двигается с места, выдерживая взгляд - в такие игры он научился играть очень давно, и мнемомастеру его в них не переиграть. Спустя две сотни кликов тот первый отводит взгляд, хмыкает. - У всех у нас есть судьба. Вот у тебя. У тебя она тоже есть. Была. Что это такое? Дрифт смотрит в сторону. Он не хочет говорить о том, что в тот клик, когда Хромедом произносит слово "судьба", перед его оптикой на клик встает чужое лицо, и слышится спокойный голос. Рассказывающий о какой-то чепухе, которая тогда была экс-десептикону совсем не интересна, а теперь… Ее уже некому рассказывать именно так. - Не знаю, - в третий раз повторяет он, потом резко поднимается, мягким движением подхватывая прислоненный к столу Великий меч. Хромедом провожает его удивленным взглядом, краем сознания отмечая, как крепко и осторожно пальцы Дрифта сжимают длинную рукоять, когда он быстрыми шагами выходит из бара. А Дрифту просто не хочется признаваться самому себе, что, если у него и была судьба, то наверное это именно ее меч он теперь несет в руках. Т. Турель Когда Роадбастер с четвертый раз за разговор произносит слово "Малыш", причем явно, как имя, Спрингер уже не выдерживает. - Да что это такое? - Кто, - педантично поправляет его здоровяк-штурмовик. И таким голосом, что трехрежимнику сразу же перестает хотеться даже пытаться спорить с ним. - Хорошо. Кто это? Они стоят в оружейном отсеке "Триона", и вблизи нет никого, кого Роадбастер мог бы назвать Малышом. Вместо ответа штурмовик молча кивает и идет куда-то вглубь полутемного, освещенного сейчас лишь парой узких ламп, длинного отсека. Помедлив, Спрингер следует за ним, решая больше не задавать вопросов. - Вот. Трехрежимник выглядывает из-за бока Роадбастера, оглядывается с подозрением. А потом давится воздухом, резко втянутыми через рот, в попытке подавить предательский смех. Сокомандник косится на него сверху вниз, не понимая, что происходит с врекером. А тот все никак не может успокоиться, глядя на то, как заботливо огромная ладонь штурмовика оглаживает широкое дуло переносной турели. - Малыш? - наконец выдавливает из себя Спрингер. Ему в ответ кивают. - Малыш, - повторяет вслед за ним Роадбастер, и в его голосе звучит столько упрямой нежности, что у его собеседника сразу пропадает желание спорить или комментировать это. Себе дороже будет.