Фальшивый свадебный марш

После того, как он отбросил на пол своей спальни третий свитер, стянув его через голову, и разъяренно взглянул на себя в зеркало, Даичи пришел к выводу, что все это было полнейшей глупостью, и он, в первую очередь, вообще не должен был переживать о каких-то там свитерах. Он собирался забрать Сугавару через сорок минут и все еще не мог определиться, что ему стоило надеть на это фальшивое-знакомство-с-родителями, и действительно, ему и правда не стоило так сильно беспокоиться, потому что, в конце концов, он всего лишь притворялся парнем Сугавары, но во всем в очередной раз был виноват Kуроо, который снова раздувал из мухи слона, конечно. Он без умолку повторял все эти глупые фразочки, вроде: «Даже если это и подстава, тебе все же стоит хорошенько постараться. Я говорю, что это будет действительно невероятно позорно, если родители твоего поддельного парня дадут тебе от ворот поворот, верно?» Таким образом, сейчас он не мог выбросить эту дурацкую мысль из головы и хотел всячески убедиться, что он выглядел очень презентабельно да и вообще чертовски идеально, чтобы родители Сугавары несомненно захотели пригласить его в дом. В конечном счете, Савамура завершил все свои приготовления. Даичи не видел Сугу еще с прошлой недели, но они переписывались друг с другом, и Даичи выпытал у блондина всевозможную информацию и факты, которые он должен был знать, даже при том, что парень уверял его: Савамуре не нужно было знать слишком много, потому что Коуши рассказал своим родителям, что они только-только начали встречаться. Тем не менее, Даичи почти вызубрил наизусть все факты, заполученные с таким трудом от Суги, словно это была неотъемлемая часть операционного процесса, которую он должен был отточить до совершенства. Он прекрасно знал, что прилагал чересчур много усилий, но ничего не мог с этим поделать. Сугавара Коуши помог ему, когда он больше всего в этом нуждался, и Даичи был благодарен этому парню по гроб жизни. Блондин даже послал ему несколько сообщений, в которых предлагал прекратить все это, если Даичи не хотел идти ради него на такие жертвы, и писал, что прекрасно понял бы его чувства и совершенно не обиделся бы на него или расстроился. Те сообщения только еще больше распалили в Савамуре желание помочь Коуши. В конечном счете, Даичи просто вздохнул и решил в пользу простоты и удобства. Белая футболка, черная спортивная куртка и джинсы были повседневной, но не слишком уж заезженной одеждой. Бокуто посоветовал ему надеть свой халат и прямо с порога просто заявить: «Я — доктор!», — и это звучало так чертовски глупо, что Даичи решил даже не реагировать на это предложение. Он проверил, все ли нужные вещи захватил с собой, прежде чем покинул свою квартиру и отправился домой к Суге, заранее вбив его адрес в GPS. Дом Коуши находился не слишком далеко, к счастью для Даичи, так как он провел слишком много времени, перерывая свой комод вдоль и поперек (в чем он никогда и никому не признается), таким образом, он прибыл как раз вовремя, отправив Коуши короткое сообщение, когда остановился у входа в его апартаменты. Только несколько мгновений спустя Савамура увидел, как его парень-на-вечер выходит из парадного и направляется к автомобилю, уже размахивая ему рукой и ослепительно улыбаясь. Он был также одет очень небрежно, и Даичи был рад, что все же не выбрал для их вечера какой-то официальный наряд. Все в порядке, все пройдет просто замечательно. Он не должен так сильно волноваться, ему ведь не нужно было действительно производить здесь на кого-то впечатление, они оба ведь даже не встречались, и еще… Его скоростной поезд беспокойных мыслей развеял Коуши, севший рядом с Савамурой и застегнувший свой ремень безопасности, мелодично пропев: «Добрый вечер, Даичи!» Даичи кивнул в ответ и завел автомобиль, выезжая обратно на дорогу. Он спросил еще и адрес родителей Сугавары, но Коуши заверил брюнета, что это было не слишком далеко и он мог с легкостью показать дорогу к их дому. Они обменялись несколькими комплиментами, и Даичи отметил, что его «пара», казалось, вообще не нервничал, даже при том, что у него были все основания это сейчас делать. Он просто сидел рядом, вел легкий, непринужденный разговор и иногда показывал верное направление. Руки Коуши потянулись к волосам, оттягивая пшеничные прядки его челки, — и так несколько раз подряд. Возможно, это была его своеобразная нервная привычка, но так или иначе блондин не показывал никаких других признаков какого-либо беспокойства. Через полчаса Даичи припарковался перед небольшим домом в одном из самых тихих районов города и только собирался выйти из машины, как чужая рука схватила его за предплечье. — П-подожди секундочку. Я чувствую себя немного… то есть, мне нужна еще минутка, извини. Даичи обернулся к Суге, отводившему от него взгляд на окно, прямо к дому; дому его родителей. Его ладонь все еще цеплялась за руку Даичи, и хоть хватка его не была слишком сильной, Савамура мог почувствовать в пальцах Коуши легкую дрожь. Даичи хотел подбодрить его хоть какими-то добрыми словами, и он уже подумывал проговорить их тем успокаивающим голосом, который он обычно использовал для детей в больнице, когда они боялись процедур, но парень не хотел показаться чересчур жалостливым к Коуши. И тогда ему в голову пришла блестящая идея. Даичи положил свою ладонь на руку Коуши, и блондин повернул к нему голову и медленно ослабил свою хватку. Молодой доктор начал ощупывать свои карманы, пока его рука не нашла то, что он искал. Брюнет вытащил маленький красный леденец на палочке и протянул его Коуши, который в смятении уставился на сладость. — Не переживай. Все будет в порядке, я все время буду оставаться на твоей стороне. В конце Даичи действительно сказал те же самые слова, которыми он успокаивал своих пациентов, но это, казалось, сработало. Благодарная улыбка расцвела на лице его нынешнего пациента, и Сугавара издал тихий смешок, забирая леденец и пряча его в свой нагрудный карман. — Я приберегу это на будущее… спасибо, — ответил он с искренностью в голосе. Блондин сделал последний глубокий вздох прежде, чем вышел из автомобиля и захлопнул за собой дверцу пассажирского сидения. Даичи последовал за ним, заблокировав машину и обогнув ее с другой стороны, чтобы идти рядом с Коуши. Он и сам невероятно волновался, но сейчас это не имело значения. Сегодняшний вечер посвящался целиком и полностью одному Коуши, и сейчас Даичи следовало просто собраться с силами. Черт, Сугаваре нужно было сидеть и обедать с его гомофобными родителями, а, судя по тому, что Даичи слышал о родителях Коуши, они казались более, чем замечательными. Эти две диаметрально противоположные семьи даже невозможно было сравнивать. Даичи был не уверен, стоило ли ему взять другого парня за руку или флирт все еще оставался далеким и темным для него понятием, поэтому он просто ничего не сделал, и они пошли к двери в дом. Прежде чем Коуши смог даже поднять руку, чтобы нажать на звонок, дверь широко открылась, и крохотная женщина с волосами слишком знакомого светлого оттенка уже стояла перед парнями. — Наконец-то ты приехал, Коу-чан! Коу-чан? Даичи не смог сдержать улыбки, даже не прикрывая ее ладонью или чем-то еще, пока наблюдал, как миниатюрная женщина обернула такие же маленькие хрупкие руки вокруг талии своего сына. Коуши посмотрел вниз на свою мать, лицо парня залилось румянцем, и выражение его сменилось полной беспомощностью. — M-мам, пожалуйста! — О, прости! Я просто не видела тебя целую вечность, дорогой! Мы только недавно говорили по телефону, а я уже не могла дождаться, когда же вы двое, наконец, приедете! Она отпустила своего сына и теперь повернулась к Даичи, усмешка которого медленно стиралась прочь, взамен оставляя после себя на лице дружественную улыбку. Парень слегка поклонился и представился. — Сугавара-сан, огромное спасибо за приглашение. Простите за вторжение. Я — Савамура Даичи. — О, я так рада познакомиться с тобой, Савамура-кун! Боже, боже, какой красивый молодой человек. Но, пожалуйста, проходи, и прости меня за такую беспечность! Она отступила в сторону, позволяя двум парням пройти в дом. Даичи оглядывался по сторонам, снимая свои ботинки, и ощущение согревающего тепла разлилось по его телу, тепла, которое Даичи с радостью принял в свое сердце. Дом семейства Сугавара не был слишком просторным, но оказался действительно красивым и уютным. Теплые цвета, простая традиционная мебель и действительно замечательный запах еды уже успели поприветствовать парня у входа. Он ждал, пока Коуши, стоявший рядом с ним, тоже не расправился со своей обувью, пока в это же время его мать уже успела подготовить две пары шлепанцев для них, все еще продолжая без умолку болтать. — Я и правда с нетерпением ждала этого дня! Мой дорогой Коу-чан наконец-то нашел кого-то, и сначала, когда он не хотел приводить домой своего парня, я совершенно не могла поверить ему! Я так сожалею, мне обычно всегда трудно сдержать язык за зубами, и я могу часами щебетать без остановки, особенно когда я очень переживаю, поэтому, пожалуйста, ты уж потерпи меня, Савамура-сан. Даичи улыбнулся, и он на самом деле совершенно не возражал против ее «щебетания»: оно было и правда отчасти милым и очаровательным. Да и вообще, эта женщина излучала невероятно положительную энергетику. У нее была точно такая же родинка, как и у сына (или это было, скорее всего, наоборот), а еще те же самые круглые черты лица и цвет волос. Только у нее глаза имели другую форму и оттенок, но связь между сыном и матерью была просто очевидной. — Мне особо и нечего терпеть, я очень рад здесь находиться сейчас. Еще раз спасибо за приглашение, — ответил Даичи и заметил, что снова перешел на свой мелодично-податливый голос (по крайней мере, именно так всегда называл Куроо этот мягкий тон). — Мама, пожалуйста, не называй меня Коу-чаном, — перебил Коуши, и Даичи снова усмехнулся прозвищу, которое не осталось незамеченным Сугаварой-младшим. — А я думаю, что это очень даже мило, ты не рассказывал мне об этом прозвище. — Но все же, Даичи даже не думал скрывать своего веселья, и щеки Суги только больше раскраснелись в ответ на его замечание. Это было отчасти мило и действительно прямо-таки соответствовало прозвищу. — Конечно, не рассказал, это слишком смущает! Даичи и мать Коуши фыркнули, так что Сугаваре-младшему пришлось сдаться и, схватив за запястье свою пару, потянуть за собой дальше в дом, прямо в гостиную. Это была просторная комната, соединявшаяся с открытой кухней, в центре помещения на диване сидел мужчина, который, судя по всему, был отцом Коуши. Еще в нем Савамура смог узнать знакомые черты, как, например, цвет его глаз и ослепительную улыбку. — Ах, ты, должно быть, Савамура-сан. Я много чего о тебе слышал. Впрочем, как и громкий голос своей жены, отзывающийся эхом по всему дому. Пожилой мужчина поднялся и пожал руку Даичи, и даже при том, что он только что приехал, Даичи почувствовал, как львиная доля его волнения тут же мгновенно испарилась. Как только со всеми приветствиями и знакомствами было покончено, маленькая группка уже прошла к обеденному столу, щедро накрытому матерью Коуши в смежной кухне («Пожалуйста, ты не должен называть нас Сугавара-сан! Я Морико, а мой муж — Еширо». «Ну, тогда вы тоже должны называть меня Даичи!» «Ах, конечно, я и сама хотела это предложить, просто не знала, как получше спросить!» «Мама, пожалуйста». «Не смущайся, Коу-чан». «Мам».) Стол был уже завален различными видами блюд, и Даичи просто ошеломило это невероятное разнообразие еды, стоящей перед ним. Здесь было, грубо говоря, все: рыба, мясо, цыпленок, рис, овощи. Брюнет оживил в своей памяти слова Коуши, говорившего, что знакомство с его родителями будет похожим скорее на поход в хороший ресторан, — и блондин действительно не шутил. — Все это выглядит так аппетитно, Морико-сан. Я даже не знаю, с чего начать, — сказал Даичи, все еще пребывая в потрясении. Морико, казалось, была чрезмерно рада похвале и заверила Савамуру, что есть он может столько, сколько его душе будет угодно. Еще она рассказала, что приготовила самые разнообразные блюда, потому что не знала точно, что он любил, а что нет; поэтому ей нужно было узнать, нет ли у него на что-то аллергии, потому что тогда она мгновенно приняла бы все нужные контрмеры. (Савамура не страдал аллергией.) С рассказами Морико на периферии, ужин прошел очень умиротворенно. Коуши действительно иногда перебивал свою мать, точно так же, как делал это и Еширо, хотя они оба, казалось, давно привыкли к этому. Конечно, Даичи засыпали самыми различными вопросами. Когда они подошли к обсуждению его работы, родители, казалось, забыли обо всем на свете, что выглядело и правда только еще забавнее, и Даичи пришлось даже несколько раз успокаивать Коуши, что он совершенно не против этого. — Когда ты понял, что хочешь пойти в медицину? — Вопрос задал Еширо, и, честно сказать, это был не самый сложный для Даичи вопрос, потому что он отвечал на него уже, вероятно, раз двадцать, не меньше. — На самом деле, изначально я хотел изучать ортопедию. Я видел множество ранений в те времена, когда все еще занимался волейболом, и осознал, что талантливые игроки с огромнейшим потенциалом просто вот так по-дурацки заканчивали свою карьеру. Но когда ты только начинаешь медицинское обучение, тебе приходится работать в каждом отделе на протяжении некоторого времени, и когда меня назначили на педиатрию, я понял, что вот оно — эта профессия мне идеально подходит. Именно поэтому я остановился на педиатрии и решил ею заниматься. Хотя, это не всегда легко. Я на самом деле думаю, что педиатрия является одной из тяжелейших ветвей медицины. За столом воцарилась тишина, пока чета Сугавар слушала Даичи, и даже Коуши прекратил есть и пристально вслушивался в откровение брюнета. — И почему же она самая тяжелая? Даичи пытался подобрать слова, чтобы ответить как можно точнее, не вдаваясь в подробности длинных, запутанных историй его счастливых и несчастных пациентов. — Что ж… всегда ужасно осознавать, что ты не можешь сделать для ребенка совершенно ничего. Худшая часть из всего этого заключается даже не в том, что тебе нужно рассказать о диагнозе ребенку, — а именно его родителям. Иногда это бывают подростки, иногда младенцы. Конечно, у нас часто случаются удивительные и счастливые моменты. Успешные роды и операции. Подарки, рисунки и смех. Но, я считаю, всегда есть две стороны одной монеты. Бывают дни, когда я выхожу из палаты пациента по-настоящему счастливым, но иногда, уходя от другого, мне хочется просто в голос разрыдаться. Это тяжело. Но я думаю, что педиатрия — все еще самая лучшая работа. Для меня, по крайней мере. За столом снова повисла тишина, и Даичи понял, что окончательно убил всю радостную атмосферу. Замечательно. Отличная работа, Док. Он попытался придумать, что бы такое успокаивающее и счастливое он мог сейчас сказать, но только и сумел прочистить свое горло и издать нервный смешок. — Похоже, вы потрясающий доктор, Даичи… нет, Савамура-сенсей, — сказал Йоширо и мягко улыбнулся ему. И даже при том, что Даичи раньше слышал эти слова множество раз, они действительно тронули его, и парень, краснея, пробормотал в ответ: — Ах, я… что вы, не стоит… а, спасибо, надеюсь, что так и есть. Даичи взглянул на Коуши, сидящего рядом с ним, который мог наверняка перевести разговор в более спокойное русло. Коуши тоже смотрел на него, и в его глазах плескалось какое-то незнакомое чувство, которого Даичи не видел прежде, — и это озадачило брюнета. И все же, длилось оно всего лишь секунду. Очень короткое мгновение, и, похоже, Коуши понял, какое выражение было на его лице сейчас, и тут же взял себя в руки, прежде чем улыбнулся снова и начал новый разговор о своей работе и забавных историях, которые он подслушал от клиентов. У Суги этим вечером искренне, уже неоднократно пропадал дар речи. Даичи справлялся с поразительным успехом. Все, что он говорил и делал, было безупречно, и Коуши более чем часто просто смотрел на брюнета с благоговением. Ему удавалось быть вежливым, забавным, искренним и остроумным, и, в то же время, со стороны это выглядело, словно самая легкая вещь в истории человечества. Возможно, он привык говорить с родителями или просто людьми ввиду специфики его работы, может быть, у него было просто врожденное обаяние — или что бы там у него внутри не таилось, — и Суга был более чем уверен, что Даичи полностью и бесповоротно очаровал его родителей. А еще он должен был признать, что иногда завидовал молодому доктору. Да, Сугавара Коуши тоже был общительным человеком, и он обычно не испытывал никаких затруднений при разговоре и налаживании контакта с публикой, или еще чем-то подобным, но Даичи был другим. Это было действительно трудно описать, но если бы Коуши мог подобрать для этого определения слово, тогда это было бы его присутствие. Савамура не выказывал никаких сомнений или нервозности (даже если он и волновался, Суга об этом не узнал бы, совершенно не заметил бы этого), и оставался спокойным и неподвижным, словно многовековой столб. Коуши, в противовес ему, был освежающим ветром, который танцевал по комнате, но всего лишь проскальзывал мимо, в то время как Даичи все так же оставался на месте. Даичи, наверно, никогда не солгал бы своим родителям, как это сделал Коуши. Вечер закончился быстрее, чем он предполагал. Его родители отдали Даичи огромное количество еды, чтобы парень забрал ее себе домой, просили его приехать снова, и пока Даичи клятвенно обещал навестить их, Суга едва не сломался, когда понял, что этого не произойдет. В конце концов, ни одно из этих обещаний не было осуществимым. Они вышли на улицу, окунувшись в приятную летнюю ночь, и направились к автомобилю, в то время как родители Коуши остались возле двери, чтобы помахать им на прощание. Когда парни сели в машину Даичи, и он завел двигатель, чтобы отвезти их по домам, Суга мгновенно спрятал лицо в своих руках и испустил громкий стон то ли облегчения, то ли усталости, или просто от недовольства самим собой. Даичи все так же вел автомобиль и взглянул на блондина, спрашивая, все ли с ним было в порядке. — Ага… Думаю, я просто рад, что все закончилось. Не то чтобы это был плохой вечер! На самом деле, он прошел просто замечательно, ты был прямо-таки идеальным. Даичи фыркнул рядом с блондином и, умело маневрируя машиной, бегло поглядывал на парня. — Неа, я не идеальный. Но не могу не согласиться, все и правда прошло великолепно. И, думаю, теперь еды мне хватит чуть ли не на всю неделю, парни просто с ума сойдут. Суга просто улыбнулся ему в ответ и только еще больше разочаровался в самом себе, потому что Даичи был добрым и идеальным, и так сильно ему помог, больше, чем смог бы любой другой незнакомец. А что Коуши делал сейчас: сидел в его автомобиле, со всеми этими раздражающими эмоциями и разочарованием, плескающимися внутри него, — и это был совсем не подходящий момент для очередного приступа истерики. Не здесь, не перед ним. Потому что Даичи наверняка подумает, что все это было совершенно бессмысленно. В конце концов, у них была потрясающая ночь. Да и не то чтобы Суга вообще понимал, почему он чувствовал себя так ужасно. Возможно, потому что все выглядело слишком идеально, и он видел, какими счастливыми были родители, и все это было просто одной огромной ложью, потому что Коуши — настоящий трус и лжец, и если бы его родители знали об этом, они бы очень, очень сильно в нем разочаровались. Коуши почти не заметил, как автомобиль остановился. Он глубоко вздохнул и умолял, просил самого себя просто поскорее собраться, пока еще он не оказался снова в своей квартире. Он посмотрел на Даичи и вымучил усмешку, которая была лишь умелой подделкой, хотя ответная улыбка брюнета выглядела явно искренней. Сейчас было не время чувствовать себя подобным образом. Ему нужно было поблагодарить этого парня. Действительно нужно. — Даичи, я… спасибо. Просто огромное спасибо. Ты действительно… я имею в виду, не каждый незнакомец выручил бы кого-то вот таким странным образом, — начал он, но Даичи поднял свою ладонь, тем самым приказывая блондину остановиться, и Суга прервал свою бессвязную и совершенно провальную речь. — Из нас первым меня спас именно ты, не так ли? Я замечательно провел этот вечер. Кроме того, — его улыбка расширилась, и каким-то немыслимым образом она подействовала словно маленький бандаж для израненной души Коуши. — Я бы не назвал нас больше незнакомцами. Теперь мы стали друзьями. Суга оказался в своей квартире уже несколько минут спустя и стоял внутри, опершись о закрытую дверь, все еще не включая освещения. Друзья, хах?