Все, что я хочу Бежать домой к тебе
Беллами ждет. Ждет, когда Кейн прекратит свои отеческие наставления, всеми силами пытаясь переубедить его выходить наружу. Когда ожоги на руках перестанут гореть. Когда закончится проклятый черный дождь, уносящий с собой человеческие жизни. Ждет, когда разрушающие мольбы о помощи, доносящиеся из второй рации, затихнут. Ядовитая вода беспощадная, сжигающая, падает с неба, бьет по крыше ровера, бьет по вискам, долбит по ребрам, ломая ломая ломая его изнутри. Беллами ждет, когда уйдет боль. Затихнет эта агония, расплавляющая его душу, разум, тело. Когда станет легче. Ходить, есть, спать, дышать. Жить. Блейк злится, грубит, отчаянно пытаясь хоть что-то исправить. Спасти жизни. Но у него снова, снова и снова не получается. Он никчемный, слабый, угасающий день за днем. Что-то все еще держит. Крепко, цепляясь чьими-то руками, не позволяя лишиться остатков разума, не позволяя утонуть в собственном бессилии и горе. Кто-то, у кого нежная, белая кожа. Мягкие, светлые волосы, родинка над губой, такая привлекательно манящая, маленькие ручки, каждый раз утопающие в его ладонях, раны на теле — ничуть не портят. Кто-то, у кого доброе, отважное сердце, умеющее прощать, любить, принимать. И глаза. Синие. Такие синие, что все сжимается от воспоминаний, что желание заглянуть в них еще раз слишком сильное. Беллами прислоняется лбом к запотевшему стеклу, смотрит в ночное, без единой звезды, небо и слушает тишину. Дождь проходит, голоса растворяются и даже Кейн оставляет его, наконец-то, в покое. Кларк. Если я больше не увижу тебя снова… Глупый! Глупыйглупыйглупый Беллами Блейк. Забудь. Выкинь из головы. Она не для тебя, она боится, она просто хочет выжить, и сейчас это самое важное. В таком умиротворяющем спокойствии слышит слабый треск и видит, как мигает огоньком приемник. — Беллами? Молчит. Удивлен, поражен, напуган. Кейн уже передал, что Гриффин с Роаном добрались, что все прошло относительно нормально, и Блейк забывает на какой-то миг, погруженный в спасение жизней. А теперь вот, слышит ее голос, такой грустный, уставший, но в нем он различает появившуюся надежду и веру. — Я чувствую, ты здесь, — она выдыхает и куда-то идет, а потом раздается звук захлопывающейся двери. — Тебе тут все привет передают, Джон Мерфи особенно, — тихий смешок заставляет улыбнуться, потянуться к рации, но мужчина останавливается на полпути, потому что она продолжает, а ему не хочется прекращать слушать. — Мама с Маркусом разговаривала, переживает, что ты так безрассудно поступаешь, а я и не удивилась, ведь Беллами Блейк он такой — отважный, смелый, готовый на все ради сестры и своих людей. Даже умереть. Но только не делай так больше, если снова пойдет черный дождь или что похуже, лучше будь в безопасности, пожалуйста. Ведь… Просто… Она замолкает. Он молчит. И эта тишина громче любых слов. — Знаешь, тут так красиво. Необычно. Дом такой большой, белый, и просто супер чистый. Лаборатория оснащена высокотехнологичным оборудованием, у нас есть шанс, только я беспокоюсь, Эбби и Рейвен работают очень много, да, они хотят спасти нас, но нельзя же при этом доводить себя до обмороков и приступов. Рей болеет… У нее был инсульт, но сейчас лучше, просто надо больше отдыхать. Луна хорошая, она не обязана нам помогать, но все же. Представляешь, а Мерфи умеет шикарно готовить, даже не смей смеяться и делать недоверчивое лицо, Беллами Блейк, я съела на ужин его шедевр и все еще дышу. Брюнет прикрывает рот ладонью, пытаясь на секунду представить Джона на кухне. Нет, у него не получается. — Здесь есть открытый бассейн, правда холодно еще, но когда все закончится, мы с тобой обязательно его испробуем, должно быть круто! А еще, боже, Белл, — ее голос настолько восторженный, что мужчина прикрывает глаза и просто представляет себе все, что Гриффин описывает, — тут нереально мягкие кровати, подушки, одеяла, просто лечь и тонуть в этом пушистом облаке. А еще душ, Блейк, представляешь, самый настоящий душ, такого даже на Арке не было, чистая одежда, много комнат, куча еды, и это еще не все видела. Я как ребенок, жаль, что тебя здесь нет. Прости, так много говорю, просто… Черт, просто соскучилась, а прошло всего ничего. Думаю над тем, что перебила, ты хотел что-то сказать, что-то важное, да? Прости… — Кларк. — Беллами! — Привет. — Я так рада слышать тебя! Все в порядке? Ты все еще в ровере? Дождь кончился? — Гриффин, можешь немного помолчать. — Да, конечно, молчу. Все. Молчу. — Хорошо. От меня тоже передавай привет, особенно кулинару Мерфи и скажи, что если он отравит тебя, то убью голыми руками, — и снова этот смех, который так греет его измотанное сердце, — Хочется быть рядом, увидеть то, что видишь ты, вдохнуть полной грудью другой воздух, кинуть тебя в бассейн, а потом вытаскивать обратно и укутывать в теплый, пушистый плед. Мне хочется находиться рядом в тот момент, когда твой взгляд восторженно изучает комнату, я даже не прочь принять с тобой душ… И сменить одежду. А ты хочешь знать, что собирался сказать днем? — Да. — Я не знаю, сколько отведено нам времени — полгода, два месяца или несколько недель, не знаю, переживем ли конец света, поможет ли черная кровь, или придется снова улететь в космос, может, в итоге, мы умрем, так и не прожив долгой и счастливой жизни. Но вот, в чем уверен, Кларк Гриффин, мне не важно, сколько осталось, каждый день, каждый час, каждую минуту я хочу провести с тобой. Ты — мой дом, Принцесса. Ты не даешь утонуть во тьме. И я готов приехать прямо сейчас, потому что в Аркадии Кейн и Джаха со всем справятся, а Октавии старший брат больше не нужен. Я готов промчаться через лес, переплыть озеро, обнять упрямую блондинку и вдохнуть запах, по которому так соскучился, только если позовешь. — Белл, — она всхлипывает и смеется, — Джон Мерфи обещает приготовить на завтрак невероятную яичницу, а я освобожу рядом с собой место и буду ждать. Даже если все остынет, я буду ждать тебя, Беллами Блейк, ты только скорей преодолей путь и обними уже свою упрямую блондинку, которой так нужен. На лице глупого и влюбленного появляется улыбка.Не могу сказать, как будут развиваться дни Невозможно изменить то, что может быть в будущем Но я хочу, чтобы ты была в нем Каждый час, каждую минуту