"Огонь, что меня хранит"

Холодный иномирный ветер завывал, настойчиво проникая сквозь тонкие трещины закрытых ставнями окон, между неплотно пригнанными бревнами, через рассыпающиеся от времени трухлявые доски; расстилался серой поземью, растекался волнами, опаляя растрескавшееся дерево пола отравленным серебром; полукружиями расчерчивал границы теплых огненных бликов. Избегая отсветов пламени, плясавшего в глубине закопченного очага, ветер метался между ним и мягким сиянием свечного огарка, пристроенного на столе, на вершине невысокой книжной пирамиды - метался живым существом, попавшимся в ловушку зверем, диким и злобным. Других источников света в лачуге не было - взятая из дома масляная лампа давно прогорела, едва успев передать свой огонь очагу. И хотя жар от него даже на значительном расстоянии опалял кожу, огня всё равно было слишком мало, чтобы отогнать на безопасное расстояние серую тьму, с самого начала вечности заполонившую этот мир. Нужно было справляться своими силами. Сигюн, задумчиво оглядев скромное убранство полуразвалившегося домика, подхватила заброшенную кем-то в угол ветошь, и ошпарив кипятком из начинающего лениво побулькивать котелка, подоткнула влажной тканью широкую щель под дверью. Дышать стало легче. Убежище, найденное для них Локи, ничуть не вызывало чувства надежности, грозясь в любую секунду обрушиться на головы неудачливых странников, обретших в нём временный приют. Но пока держалось - каким-то чудом, не иначе, лишь время от времени тревожно поскрипывая, словно сетуя на несправедливую судьбу, оставившую его достаивать свой век в одиночестве, среди голых остовов бесконечно умирающего Хельфхейма. Выбора у него не было. Выбора, похоже, ни у кого больше не было. - Это всего лишь пророчество, - Сигюн утерла лоб тыльной стороной ладони, не отрывая взгляда от полыхающего в очаге огня и чувствуя, как голова все сильнее кружится от охраняющего их пристанище жара, - очередная попытка предсказать чужую судьбу, попытка, подобных которой были уже тысячи. Почему все решили, что оно обязательно исполнится? - Потому что мёртвые не лгут. И там, где слово обычной вёльвы – вода, ушедшая в землю и росой испарившаяся на рассвете, слово мёртвой – камень. Оно исполнится. - Тогда зачем тебе знать будущее, если не сумеешь его изменить? К чему огорчаться или радоваться раньше времени? - Сигюн ногой подтолкнула рассыпанные на полу осколки в дальний угол. Заметив оставшийся на досках пыльный след, пририсовала носком еще несколько полосок, изображая веточки. Гордо повернулась к молчаливо наблюдавшему за ней супругу. - Смотри: Игдрасилль! Брови трикстера взметнулись вверх. Сигюн сцепила руки за спиной и опустила взгляд, стараясь скрыть смущение за нарочито вдернутым подбородком. Затоптав рисунок, бросила сверху захваченный с корабля меховой покров, скрывая пыльный след. Стало почти уютно. Вернулась к насущному: - Пророчества слишком серьезны - предрешенность, неизменность. Никаких сюрпризов! - она покачала головой. - Зачем тебе это? Еще не поздно вернуться. - Всеотец не вернётся. И мы останемся. Сигюн, не пытаясь сдержать разочарованного вздоха, пожала плечами. Закатала рукава повыше, обнажая округлые запястья и, ухватив оставшееся после давно сгинувших хозяев домика полотенце, принялась методично разрывать его на тонкие полоски, по одной затыкая ими самые крупные щели. Жаль, что от удушающего жара привезенного из Асгарда огня никакая ткань не спасала. - Можно немного притушить пламя? - Нельзя. Оно единственное, что по-настоящему защищает нас в Хельфхейме. Стены, потолок, двери и окна – всего лишь линии на песке. Но огонь, жар, привезенный из самого Асгарда – настоящий сторож, отгоняющий любого непрошеного гостя, - Локи, с треском ломая о колено найденный вокруг их пристанища хворост, продолжил щедрой рукой скармливать щепки оранжевым язычкам. - Так что терпи. - Я буду. Сигюн, потянувшись, почти достала до верхнего края растрескавшейся рамы, пытаясь плотно утрамбовать полотенце в глубокую щель между досками, перекрывая очередной поток зловещего пепельного ветра, но невысокий рост сводил на нет любые попытки. Рассердиться она не успела – на пояс ей легли мужские ладони и, легко оторвав девушку от пола, подняли в воздух. Пискнув, Сигюн торопливо забила кусок ткани в оказавшуюся перед самым носом трещину. Локи медленно опустил её обратно. Но рук не отнял. Притянул к себе на мгновение, зарывшись лицом в рыжие кудри, осторожной лаской провёл ладонями по плечам. Отвёл волосы в сторону, целуя ложбинку у шеи, прижал жену к себе, явно не желая отпускать. Никто и не возражал. - Так будет немного легче, - сказал Локи несколько секунд спустя и, прежде чем отступить, собрал кудри Сигюн в хвост на затылке, перевязав пожертвованным со своей рубашки ремешком, прежде перехватывающим воротник на его груди. Насколько это помогло, Сигюн оценить не успела – спустя секунду, трикстер быстро стянул веревку назад, вновь позволяя волосам свободной волной укутать девичьи плечи. Передумал. Сигюн лишь рассмеялась – немного неуверенно, так до конца еще и не привыкшая к проделкам мужа, но искренне. Со свадьбы прошло чуть больше месяца, и она до сих пор временами терялась, оказываясь наедине с Локи. Да и видеться им случалось нечасто: родители Сигюн всё еще переживали потрясение от известия, что вместо связанного еще на подходе к замку Теорика, их дочь в жёны взял скрывающийся под чужой личиной трикстер. И, кажется, вовсе не горели желанием принимать у себя нежданного зятя. Потому Сигюн после свадьбы отправилась за родительским благословением одна, а затем, одна же, вернулась во дворец, вступая в царскую семью. Локи, удовлетворенный произведенным на весь Асгард фурором, почти сразу затерялся в походах и празднествах, неизменно сопровождающих каждую вылазку Тора, и лишь в редкие часы досуга вспоминал о молодой жене, терпеливо дожидающейся его в личных покоях младшего принца. Сигюн не роптала: в один день превратившись из невесты заносчивого, но хорошо известного ей Теорика, в жену едва знакомого ей принца, она не торопилась делать поспешных выводов и предпочитала ждать, надеясь, что со временем разберется во всех играх, затеваемых её супругом. - Ты – как моё пророчество, Сигюн. Не жалеешь, что у тебя не было выбора? - Локи, прерывая поток её воспоминаний, развернул девушку к себе. Сигюн с готовностью обняла его за шею, потянувшись навстречу приоткрытым губам. Судя по поцелую, она не сожалела ни капли.