***
Какой я был наивный, когда думал, что это предел ее вульгарности. Эта девица еще больше меня шокировала, когда, войдя в квартиру, решила провести экскурсию для Пашки. — Так… Здесь у нас кухня, — открыла дверь чуть ли не ногой. — Ростик, ты помыл посуду, или мне будет стыдно перед гостем? — Ухватив растерянного парня под руку, потащила его дальше. — А это у нас спальня, мы здесь трахаемся. На этой фразе я врезался в Алика, который резко остановился. — Карина! — наконец-то он среагировал на ее выходки. — Можно тебя на минутку? Ухватив ее за локоть, отвел на кухню, хлопнув дверью. Ох, влетит ей сейчас! И поделом! Я до сих пор не могу понять, как девушка может вести себя так развязно и пошло в присутствии мужчин. Даже я не могу себе позволить сказать такое слово вслух, а она произносит его, словно это обычное, обыденное. Разве это позволительно в приличной семье? Да еще в армянской? Я думал, у них женщины робкие и смирные. — Эм… — раздалось за моей спиной. — Ростик, думаю мне лучше уйти… Стоя посреди комнаты, Пашка переминался с ноги на ногу. Сразу вспомнилось, как в детстве он так делал, когда хотел по-маленькому. — Ты прав, так будет лучше. Видишь, Карина сегодня сама не своя. Извини… — Нет, это ты прости… Можно вопрос? — Я кивнул. — Разве можно такое терпеть? Он прав, такую женщину не выдержит обычный мужчина. Кого-то она мне напоминает?.. Да она — Алик в юбке! Только он мужчина, его природа наградила брутальностью и грубостью, а она ведь девушка. Девушки должны быть нежными и учтивыми, а не говорить слово «трахаться». — Говорю, что она не такая. Просто у нее ПМС. — Что это? Он что, не смотрит рекламу? — Будет девушка, поймешь. Он не успел ответить — из кухни раздались крики и, судя по интонации, ругательства. — Это на каком они орут? — Пашка удивленно уставился в сторону двери. — На армянском. — Пашка присвистнул. — Ростик, послушай меня, ты точно влип, поверь мне. Она не прочь гульнуть налево, а у этого Алика «братский комплекс». Ты видел, как он постоянно смотрит на тебя? Словно хочет сожрать. — «Хочет» — это точно, только не сожрать, а покусать и понаставить по телу своих меток. — Можешь обижаться, но мне кажется, тебе нужно бежать от этой парочки. Если мама твоя узнает, будет волноваться… Что-то мне не нравится, куда он клонит. — Паш, — он замолчал и посмотрел мне в глаза. — Мама ведь не узнает? — От меня? — он отвел взгляд. — Ростик, ты что?! Я могила! — Это хорошо, — похлопал его по плечу, чем явно доставил ему удовольствие. Лицо мальца расплылось в довольной улыбке. — Пойдем, проведу тебя к метро. — А эти? — он махнул головой в сторону кухни. — Судя по всему, они надолго. Честно говоря, я не хотел бы, чтобы Пашка становился свидетелем семейных войн. Чего доброго, Карина еще болтнет лишнего. Мы тихо вышли из квартиры, спустились на лифте, не проронив ни слова. Только возле подъезда Павел притормозил: — Ростик, может, мы посидим возле дома, поболтаем?.. Мы за вечер так и не пообщались… Не могу я отказать, когда человек смотрит на меня обиженным взглядом. — Минут десять можно и поболтать. Присев на скамейку на детской площадке, мы устроили вечер воспоминаний. Вернее, Пашка рассказывал свои воспоминания, о которых я давно забыл. Забавно было слушать истории нашего детства из его уст, оказывается, он все воспринимал иначе, чем я. Банальные вещи для него были такими яркими, что он до сих пор помнит их. Только теперь, выслушав его, я понял его желание общаться — он воспринимает меня как старшего брата. — Ростик, что мне сделать, чтобы ты поверил, что эта женщина не любит тебя? — пацан положил мне на плечо руку. Опять он начинает этот разговор. Не могу я ему сказать правду, что живу с мужчиной. Хочу, чтобы это осталось нашей с Аликом тайной. — Паш, я не брошу ее… Мы расстанемся, если только она захочет этого. — Кх-х-х! — Кашель за моей спиной показался до боли знакомым. Обернувшись, я оказался прав — Алик стоял у подъезда, держа руки в карманах брюк. — Ростислав, Карина ждет тебя дома! — Когда он произносит «Ростислав», можно сразу идти в аптеку за мазью от геморроя. — Иду-иду! Я провожу Пашку до метро и вернусь. Алик и не думал возвращаться домой, подошел к нам и командным голосом сообщил: — Ты домой, а ты в машину! Подброшу тебя. Как же мне не хотелось оставлять их вдвоем, но злить Алика не стоит. Махнув «Увидимся» садящемуся в машину Пашке, посмотрел на Алика. Нет, он не злой, даже наоборот — апатичный взгляд. Почему становится так тяжело, когда дело касается еще кого-то, кроме нас двоих? Машина тронулась с места, и я побрел домой, где на пороге ждала меня звезда сегодняшнего вечера. — Где Алик? — подперла стенку, руки в боки. — Повез Пашку домой. — Домой, говоришь… Смотри, а то ни он, ни твой Пашка домой не придут ночевать, будешь знать. Да что с этой женщиной такое?! — Карина, что я тебе сделал, можно узнать?! Почему ты пытаешься поссорить нас с Аликом? — «Нас»! Неужели ты думаешь, что между вами что-то серьезное?! Не пора ли тебе, белокурый мой ангел, свалить к себе домой? Хватит крутить моим братом, как тебе вздумается! Противно смотреть, как он пытается угодить тебе, и ради кого? Того, кто никогда не признает его и будет отворачиваться при любой проблеме? Будь умницей, уйди, пока не поздно, заведи себе женщину, она родит тебе детей. Я же вижу, ты не тот, кто нужен моему брату. Вот зачем тебе Алик, скажи? Слушаю ее и понимаю, что это не ее слова. Это слова всех окружающих нас людей, его родителей, моих… И в этом проблема. — Я не буду отвечать на твой вопрос. Ты с самого начала не воспринимала меня всерьез. По сути, тебе не нужен мой ответ. У каждого своя правда, Карина. — Правда в том, что он мужчина, которому нравятся только мужчины, а ты не такой. Могу поспорить, что ты убежишь от него к любой более-менее подходящей женщине. — Бред! Не суди по себе! — Надоело, не хочу убеждать человека, который зациклен и не хочет думать по-другому. Оставив ее возле дверей, направился в гостиную, включил телевизор. Она вошла следом и стала передо мной, заслонив экран. Следующий ее поступок я не мог даже предугадать — она стянула юбку, оставшись в трусах и на каблуках. — Что ты делаешь? — Я старался оставаться спокойным. — Я? Вношу в твою жизнь разнообразие. — Сделав шаг вперед, попыталась сесть мне на колени. Но вместо этого завалилась на диван, когда я быстро встал с места. — Что здесь происходит? — В дверях появился Алик. Его суровый взгляд сначала упал на голый зад его сестры в стрингах, а потом перешел на меня. — Алик, ты не так все понял. — Карина стала натаскивать юбку. — Я пошутила. — Я вижу. Твои шутки мне уже надоели! Мы только все обсудили, а ты опять за свое. — Алик обошел стойку и налил себе стакан алкоголя. Сделав глоток, опять посмотрел в нашу сторону. — Карина, тебе пора домой. — Аличек, не сердись, я же твоя любимая сестричка? — она подошла и, обняв, поцеловала в щеку. — Любимая-любимая, — чмокнув ее в ответ, помахал ей рукой. — Пока! Со мной она даже не простилась, ушла по-английски. Алик продолжал стоять со стаканом, делая мелкие глотки. — Ты быстро вернулся. — Угу… Твой дружок выскочил возле метро, на светофоре. — Алик, я думал у нас все хорошо. Зачем ты делаешь акцент на «твой дружок»? — Я тоже думал, что у нас нет проблем, но они есть. — Допив стакан, он наполнил следующий. — Нам нужно обсудить это. — Давай обсудим. Налей и мне. — Алик наполнил стакан и протянул. Минуту мы стояли друг напротив друга, смотря в глаза, и делали глотки. — Ростик, ты любишь меня? — наконец-то прозвучал его вопрос, но его смысл меня расстроил: он не верит мне, сомневается. — А ты меня? — слегка с иронией переспросил я. — Я первый задал вопрос, дорогой. — А меня злит твой вопрос, Алик! Почему такие сомнения возникают в твоей голове? Он допил второй стакан до дна. — Сомнения-сомнения! В моей башке последнее время сплошная каша! — Он опять потянулся за стаканом. — Я вижу, как этот пацан смотрит на тебя, и мне ударяет в голову кровь. Но хуже то, что я постоянно вижу нежность в твоих глазах, когда ты смотришь в его сторону. Я не могу это контролировать. Он ревнует. Обычная ревность, которой подвержен каждый влюбленный человек. Может, это странно, но это делает меня счастливым. Один шаг — и я стою, прижавшись к нему; одно движение руки — и его стакан теперь в моей ладони; секунда — и наши губы встретились в поцелуе. — Алик, я люблю тебя. Знал бы ты, что испытываю я, когда вижу рядом с тобой мужчин. Думаешь, в моей голове не возникают разные плохие мысли, стоит кому-то глянуть на тебя? Но я доверяю тебе. А ты? Почему задаешь такие вопросы? Его руки, обнимающие меня, прижали к себе еще сильнее. — Почему-почему! Я не знаю! Может, это все армянская кровь. Я постоянно хочу, чтобы ты смотрел на меня, как на него, говорил мне каждый день, что произнес сейчас. Я хочу видеть желание в твоих глазах. Хочу, чтобы ты добивался меня. Если ты не можешь признать наши отношения при других, то хотя бы покажи мне, как ты любишь меня. От его голоса с хрипотцой и армянского акцента, а быть может, от выпитого алкоголя меня завело. — Тебе нужны доказательства? — проведя рукой по его широкой, мужской груди. По телу побежал разряд. — Да, докажи мне! — Он уперся руками в столешницу барной стойки и запрокинул голову. — Как? Чего бы ты хотел, Алик? — Оторвав его руку от столешницы, прижал ее к своему паху. — Вот мое доказательство! Хочешь его?! Алик поднял запрокинутую голову и облизал губы, при этом сильнее сжимая мой член. — Хочу! — прозвучало это так хрипло, едва слышно. Он хочет меня, его красивое, упругое тело откликается на мои поцелуи. Он молча стоит, пока я раздеваю его и ласкаю. Первый стон раздается, когда мои губы смыкаются вокруг его члена. — Ростик, иди сюда, — он потянул меня вверх, помогая подняться с колен. Стащил с меня рубашку, расстегнул штаны и приспустил. — Докажи мне! Я понял смысл его слов, когда он обернулся задом. Меня моментально бросило в жар. Боже, в такой позе я его еще не видел. Он позволял брать себя уже пять раз. Я, как школьник, считал каждый раз, но довести его до оргазма так и не получилось. А теперь он хочет, чтобы мы сделали это стоя? Схватив со стола бутылку с оливковым маслом, я не стал терять и секунды. — Алик, я люблю тебя, — шепчу ему на ухо, а сам вожу пальцами, скользкими от оливкового масла, возле желанной цели. Его дыхание стало тяжелым, когда я начал входить в него. «Докажи мне!» звучали его слова в моей голове. Хочу! Люблю! Целую спину, которая покрылась влагой, а он стонет в ответ. Так сильно хочу доставить ему удовольствие! Хочу, чтобы он стонал, кончая. — Ростик! — Алик согнулся и сжал меня внутри. Я больше не могу сдерживаться. Так тесно! Кончая в него, я прижался к его широкой спине. — Алик, я так сильно люблю тебя. Он развернулся ко мне и прижал к себе, целуя. — И я тебя! Пойдем в душ, — он потянул меня за руку. Я развернулся, чтобы идти за ним, но почему-то приостановился и посмотрел на место, где только что мы занимались сексом. На плитке посверкивали следы спермы. — Алик, у меня получилось?! Он повернулся, на его губах была видна едва заметная улыбка. — Только не зазнавайся, дорогой. Лучше снимай штаны, нас ждет второй раунд. — Притянув опять к себе, он сам стащил с меня остатки одежды. Я сделал вид, что сопротивляюсь, за что был заброшен на его плечо. Алик громко засмеялся, когда услышал мат в моем исполнении, но стоило ему переступить порог гостиной, как раздался его мат: — Карина, твою мать! Что ты тут делаешь?! — Спрыгнув с Алика, я скрылся за дверью. — Я забыла сумочку с деньгами и ключами и вернулась. Я же не знала, что у вас здесь такие страсти. — Дура! Ростик, брось в нее эту чертову сумку! — Когда я выглянул из-за двери с ее сумкой, Алик стоял, как футболист при пенальти, — прикрывая руками пах, а Карина отвернув в сторону голову, стучала нервно одним каблуком по плитке. Сумка полетела в нее, упав возле ее ног. Она схватила ее и быстро пошла в сторону двери. — Чертовы педики! — крикнула эта стерва, закрывая за собой дверь. Ненавижу женщин!Часть 30
30 апреля 2016 г. в 20:07
Могу с уверенностью сказать, что стал стопроцентным геем, а виновата в этом сестра моего парня. Я даже представить не мог, что девушки могут быть такими, как она. Мое представление о слабом поле потерпело крах.
Началось это еще на заднем сиденье в автомобиле. В Карину словно вселился бес: схватив мою руку, она прижала ее к своей коленке. Я даже не успел опомниться, как она завопила:
— Ростик, не приставай ко мне!
Машину резко повело в сторону. Боже, неужели он до сих пор ведется на ее приколы?
— Карина! Хватить шутить! — Еле выдернув руку, отодвинулся от больной девицы, прижавшись к дверке. Нам только не хватало попасть в аварию из-за ревнивой армянской семейки.
Минуты две она сидела спокойно, а потом выдала фразу, от которой машину опять занесло:
— Я беременна.
— Что?! — Алик чудом не выпустил руль из рук. Теперь придется отпаивать его на ночь успокоительным.
— А что? У нас с Ростиком будет малыш! — Если честно, я не удивлен. Это в ее стиле такое сморозить, но странно другое — двое парней спереди переглянулись. — И что, нас никто не поздравит?
Как глубоко вздохнул Алик, я услышал даже на заднем сиденьи.
— Поздравляю! Ты, главное, с родителями так не шути. — Нравятся мне эти братские наставления.
— Алик, дорогой, ты нам не указ, ясно? Захотим и заведем бебика. Правда, Ростик?
— Заведем-заведем, — отвернувшись от нее, пробубнил я и стал смотреть в окно.
— Паша, ты в курсе, что твой друг такой зануда? — Она прижалась к переднему сиденью и обняла за шею Павлика Морозова. — Надеюсь, ты не такой?
— Ростик не зануда. — Павел опустил голову и попытался вырваться, но Карина вцепилась в него мертвой хваткой.
— Алик, посмотри, какой преданный друг у моего любимого.
От «любимого» меня покоробило.
— Карина, прекрати цепляться к парню, он же еще не в курсе твоего тонкого юмора. — Хоть и не было желания вмешиваться, но пришлось защитить парня.
— Алик, у них такая трепетная дружба! - Ах ты ж, зараза! — Может, им вместе сесть на заднем сиденьи?
Сучка-сучка-сучка! Своими подковырками только подливает масла в огонь. Даже боюсь представить, что скажет Алик, когда это закончится.