Темнее всего перед рассветом

Кларк кажется, что совсем скоро она задохнется от нежности. Утонет в бескрайнем чувстве любви. Ей так хорошо, так спокойно и тихо, что хочется плакать от переполняющего сердце счастья. В прикрытое автоматическими железными ставнями окно проникают лучи двух солнц, одно из которых все еще находится за новой планетой — неизведанной, необитаемой, до зуда на ладонях привлекающей, такой необычайно красивой из космоса. Она похожа на Землю — на ней моря, океаны, пустыни, леса, часто над некоторыми участками нависают тучи, и жители корабля будто слышат громкий треск грома, а следом наблюдают за ослепляющим ярким светом. Им до жути интересно, есть ли в этой неизвестности животные, съедобные растения, пресная вода, оптимальна ли температура воздуха для выживания и нет ли такой надоевшей радиации. А самое главное — люди. Кто является жильцами планеты. Сладко потянувшись во весь рост, Кларк бросает взгляд на календарь и тихо вздыхает. Сегодня ровно два года с момента их пробуждения после криосна. Криосна, который продлился сто двадцать пять лет. В тот первый день она пролила много слез, пытаясь успокоиться в крепких объятиях друга. Он казался таким теплым, таким умиротворяющим, и снова и снова возвращающим надежду, что Кларк собирается со всеми силами и больше не плачет. Они втроем вновь и вновь просматривают записи Монти и решают, кого разбудить, чтобы окончательно разобраться. На следующий день видеообращение друзей в тишине, нарушаемой лишь всхлипами, смотрят Рейвен, Шо, Эмори и Мерфи, которого будить не особо хотели, но Джордан выпросил. Его плохо скрываемый, восхищенный и изучающий каждое движение взгляд, делает Кларк почему-то очень счастливой. Она рада, что парень, проживший столько прекрасных лет лишь с родителями, слушая истории, зависая в помещении, где все спали, теперь не может насладиться общением со всеми. Он буквально без умолку болтает, но никто не смеет попросить его замолчать. Даже Мерфи. Джон вообще в восторге от Джордана. Хотя больше того восторгает, что он стал чьим-то любимчиком. От воспоминаний Гриффин отвлекает тихий смех за дверью, она слышит, как Рейвен читает нотацию и как ворчит на это Джон, ускоряя шаг. Эти двое не дают Кларк покоя, она любит Эмори, но, кажется, что Мерфи нужна не она, а кое-кто совсем другой. Рейес же, осознав, что Шо ей лишь хороший друг, вновь окунается в работу на добрых полтора года, пока в один прекрасный вечер, напившись с Кларк крепчайшего самогона, оставленного Монти, сквозь слезы рассказывает о своих скрытых, никому ненужных чувствах. К Джону. Блондинка же только наполняет очередную рюмку и советует не трусить. — Взаимно, Гриффин. — О чем ты? — О единственном и неповторимом… — Не забывай о девушке, которая все еще спит и для которой не прошло полтора года. — А для него прошло. Кларк тогда затыкает подругу, но после того как Рей изливает душу, Гриффин обнаруживает себя у дверей комнаты Беллами Блейка. Блондинка не была сильно пьяна от алкоголя, ее мучили и разрывали чувства, скрываемые так долго. Она посоветовала Рейес перестать быть трусихой, а сама уже восемь лет, шесть из которых они находились слишком далеко друг от друга, являлась главой всех неуверенных в себе женщин. Он был ей другом — верным, поддерживающим, никогда не оставляющим, он помогал двигаться в правильном направлении все шесть лет, сам того не зная. Он был ей другом до Прамфайи. Он оставался таким и после возвращения на Землю, но Кларк понимала, что-то изменилось внутри нее. Что-то перевернулось с ног на голову, когда в ярком свете фар увидела своего спасителя. Окруженная преступниками, с ошейником на шее, пускающим ток по всему телу, стараясь не отключиться от боли, она смотрела и начинала осознавать то, что давно зарождалось. А потом девушка тонула в его объятиях, вдыхала родной запах, который никогда не забывала, ощущала себя в полной безопасности, наполненная благодарностью, ведь он вновь нашел ее, спас, и заключил сделку, подарив возможность увидеть маму. Она не рассказывает о радиосообщениях. Она восхищается им. Каким он стал. Голова и сердце. — Кларк? Гриффин, подпирающая лбом холодную стену, резко отпрыгнула, чуть не свалившись, но Беллами крепко схватил ее за талию, притянув к себе. Тогда они испугались. Момента, искры, чувств. Не поняли и разбежались, не сказав друг другу ни слова. — Твои мысли такие громкие, — сонный голос, хриплый, томный, блондинка каждый раз слышит в нем любовь и не может не улыбнуться. Поворачивается к нему боком, обнимая крепко-крепко, прижимаясь так близко, так, что хочется стать единым целым, и оставляет быстрый, невесомый поцелуй на небритой щеке. Его глаза все еще закрыты, но Беллами не спит, мурлычит от удовольствия, когда девушка трется носом о его шею, поглаживая нежной ладошкой широкие плечи и твердый пресс. — Сколько времени? — Уже пора. Блейк хмурится, приоткрывая один глаз. — Еще немного. Но Кларк не слушает, собирается подняться, в ту же секунду вновь оказываясь в теплых объятиях. — Беллами? — М? Блейк применяет запрещенный прием, целуя лицо девушки, губы, шею, спускается ниже. Она чувствует возбуждение — сильное, неутихающее. Черт, этому мужчине так все легко дается. — Сегодня важный день. Сегодня они разбудят всех. Сегодня расскажут о том, что случилось, сколько лет прошло, чего они пытались добиться все эти два года. И добились. Теперь люди с другой планеты могут спуститься на новую Землю. — Знаю. Нас уже заждались. Друзья, Октавия, Мэди. На последнем имени у Кларк сжимается сердце. Господи, она так соскучилась. Подарив Беллами поцелуй, Гриффин все же поднимается с постели. Ей нужно привести себя в порядок, выбрать лучший наряд и вдохнуть побольше воздуха, постараться, чтобы руки не дрожали и слезы не начали непроизвольно литься из глаз при встрече с дочерью и мамой. И с ней. У Блейка стучит в груди, ему так не хочется причинять боль той, которая так долго была рядом, он чувствует себя ублюдком, предавшим женщину. Рейвен последний месяц каждый день твердит, что Эхо поймет, она давно уже все поняла и приняла, просто Беллами не замечал, просто возможности не представилось поговорить по душам. Мужчина смотрит на любимую, успокаиваясь, надеясь, что все действительно будет хорошо. — Ну как? — блондинка кружится перед ним в легком бежевом платье до колен, которое сшила в первый год. Грубая одежда Элигия быстро надоедает ей, слишком походит на ту, что долгое время носили они на Земле. — Красивая, — шепчет Блейк, оказываясь рядом. Обнимает, зарывается носом в слегка отросшие волосы и вдыхает самый сладкий запах во всех Вселенных. — Думаю, Мэди будет в восторге от твоего прикида, захочет такой же. — Я и ей сшила, — Кларк кивает головой на большой шкаф, — Там все забито… Их прерывает тихий стук в дверь и голос, принадлежащий Джордану. Все готовы, ждут только Блейка и Гриффин. Мужчина целует в уголок губ свою женщину, трясущуюся от предвкушения. — Все будет хорошо? — взволнованно спрашивает она, переплетая пальцы с его, сжимая вспотевшую ладошку. И когда после крепких объятий с ней, Мэди влетает в руки к Беллами Блейку, а тот что-то шепчет на ушко, от чего девочка заливается смехом, Кларк отвечает на свой вопрос. Все уже хорошо.