Phone calls

SOUND: Ed Sheeran — Thinking Out Loud Куча студентов вокруг и мертвая тишина — таков порядок сохраняет женщина около сорока лет, одетая в старый серый сарафан, который подарила ей ее покойная мать в наследство. Ее главная задача — следить за пыльным помещением, в наше время мало кому интересное. Все здесь давит на виски, начиная от ненадлежащей санитарии и заканчивая настенными часами с кукушкой. Про последнее вообще отдельный разговор — это буквально единственный объект, который непозволительно нарушает тишину. Причем издавший звук студент вылетит из помещения мигом, а эти старинные часы провисят на том же самом месте еще Бог знает сколько лет. Женщина отвлекается от «наиувлекательнейшей работы», когда эту самую гробовую тишину нарушает шуршание, а затем припускает очки на нос и смотрит на парня, что направляется к ней, исподлобья. Потертые джинсы его с глухим звуком шаркают друг о друга, и это то, что заставляет женщину сделать свой взгляд более строже, если это вообще является возможным. Она следит за каждым его шагом, пока он приближается к ее столу, держа в руке детектив какого-то забытого автора девятнадцатого века, а когда тот оказывается достаточно близко, то сразу отводит взгляд, делая вид, будто ей нет никакого дела до того, что этот парень собирается ей сказать. - Я хочу сдать книгу и взять новую. Библиотекарша с неохотой поднимает свои глаза, и (кто бы знал, что люди с такой профессией могут быть настолько хорошими актерами) даже Станиславский бы забрал свои слова обратно, видя это безразличие в опытных глазах. - Ваше имя? — гордо спрашивает она, прекрасно зная ответ. - Гарри Стайлс, мэм. Гарри Стайлс — студент филологического факультета и заядлый читатель. Обожает литературу и культуру всех древних государств, включая свою родную — древнеанглийскую. Большую часть своего времени проводит в библиотеке, остальную — делая доклады и написывая рефераты на свободные темы, которые в итоге, наложенные друг на друга стопочкой, остаются пылиться на полочках в его небольшой комнатке кампуса. Человек из разряда «загадки этого Мира», ну или же просто «у всех вкусы разные». Что-что, а эта библиотекарша уже давно должна знать его, как родного сына. Женщина лениво вздыхает, будто пытаясь вспомнить, а потом принимается копаться в бумажечках. Перебрав разные по размеру карточки, она дошла, наконец, до буквы «S», после чего достала ее и записала что-то, протягивая карточку парню и указывая ручкой на место, где он должен расписаться. - Какую? — грубым тоном выдает библиотекарша. - Что, простите? — теряется Стайлс, наклоняясь к ней ближе, тем самым заставляя лицо женщины покраснеть от раздражения, а после прочищает горло и выпрямляется, отходя от стола на шаг. — Простите, — он отдает ей бланк со своей росписью, сглатывая и неловко оглядываясь по сторонам. - Книгу какую? — повторяет она, закатывая глаза в недовольной гримасе и принимая листочек. - Ах, да. — молодой парень поворачивается на пятках куда-то в сторону севера и указывает пальцем на полку с книгами возле окна. — «Мастера и Маргариту» Булгакова, пожалуйста. Женщина окидывает его взглядом, и еле заметная улыбка начинает выдавать ее. Она тут же меняется в лице, превращаясь обратно в «безразличную ворчиху», и встает со своего местечка, идя за книгой. Теперь Стайлс следит за ее действиями, чтобы она взяла именно ту книгу, которая ему нужна. Если подумать, то она не может взять не ту, ведь Гарри четко и ясно озвучил название книги, но у каждого есть вещи, в которых он невыносимо заморочлив. Ничего не поделаешь. Когда библиотекарша привстает на носочки, чтобы достать книгу, Гарри отворачивается, чтобы его не застукали за столь пронзительным взглядом, и терпеливо ждет, пока она медленной походкой приближается обратно к своему столу, кладет на него книгу, садится, скрипя стулом, и начинает что-то писать на бумажке. - Я свободен? Она снова приспускает свои очки, демонстрируя взгляд, полный раздражения. - Да, мистер Стайлс. Гарри улыбается, берет книгу, нежно проводя по книжному переплету указательным и средним пальцами, а затем, не в силах удержаться, открывает первую страницу и вдыхает запах. Токсикоман? Совсем нет. Этот блаженный аромат от чернил, которыми печатало книгу издательство… и страницы никак не сравнятся с той байдой, что называют «электронная книга». Гарри не видел ничего глупее этого в своей жизни, когда дело касается выбора между книгой и гаджетом. Он решает закрыть книгу и продолжить уже дома. Спустя несколько минут Гарри уже удобно располагается на своей кровати. Нет ничего лучше чтения с кружкой чая в удобной домашней обстановке. Ничего в комнате не нарушает тишину. Он так любит тишину и чертовски ненавидит пустые разговоры. Эта жизнь заставляет его испытывать отвращение к окружающим, поэтому Гарри мало с кем общается, в особенности со своими сверстниками. В основном круг его общения составляют преподаватели — поистине умные люди, но и есть некоторые из них, имеющие знания только в области своего предмета, не больше. Не сказать, что Гарри разочарован в людях, но… Он разочарован в большинстве из их. Вот что Стайлс действительно не любит, так это когда его отвлекают. Это то, что он ненавидит всем сердцем. Телефон на прикроватной тумбочке издает вибрацию, и он начинает злиться, прекращая вдумываться в глубокий смысл прочитанного текста. Оторвавшись от книги, он убедился в том, в чем желал убедиться — звонит не мать. Она, непосредственно, та, кто прекрасно знает своего сына, а также об уговоре, который они установили меж друг другом еще в далеком прошлом, когда Гарри понял, какой путь в будущее — его истинный путь. «Не звонить без уважительных причин», гласит этот «закон», если его так можно назвать. Когда Гарри нуждается в разговоре, он звонит сам, причем делает он это по закону № 2 — звонить не реже раза в два-три дня. Они оба выполняют свои обязанности, и, к счастью, пока никто их не нарушает. На экране высветился незнакомый номер. Гарри нахмурился, но тут же смягчился в лице, отвечая на звонок. - Говорите. На другом конце линии не было слышно ни звука, за исключением дыхания. Тяжелого дыхания. Поэтому Стайлс повторил: - Алло. Я слушаю вас. Говорите, пожалуйста. Ответом на его просьбу послужило молчание вновь. Это насторожило парня, поэтому, зачесав свои длинные волосы назад, он взял с тумбы закладку и вложил ее между страницами, на которых остановил чтение, а затем снова попытался заговорить. - Это чья-то шутка? - Ты слышишь, как я смеюсь? Гарри замер, услышав сломанный голос. Он явно принадлежал молодому человеку, возраст которого определенно не превышает двадцати пяти лет, и Гарри он понравился. Все мы знаем, что мистер Гарри Стайлс — искуситель всего прекрасного — притягивает к себе поистине великие вещи. Чего он только ни видывал в своем возрасте. Ему еще есть, к чему стремиться, конечно, но по сравнению с его сверстниками… Гарри имеет знания далеко не для своего возраста, и это если даже без всякого сравнения. И сейчас он думает, что вновь притянул к себе что-то необычайно красивое. Ему нравится этот голос. - Как тебя зовут? — спрашивает Гарри, усаживаясь поудобнее. Затем до него доходит, что это довольно неприемлемый вопрос в данном случае, так что он, не дожидаясь ответа, тут же задает новый: — Зачем ты звонишь мне? Ответа нет около минуты, и Гарри уже готовится сбросить вызов, убирая телефон подальше от уха, но скрипучий голос в динамике заставляет его остановиться. - Подожди. Гарри торопливо продолжает ожидать ответа на свой вопрос. Кто этот загадочный парень? Зачем он звонит Гарри? Может быть, это его старый знакомый, который довольно не решителен в своих действиях, поэтому боится назвать свое имя? Нет, думает Гарри, он бы точно запомнил такой голос. - Как ты нашел мой номер? — очередной вопрос, ответ на который он надеется получить. - Я набрал его рандомно. Удивлению Стайлса нет предела. В смысле, станет адекватный взрослый человек тыкать по циферкам и звонить чужому, абсолютно незнакомому человеку? Этот пустой разговор должен быть окончен как можно скорее. - Я знаю, о чем ты думаешь. Хочешь, скажу? Гарри хмурится, а голос на другом конце линии, не давая ему расслабиться и ответить, продолжает: - Ты думаешь, что я сумасшедший, который тычет куда ни попадя. Что мне нечем заняться, раз я звоню тебе и отвлекаю, толком не называя причины. Ты думаешь, что я странный тип с ужасным писклявым голосом, и… - Насчет последнего ты не прав, — перебивает Гарри. Мягкая улыбка появляется на его устах, и он продолжает говорить: — У тебя очень красивый голос. Я полагаю, ты поешь? - Я… - Мне нравятся поющие люди. Только, знаешь, не те, что создают мелодию, под которую подростки любят подвигать телом, шляясь по клубам, или чьи тексты не несут, собственно, никакого смысла; а те, что есть музыканты… - Олицетворение музыки. - Именно! — соглашается Стайлс, тон которого выдает тот факт, что он увлечен беседой. - Каких музыкантов ты приводишь в пример? Классиков? - Да, классики и только они. Я просто не признаю другую музыку. - Тогда ты совершаешь ужасную ошибку. - Что ты имеешь ввиду? - Я говорю о том, что классика не единственная настоящая музыка. - Попробуй переубедить меня, — усмехается Гарри, складывая руки на груди. Он настолько увлечен тем, что скажет ему его собеседник, что даже забыл, с чего начался этот разговор. - Смотри. Что ты думаешь насчет Coldplay? Я думаю, их музыка несет смысл. - Дело в том, что я, друг мой любезный, даже не слышал о них. Разве какие-то там «колплэи» могут сравниться с живой классикой восемнадцатого века? Разве твои «колплэи» могут стоять на одной полосе с Бахом? И да, я предварительно знаю твой ответ. Твой ответ будет нет, потому что это так, — Гарри еще никогда не был так уверен в своих словах. Уверенность в своих знаниях всегда с ним, и это то, что нередко отталкивает его от многих. - Ты слишком упрямый. Ты же знаешь, что это не то, что ценится в наши времена? - О, поверь, я эксперт в этом плане. - Ты эксперт, как я вижу, буквально во всем, — на другом голосе послышался смешок, и Гарри вздохнул, только сейчас замечая, что с его лица не сходила улыбка. - Это то, что есть. - Это слова Lifehouse. - Кого-кого? — Стайлс морщится, переспрашивая непонятное ему слово. - Так называется песня группы Lifehouse — It is what it is, — поясняет голос в динамике. Гарри как-то озадаченно хмыкает, не понимая, к чему ему знать это, но спустя минуту размышлений, сопровождаемых тихим размеренным дыханием на другой стороне звонка, становится заинтересованным. - Ты есть где-нибудь? - Что? — Гарри выпадает из своего транса, начиная подключаться обратно в разговор. - На Фейсбуке, или Твиттере, или… - Нет, слава Богу, ни там ни там меня нет, — признается Гарри. - Тогда поздравляю. - С чем? — непонимающе спрашивает кудрявый. - С тем, что ты отличаешься от других. - Разве это хорошо? — хмыкает Гарри, запуская руку в волосы. Вдруг повисает напряженная тишина, и Гарри всерьез начинает беспокоиться. - Ты… здесь? Режущие звуки «пип-пип-пип» так обидно отдаляются эхом во всей комнате, что Гарри еще около десяти минут непрерывно таращится на дисплей, ожидая, что, возможно, незнакомый номер перезвонит и они продолжат беседу. Беседу, в которой Гарри впервые был заинтересован. Но этого не происходит даже спустя час. И даже книга не помогает Гарри забыться.