Путь домой

Пальцы стиснули прохладный металл дверной ручки. Удержаться бы на ногах при таком маленьком «спасательном круге». Дверь необычно четкая, яркая, вся в выщерблинах, словно черный голодный зверь, надвигается, давит сверху, грозится прихлопнуть своей неотвратимой массой. Шерлок смотрит на нее внимательно, строго, но взгляд не желает фокусироваться, а где-то внутри селится липкий отвратительный страх. Дверь отворяет огромную черную пасть и предлагает прогуляться по своим чертогам, затягивает, манит. Шерлок мотает головой и послушно входит в квартиру. Преодолевает ступеньки (они цепляют его за ноги когтистыми лапами и норовят стянуть обратно, смеются, улюлюкают – противно), входит в гостиную и садится на диван – спина прямая, глаза закрыты, руки сложены в замок на коленях, поза напряженная, дыхание рваное, прерывистое. Ждет. Джон услышал стук двери внизу и удивленно оглянулся. По его сведениям Шерлок должен вернуться домой только вечером. Миссис Хадсон еще вчера уехала на неделю к друзьям. Могла прийти Сара, но она бы позвонила в дверной звонок. – Шерлок? – Джон спустился в гостиную. – Это ты? У порога бесформенной кучей лежало черное пальто, чуть дальше – синий шарф. Джон наклонился, аккуратно подобрал вещи, отряхнул и повесил на положенное им место. За это его вряд ли поблагодарят, но так ему самому будет спокойнее. – Шерлок? – встревожено повторил Джон, прислушиваясь к тишине. Шерлок сидел на диване, неестественно напряженный, и смотрел в одну точку. Его руки безвольно лежали на коленях, а грудь почти не вздымалась от дыхания. Он был похож сейчас на странную восковую фигуру, на памятник самому себе. И если бы не поза и не едва заметное подрагивание век, можно было решить, что он мертв. Джон дотронулся до плеча Шерлока, мягко, почти невесомо, вгляделся в застывшее лицо, отметил плотно сжатые – до белизны – губы. – С тобой все в порядке? Шерлок не ответил, даже не пошевелился. На бледном лбу его выступили капельки пота, словно от боли или тяжелой болезни. Никогда еще Джон не видел его таким. – Ты болен? Шерлок, ответь же мне! – отчаянно воскликнул Джон, тряся его за плечи. Темные волосы заметались из стороны в сторону, но взгляд оставался неподвижным. Серой радужки почти не было видно из-за расширенных зрачков. Джон прикоснулся к холодному запястью – сердце Шерлока билось с бешеной скоростью. – Я звоню в скорую, немедленно! – Джон потянулся к телефону, когда длинные цепкие пальцы сомкнулись на его руке. Не может он уйти. Не сможет. Шерлок ясно видит, что Джон сегодня не намеревается оставаться один, еще одна попытка с Сарой, еще один омерзительный вечер. Как и сейчас, из темноты улыбка Джона просто повисает в воздухе, скалится. И голос издевается, скачет кругом на ветряном сером осле с торчащими ушами. А Джон смеется, ухахатывается над растерянностью Шерлока. Джон улюлюкает и тычет его в живот, хлопочет рядом, строит рожи. Джон странно себя ведет, когда начинает отрывать обои слоями, ровными полосками укладывать их вокруг Шерлока – костер мастерит. Шерлок пытается закрыть глаза, но его веки словно окаменели. Не верить, твердит он себе, не верить, думать… Но Джон не слушает его, называет полицейской сучкой, блядью и поднимает руку с зажигалкой… Глаза Шерлока были безумны. Теперь он смотрел на Джона и медленно расплывался в ухмылке, выворачивая ему запястье. – Шерлок! Что ты делаешь? Джон зашипел от боли и упал на колени. Его голова уткнулась в Шерлока, но тот даже не почувствовал удара. Джон в панике задергался, пытаясь вырвать руку, но Шерлок только сильнее вывернул ее, встал на ноги, а потом размахнулся и со всей силы пнул ногой Джона в живот. Боль резкой волной разлилась по всему телу, Джон скорчился, обхватив себя свободной рукой, из глаз брызнули слезы. – Шерлок! – закричал он, отчаянно надеясь, что он сейчас придет в себя, что все закончится. – Шерлок! Это же я! - Ты мразь! – хрипло отчеканил Шерлок, плюнул на него и снова замахнулся. На этот раз удар пришелся в скулу, один, второй, кровь брызнула из ран, заливая пол. Джон пытался поставить блок, пытался повалить Шерлока рядом, перехватить его руки – хоть как-нибудь прекратить весь этот абсурд. Его учила армия, им двигала военная подготовка, а Шерлоком – лишь ненависть и усиленная наркотиками ярость. Но этого хватало, чтобы быть сильнее. Глухие удары следовали один за другим: по ребрам, рукам, спине, животу… Джон сжался в позе эмбриона. Глотал кровь из разбитой в мясо губы и мечтал потерять сознание. А то и вовсе умереть. Шерлок наклонился, провел рукой по волосам Джона, осклабился и кулаком ударил в ухо. – Чтобы запомнил… Джон застонал от боли, страха и отчаяния, не веря в этот ужас. – Это не ты! – из последних сил выкрикнул он. Перевалился и встал на колени – подняться сейчас было нереально, но можно уползти куда-нибудь. Движения – каждое – причиняли адскую боль, перед глазами все плыло, а сзади снова раздались неторопливые шаги… – Я не закончил. На этот раз Шерлок рывком сорвал с Джона рубашку, что тот опять упал и вытянул руки, когда запястья не пролезали в манжеты, когда, сдирая кожу, Шерлок дергал ткань. Рубашка… следом – джинсы, они застряли у колен, потом белье, задев член, яички. Джон прикусил ковровый ворс, борясь с отчаянием и болью. Чувства и сознание давно притупились. Остались только боль и унижение, еще – непонимание. Шерлок уселся на Джона сверху, схватил за волосы и приложил лбом об пол, одновременно приподнимаясь и тыча возбужденным членом между ягодиц Джона. Без всякой подготовки, яростно, желая причинить как можно больше боли. – Не надо, нет, не так… – взмолился Джон. Он чувствовал, как рвутся мышцы, сопротивлялся, делая себе только хуже, но Шерлок неумолимо дюйм за дюймом брал свое. Он полностью вошел, захохотав от наслаждения, не замечая, что Джон уже на грани потери сознания. Он задвигался быстро, трахая в неудержимом ритме, хватая короткие волосы на затылке Джона, и с каждым разом прикладывая его головой об пол. Джон отключался и вновь приходил в себя. Шок, он очень вовремя явил себя, и словно заслонил сознание от происходящего. Не замечая, как пальцы Шерлока грубо проникают в рот, растягивая окровавленные губы, царапая язык. Позволил мышцам расслабиться, оставляя тело на растерзание лучшему другу. Шок не позволил осознать, как Шерлок мощными толчками кончил, издав звериный рык, как рухнул сверху, затем отстранился, резко перевернул Джона, забрызгав ему лицо остатками спермы, ударил наотмашь и, наконец, оставил его лежать на полу в гостиной. Одного - избитого, голого и униженного… Есть только чернота, пустота, есть тишина и звуки. Какой-то каркающий, как у огромной чайки, смех, воронье поведение, жесткий клюв, он вдалбливается в мозг и по кусочку достает его из черепной коробки. Пошевелиться невозможно, вздохнуть мешает огромный клуб темноты на груди. Он - ком, пушистый и тяжелый, ворочается, душит своими колкими шершавыми пальцами. Джон больше не смеется, его вообще здесь нет, его присутствие не обозначено в пространстве, нет линий, нет штрихов, нет нитей запаха. Здесь только одиночество, зловонное и с пастью в пятьдесят зубов, того и гляди съест всего, с потрохами, а потом выплюнет все двести шесть костей. Шерлок пытается открыть глаза и отогнать темноту в сторону. Он стонет, но голос его подводит – получается лишь тихий надрывный хрип. Куда проще сдаться на милость наркотического забвения. А темнота не отпускает, сопротивляется и шепчет на ухо, что Джона больше нет, и что не будет никогда уже. Показывает обгорелые обои с потекшим желтым смайликом, превратившимся в гримасу отвращения, трясет им в зоне видимости как доказательство, что Джон, как тот же смайлик – он ненавидит Шерлока и уберется из его жизни как можно раньше. Шерлок вздрагивает – появляются чувства, вполне себе осознаваемые, понятные, а темнота чуть съеживается под их напором… Мысли ворочаются, во рту – смесь сухости и кухонных отходов, во всем теле – боль и ломота, в душе нагадило штук сто котов, вокруг по-прежнему лишь тишина. И тихий стон, один, как якорь, маяк у берега далеко вдали… Ковровый ворс пропитался кровью и слюной, стал жестким и царапал щеку. Джон нехотя открыл глаза, стараясь вспомнить… лучше бы он этого не делал. Воспоминания навалились разом, одной волной, мгновенно заболело все тело, стало очень холодно. Мысли едва ворочались в голове, сложно было решить даже, а стоит ли вставать вообще или остаться здесь, надеясь, что все – кошмар, сон, и просто нужно постараться, чтобы проснуться. И нужно было сосредотачиваться на каждой мелочи – упереться рукой в пол, вздохнуть поглубже, поморщиться от боли в сломанных ребрах и нет, пока не встать, но сесть и оценить свое состояние. Джон сразу твердо запретил себе вспоминать и думать о произошедшем. Иначе сил не хватит уже ни на что. Есть куда более насущные проблемы. По ощущениям сломаны всего два ребра слева, надо бы прощупать их еще, но боль слишком сильна, такое обострение нормально для отходящего от шока организма. По всему телу большие бесформенные кровоподтеки, ссадины, оно как будто превратилось в студень, мышцы с трудом слушаются. Джон попытался все же подняться на ноги, но застонал и сел обратно. Теперь он мог видеть лестницу, на которой в неестественной позе лежал Шерлок, его глаза были закрыты, а голова запрокинута назад. – Шерлок? – из груди вырвался свистящий хрип. Не видно, дышит ли. Джон долгое мгновение смотрел на бледные черты лица, на плотно сжатые, словно судорогой, губы, на восковые веки и заострившийся нос. И ничего – лишь пустота – ни ненависти (ожидаемой, желанной), ни страха за него (обычного), ни даже просто беспокойства. Усталость. – Ты умер? – тупо спросил Джон. И сам едва не рассмеялся от глупости вопроса. От глупости… непроходимой людской глупости, как говорил… Джон, даже не пытаясь встать, подполз к лестнице – слишком медленно! Он взял холодную потную ладонь Шерлока, добрался до синей венки на запястье. Пульс есть – слабый. – О Господи, Шерлок! Рвота засохла на черных волосах и щеке, она тянулась по ступенькам, по которым Шерлок явно скатился. Что понадобилось ему наверху? Ненужная, лишняя мысль. Теперь Джон смог встать, наскоро натянуть штаны обратно – мешали, причиняли боль. Он доковылял до телефона (шерлоков айфон на столе возле компьютера) и вызвал скорую. Он не думал, что будет говорить им, объяснять, лишь бы приехали вовремя, успели спасти. Шерлок мог впасть в кому, мог умереть в ближайшие минуты, а мог очнуться и… снова озвереть. Последнее, конечно, маловероятно, но все зависит от дозы и индивидуальных особенностей организма. Джон сел на пол рядом с Шерлоком и не решился снова прикоснуться к нему. Не надо, не так сразу. Он сам не знал, что чувствовал теперь, успеет еще разобраться… Джон прикрыл глаза и сполз на пол рядом, потеряв сознание. Шерлок проснулся от яркого света и громкого перестука каблучков. Пахло лекарствами, было слишком светло, попискивали приборы. Больница. На него надели нелепую пижаму, в руку воткнули капельницу и оставили совершенно одного. Болела голова, саднило горло, нестерпимо хотелось пить. Но еще больше – понять и вспомнить, по какой причине он вдруг оказался на этой койке. – О, доброе утро! – улыбчивая молоденькая медсестра, напряжена больше обычного. – Очнулись. Вы большой молодец, я позову доктора, он… – Как, – сипло прервал ее Шерлок, – я здесь оказался? – Вас привезла скорая в состоянии сильного наркотического опьянения. Вам повезло, что врачи подоспели вовремя. – Не помню… Я… ничего не… помню… Какой наркотик? Медсестра нахмурилась и отрицательно покачала головой. Ее веселость словно ветром сдуло, а взгляд стал настороженным и недоверчивым. Не договаривает, понял Шерлок. Боится? – Я все же позову доктора, он вам расскажет. – Дайте мне мою карту. – Я не имею полномочий... – Да бросьте, это не врачебная тайна. Я пациент, и я имею право. – Нет. – Вы знаете, что в ней написано, можете сказать словами. – Мистер Холмс, я вызову к вам доктора. А он придет в сопровождении инспектора полиции, у которого к вам есть вопросы. Это все. Шерлок проводил ее взглядом и откинулся спиной на подушку. Разговор отнял много сил. На руке обнаружилась глубокая царапина и несколько еще поменьше, и синяки. Мышцы словно провернули через мясорубку, а голова была необычно пустая, но тяжелая от важных, но спрятанных пока воспоминаний. С чувствами творилось что-то странное – где-то на периферии поселился страх и будто ныло все внутри, причиняя неудобство, причиняя боль. На звук шагов Шерлок повернулся и встретился с напряженным хмурым взглядом Лестрейда… В сопровождении доктора инспектор прошел в палату – движения чуть скованы, подбородок задран вверх, рука стиснута в кулак. Случилось что-то серьезное, и Шерлока оно касалось непосредственно. Внезапно случайная догадка заставила сердце подскочить к горлу – сложились два и два, логичный вывод очевиден. – Где Джон? – сипло спросил Шерлок и положил вспотевшие ладони на одеяло – чуть заметно дрожат. – Где он?