Фальшивый свадебный марш

Ланч был — чтобы не соврать — одним из самых пренеприятнейших событий, которые происходили в жизни Даичи за последние годы, и это еще с учетом нескольких прошедших месяцев. Напряженность между ним и Коуши немного спала (хотя Савамура догадывался, что они просто-напросто отложили свою настоящую конфронтацию до лучших времен), и, в общем-то, начало оказалось довольно-таки многообещающим. Конечно, их матери видели друг в дружке только самые лучшие стороны характеров и уже настолько сильно раскрутили масштабы этой несуществующей свадьбы, что можно было только диву даваться. Они уже обсуждали место проведения, и, конечно же, Морико как раз знала о парочке просто замечательных ресторанов, которые нужно было осмотреть в кратчайшие сроки, попеременно упоминая такие слова как «весенняя свадьба» и «церемония помолвки на открытом воздухе». Даичи даже пришлось несколько раз подавлять приступы подкатывающей тошноты, а для его названного «жениха» все это наверняка так вообще было одной сплошной пыткой. Но, конечно, он отвечал на каждый вопрос и прислушивался к каждому предложению с ослепительной улыбкой на лице, так что любой человек мог подумать, что Коуши действительно был искренне рад обсуждать свою свадьбу. Только его рука, покоившаяся на коленях, сокрытая от посторонних глаз под столом, выдавала его истинные чувства. Коуши отчаянно-крепко сжимал ее в кулак, попеременно расслабляя, только чтобы скомкать между пальцами тонкую ткань штанов. Даичи хотел обхватить эту хрупкую ладонь, заставить ее расслабиться, но даже не смел и пальцем прикасаться к Коуши. Но, пожалуй, самый неловкий момент наступил именно тогда, когда отец Коуши, Йоширо, вошел в кафе, присоединяясь к их никудышному спектаклю, и Морико гордо объявила — да, это она пригласила своего мужа, чтобы детишки могли лично сообщить ему столь радостную новость. Даичи неловко улыбнулся новому участнику импровизированного собрания и объявил об их помолвке; увидев, насколько счастливо блеснули теплом глаза старика, Савамура тут же захотел застрелиться. (Почему-то в последнее время это желание возникало в его голове как-то уж чересчур часто). — Какие потрясающие новости! Я знал, что у вас двоих-то все точно сложится, в конце концов, раньше Коу никогда никого не приводил к нам домой. Я-то уже тогда заприметил, какими глазами он на тебя смотрел, парень. — Даичи посмотрел на Сугу и увидел его ярко-красные щеки, как, впрочем, и едва заметную грусть в глазах. От осознания у молодого хирурга даже сперло дыхание. Йоширо также познакомился с Мэй, тут же начав с ней что-то живо обсуждать, и в этот самый момент прозвучал тот единственный вопрос, на который Даичи больше всего не хотел отвечать. — Нам же нужно познакомиться и с твоим отцом, Даичи! Я уверена, он и сам места себе не находит от счастья! Даичи отвел взгляд, специально не стараясь смотреть на свою мать, которая и сама в ответ просто отпила немного чаю. И Морико, и Йоширо с надеждой посмотрели на него, так что Даичи прокашлялся, пытаясь подобрать правильные слова. — Я… я на самом деле даже и не знаю, что Вам ответить. Мой отец, он, как бы… — доктор запнулся и тут же почувствовал на себе пристальный взгляд своей мамы, понял, что и она сама хотела что-то сказать, возможно солгать или защитить своего мужа. Но она вновь вернулась к своей старой привычке, продолжая терпеливо молчать. — Мой отец не очень-то… рад, что я женюсь, — только и смог сказать Савамура, а Мэй уперлась взглядом в свою опустевшую чашку. Тишина, повисшая за их столом, казалась невыносимо подавливающей. Даичи знал: родители Суги поняли, что он имел в виду, что на самом деле означали его слова; его отцу претит мысль, что Даичи женится — на парне. Спустя мгновения Даичи почувствовал прикосновение чужих пальцев на своей щеке и по-настоящему удивился, видя, как Морико, слегка подавшись вперед, мягко улыбается ему. Ее губы изогнулись в ту самую до боли знакомую улыбку, прямо как у Коуши — именно в нее он и влюбился с первого взгляда. — Я уверена, что он просто не может дождаться, когда уже его любимый сынок сделает такой ответственный шаг в своей жизни, — сказала она, разбивая своими добрыми словами сердце Даичи в мельчайшие осколки. Потому что, в итоге, он обманет ее надежды, он причинит этой замечательной женщине невероятную боль. Потому что Коуши и он, как ни посмотри, никогда не поженятся. Родители Суги с горем пополам уговорили Мэй подвезти ее домой, чтобы Даичи и Коуши могли остаться наедине, так что, может быть, все это было даже к лучшему, может быть, именно это им сейчас и нужно было больше всего. Они приехали обратно в квартиру Суги, едва проронив по дороге хоть несколько скупых слов. Все то невыносимое напряжение моментально, слишком внезапно накатило обратно, так что в салоне автомобиля на протяжении всей поездки дышалось невероятно тяжело. Суга открыл дверь в свою квартиру, а воспоминание о том, как только вчера эта самая дверь оглушающе громко захлопнулась прямо перед лицом Даичи, все еще тонкой дымкой витало в воздухе, пока оба парня заходили внутрь. Не отпускало даже когда они уже окончательно сели на диване в гостиной, и Сугавара с нежностью возродил в памяти их первый поцелуй, когда Даичи чуть ли не провалился на нем в беспробудный сон. Это произошло не так уж давно, но сколько всего они успели пережить с тех времен. — Коуши, — начал Даичи, и Суга, все еще не поворачиваясь к нему лицом, принялся слушать, прожигая, тем временем, свои руки. — Я… знаю, ты имеешь полное право ненавидеть меня, злиться и презирать, потому что я испортил все что только мог. Я искренне верил, что именно так и должен поступать, но был в корне неправ. Я не хотел ранить твои чувства, но в итоге все случилось с точностью до наоборот, и я честно без понятия, как исправить мои ошибки. Я даже не знаю, смогу ли вообще это сделать. Поначалу Суга просто молчал. Он знал, что Даичи ждал от него ответа, хоть какого-нибудь, и просто раздумывал над тем, с чего бы начать и как вообще ему это сделать. Он сделал глубокий вдох и наконец посмотрел на Савамуру. — Даичи, я очень часто страдаю от серьезного беспокойства. Это не боязнь общения, но… хорошо, я не знаю правильного названия этого термина, но, по большей части, я беспокоюсь за самого себя? Определенные вещи или ситуации, в которые я иногда попадаю, могут вызвать у меня настоящую панику. Как, к примеру, сама мысль о том, что я не оправдаю ожидания моих родителей, которые — в моих глазах — являются самыми прекрасными и замечательными людьми на Земле, ради счастья которых я готов даже жизнь отдать. Когда я понял, действительно увидел, насколько сильно я погряз перед ними во лжи, у меня чуть не случился приступ в твоем автомобиле, когда ты отвозил меня обратно домой после ужина. В голову постоянно так и лезут, и лезут, и лезут эти дурацкие мысли, я постоянно сомневаюсь в своих словах и поступках. Но больше всего — в самом себе. — Но есть еще одна причина, почему я постоянно вынужден отступать от своих принципов, скрываться и позорно убегать. Это — мысль об обязательствах. Я всегда убегал от серьезных отношений, черт, я даже сбежал из страны после того, как порвал с парнем, только потому, что все это могло перейти на новый уровень. Когда я понял, что те отношения начинали превращаться в нечто гораздо более серьезное, чем простая симпатия, я заперся в своем общежитии почти на целые сутки и не мог перестать дрожать. Я ревел в подушку, а после люто ненавидел себя за такую невероятную трусость и все сказанные мною слова. И еще потому, что ничего не мог с этим поделать. Тогда я начал искать программы по обмену студентами за границей и подписался на одну из них в Великобритании. Я придумал этот дурацкий план в голове и довел его до конца. Суга сделал короткий перерыв, попутно проверяя выражение лица и реакцию Даичи, и увидел, что брюнет все еще внимательно слушал его, не прерывая. — На прошлой неделе я впервые за все это время пережил всю эту агонию, печаль и отчаяние, я чувствовал себя просто отвратительно, потому что думал, что потерял ту самую бесценную связь, которая и правда могла привести к чему-нибудь большему в будущем. Даичи, ты — первый и единственный человек, от которого я не хотел убегать, никогда. Тот первый раз, когда перспектива реальных и серьезных отношений не заставила меня забаррикадироваться в ванной, пытаясь придумать план побега. Из-за тебя я несколько раз впадал в приступы, потому что каждый день я был на все тысячу процентов уверен, что ты уйдешь от меня навсегда. Я не мог работать нормально, допускал десятки самых глупых ошибок, я настолько сильно не мог сосредоточиться, что мне даже приходилось уходить из кафе пораньше. Мне казалось, что я задохнусь у себя в комнате, потому что, несмотря на все мои попытки дозвониться до тебя, несмотря на сотни отправленных голосовых сообщений и смс, ты все так же продолжал просто молчать в ответ. Я перечитал все наши диалоги и даже случайно удалил один, потому что мои руки просто безостановочно дрожали, так что я закатил настоящую истерику только из-за того, что стер это твое дурацкое сообщение. Какой же я все-таки жалкий, не правда ли? — Суга выдавил наигранный смешок и тут же заметил обеспокоенный взгляд Даичи, который все так же продолжал хранить молчание. — Я рассказываю тебе все это, потому что я… я-я… — Суга сделал паузу, чтобы глубоко вздохнуть. — Я хочу, чтобы ты действительно понял, насколько сильно твой поступок задел меня. Я не пр-просто взбесился, потому что ты не отвечал на мои звонки. Я хочу, чтобы ты понял, что я чаще всего оч-чень сомневаюсь в себ-бе и иногда мне тяжело сохранять с-спокойствие и самообладание. Я не с-смогу пережить все это еще р-раз. Даже сейчас, рассказывая все это, я хочу п-просто провалиться на месте, Господи, как же тр-трудно все это передать словами. Р-рассказать тебе все это. Ты хотя б-бы догадываешься, какая мысль н-н-не дает мне покоя все это в-время? — с каждым новым словом его голос все больше дрожал, и Коуши потребовалось не меньше полминуты, чтобы набраться храбрости и посмотреть на Даичи, прожигая взглядом его лицо, но все еще не смотря прямо в глаза — только чтобы увидеть, как Савамура отрицательно покачал головой. — Я б-боюсь, ч-что ты уйде-ешь, п-потому что раз-разочаруешься во м-мне. Ведь я на с-самом деле такой сл-слабый. Мне к-кажется, что т-тебе м-может понравиться только с-сильный С-Сугавара Коуши. Н-но не этот жалкий «я». Внезапно его тело обвили чужие руки, крепко стискивая Сугавару, и блондин мелко задрожал в объятиях Даичи. Коуши не оттолкнул его на этот раз — он просто не смог бы. Вместо этого парень моргнул несколько раз, пытаясь избавиться от непрошенных слез, и прислушался к дыханию Даичи, считая глубокие вдохи брюнета в попытках успокоить самого себя. — Ты не просто «нравишься» мне, Коуши, — прошептал затем Даичи, и его тихий хриплый голос казался настолько грубым, раздаваясь почти у самой шеи, словно по-настоящему обдавая тысячами царапин его кожу. — Я люблю тебя. Суга прижался ладонями к рубашке Даичи и сжал их в кулаки, отчаянно пытаясь остановить дрожь в пальцах, прохрипев в ткань робкое «Л-любишь?». Даичи медленно отодвинулся назад, чтобы они могли взглянуть друг другу в глаза. Сугаваре потребовалось явно больше, чем целая вечность, чтобы набраться храбрости и поднять вверх свои глаза. Когда же он наконец пересилил себя, блондин ошеломленно уставился на Савамуру, видя все его абсолютно искренние и неприкрытые эмоции на лице. — Да, Коуши, я люблю тебя, я люблю тебя, и c каждой секундой, с каждым твоим словом я влюбляюсь в тебя все больше и больше, хотя совершенно не заслуживаю всего этого. Суга только приоткрыл рот, чтобы перебить Савамуру, но Даичи покачал головой, давая понять, что он еще не закончил, и блондин тут же замолчал, вместо этого начиная нервно покусывать нижнюю губу. Даичи протянул свою ладонь и мягко прикоснулся к губам Коуши, тут же останавливая парня. — Сколько бы дней, недель, лет или даже жизней я бы ни пережил, я вряд ли когда-либо смогу заслужить тебя, но именно этого я больше всего хочу. Если ты позволишь мне, я сделаю все возможное, чтобы стать по-настоящему достойным тебя, и никогда не сделаю ничего, чтобы причинить тебе подобную боль. Если только ты сможешь дать мне второй шанс. Ты просто должен знать одно — я никогда не смогу разочароваться в тебе. Разочарование — это явно последнее в списке всех тех эмоций, которые я чувствую рядом с тобой. — Я не буду умолять тебя на коленях или вынуждать силой, потому что у тебя всегда было, есть и будет право выбора. Но я прошу взамен всего лишь одного — разрешения быть рядом с тобой. Если ты не захочешь меня видеть, тогда я уйду и больше никогда не побеспокою тебя. Но если я все же могу остаться, то я буду более чем счастлив сделать это и продолжу поддерживать тебя до самого конца, ведь ты уже сделал то же самое и для меня (хоть, может быть, ты об этом и не догадываешься). Без тебя я бы уже давно сломался, еще несколько месяцев назад… Но ты появился в моей жизни, изменил ее, и я буду до конца своих дней дорожить тем самым мгновением, когда ты сел рядом со мной, пока я пытался объясниться со своими родителями. Не потому что ты спас мою репутацию перед ними, а потому что именно благодаря этому ты появился в моей жизни. Суга больше не мог сдерживать слез, которые беззвучно скатывались по его щекам, притягивая к себе взгляд Даичи, вынуждая того протянуть свою ладонь и осторожно стирать пальцами мокрые дорожки. — Пожалуйста, не бросай меня, — только и ответил Сугавара.

*****

Они смотрели друг другу в глаза и, хотя за все это время не обменялись ни словом, их прожигающие взгляды таили в себе сотни тысяч бесконечных историй, словно какая-то невидимая сила магнитом притягивала Даичи и Коуши. Даичи выдохнул в губы блондина; не прошло и мгновения, как они оба приоткрыли рты, чтобы как можно лучше почувствовать друг друга, обмениваясь одним дыханием на двоих. Сугавара зарылся пальцами в волосы Даичи, притягивая его ближе к себе, вызывая волны легкой боли, которой, впрочем, явно было недостаточно. Даичи отпрянул назад, откидываясь спиной на диван, так, что теперь Коуши лежал сверху, все еще самозабвенно осыпая поцелуями блондина и максимально близко прижимая его к себе, грозясь оставить следы алеющих синяков под пальцами. И все равно даже это не могло утолить голод Савамуры. Даичи очертил ладонями бока Коуши и опустился к бедрам, исследуя пальцами слегка оголенную белоснежную кожу. В следующее мгновение он отстранился, всего лишь на секунду, чтобы убедиться, что он делает все правильно, и Коуши кивнул в ответ, а затем робко кивнул снова, видя все еще не исчезнувшие сомнения Даичи. Брюнет медленно задрал вверх его рубашку, воровато прикасаясь пальцами к разгоряченной коже, сокрытой под ней, и Коуши приподнялся на диване, помогая избавиться от ненужной ткани окончательно, теперь уже возвышаясь над мужчиной, восседая на его бедрах. И в глазах Даичи в этот момент он казался каким-то эфемерным божеством, с невероятно бледной, почти прозрачной, и чистой кожей, на которой, разве что, попеременно расцветали темные родинки, словно созвездия, которые можно было увидеть только под куполом планетария. — Ты прекрасен, — неосознанно прошептал Савамура, видя, как ответно расцвела ярко-алым румянцем бледная кожа; и это было поистине идеально. Даичи прикоснулся к оголенной груди, блуждая ладонями между темных отметок, словно рисуя между ними невидимые линии, чтобы создать лучшую в мире картину, и замечая, как покрывается мурашками тонкая кожа, чувствуя, как дрожит отчаянно прижимающийся к нему Коуши. В конце концов Даичи оставил в покое темные созвездия родинок и проследовал к одному из сосков Коуши, сначала едва-едва коснувшись его, но спустя мгновения все же обхватывая розовую бусинку большим и указательным пальцами, слегка сжимая ее. Суга в ответ на внезапную смену темпа тихо простонал, сжимая своими ногами бедра Даичи и потираясь о них своей эрекцией, тут же вызывая в теле Савамуры волны накатывающей похоти и вынуждая его закатить глаза от невыносимого удовольствия. Коуши наклонился вниз и теперь уже начал раздевать Даичи, расстегивая пуговицы на рубашке, пока в конце концов не оголил и его грудь. Даичи выжидающе наблюдал за тем, как лицо Суги наклоняется все ближе, а его глаза блестят темнее, чем обычно; блондин неосознанно приоткрыл рот, высвобождая тяжелые вздохи и опаляя ими чужие ключицы. Тонкие пальцы начали очерчивать изгибы мышц, почти боготворя их и вызывая прикосновениями мягких ладоней волны дрожи, прокатывающейся вниз по спине Даичи. Савамура настолько утонул в ощущениях, что не сразу понял, почему он внезапно не мог нормально дышать, и только теперь осознал причину — все потому, что Суга целовал его снова. И он становился все более нетерпеливым и агрессивным, прикусывая нижнюю губу Савамуры и тут же зализывая ее, параллельно потираясь о мужчину бедрами. От всех этих укусов, прошибающих короткими разрядами едва заметной боли, вместе с их соприкасающимися сквозь ткань штанов членами у Даичи буквально сносило крышу. Он не знал, что ему нужно делать, куда только можно деть свои руки, и Коуши, должно быть, догадался об этом (или у него просто уже не хватало терпения), потому что внезапно Сугавара схватил ладонь Даичи и потянул ее к своим штанам. Даичи все понял и без слов. Он расстегнул пуговицу штанов Коуши и скользнул ладонями под ткань, а затем почувствовал его член, уже ощутимо упирающийся в хлопок боксеров. В этот же момент Суга разорвал поцелуй с Даичи, чтобы спрятать лицо в его плечо, не сдерживая громкого, протяжного стона. Даичи начал двигать рукой, поражаясь тому, как Коуши практически таял в его руках, извиваясь почти всем телом и издавая все эти потрясающие стоны прямо ему на ухо — и уже только от этого всего Даичи мог кончить, так и не дождавшись долгожданной развязки. — Даичи, прошу. Савамура прекрасно знал, о чем именно умолял его Сугавара, и просто никак не мог ему в чем-либо отказать. Он убрал свою ладонь на мгновение, вынуждая Сугу надломанно всхлипнуть, но, впрочем, не заставил себя долго ждать, обхватив руками блондина и резко меняя их местами. Он одним рывком избавился от своей рубашки и начал расстегивать собственные штаны, сбросив их вместе с боксерами, и Коуши сделал то же самое, неприкрыто пожирая Даичи взглядом. Видя, как Сугавара похотливо облизал свои губы, когда впервые увидел его полностью голым, во всей своей красе, Савамура только больше возбудился, но тут же попытался успокоиться и не бросать на ветер всю свою стоическую выдержку. Они мгновенно прижались друг к другу опять, теперь без ненужной одежды, когда уже Даичи возвышался над Коуши, который без лишней заминки снова сомкнул их губы вместе. Брюнет приобнял Сугу одной рукой, чтобы притянуть его как можно ближе к себе, накрывая своим телом эту мягкую опаляющую кожу. И пока он все ниже спускался поцелуями, оставляя отметины укусов и засосов на шее и затем ключице, Савамура мог думать только об одном: все это — только его, Сугавара Коуши — только для него одного. Даичи мог окончательно, гордо и во всеуслышание объявить, что этот человек принадлежал только ему, точно так же, как и он сам принадлежал Суге. Даичи почувствовал, как чужие ладони обхватили его скулы и притянули снова вниз, и мужчина тут же увидел ярко-красное лицо Коуши, со слегка приоткрытыми в беззвучном стоне губами, его расширенные и затянутые темной поволокой глаза. Когда же брюнет наклонился за очередным поцелуем, Суга только крепче сжал свою хватку. Вместо этого он наклонился вперед, очерчивая кончиком носа все контуры лица Савамуры, пока, наконец, не поцеловал его. Даичи просто упивался ощущениями и тонул в нежности и удовольствии, когда Коуши обернул ноги вокруг его талии и притянул мужчину ближе к себе, нетерпеливо потираясь их эрекциями. Даичи простонал в чужие губы и толкнулся в ответ, увеличивая фрикцию, а затем проскользнул одной ладонью между их тел, обхватив оба члена и принимаясь торопливо поглаживать их вместе. Даичи и Суга уже с трудом могли нормально дышать, отстранившись от губ друг друга, и когда Даичи очертил головку члена Коуши своим большим пальцем, голос блондина перешел на несколько тонов вверх. Сугавара отчаянно схватился за плечи Даичи, впиваясь ногтями в кожу, и Савамура понял, что с каждой секундой, чем быстрее он проводил своей ладонью, Сугавара все быстрее приближался к своей разрядке. Просто наблюдать за ним и оттенками удовольствия, сменяющимися на лице, пока Коуши очень медленно достигал своего пика, уже было более чем достаточно, чтобы довести Даичи до грани. — Даичи, я… — только и успел пробормотать Суга, прежде чем зарыться лицом в шею Даичи, оставляя на коже влажный поцелуй и тут же закусывая ее до боли, обильно кончая. Благодаря этой едва заметной боли и приглушенному вскрику Суги Даичи, все еще продолжая надрачивать их члены, и сам очень скоро последовал за Коуши. Он обессиленно навалился на Сугавару, который все так же продолжал обвивать ногами талию брюнета, хотя вскоре и те предательски подкосились. И оба мужчины просто остались лежать вот так, с перепачканными от пота и спермы телами, впрочем, пока что совсем не имея никакого желания отстраняться друг от друга.

*****

Они остались в объятиях друг друга, после того как Даичи придвинулся к Сугаваре, и просто продолжали лежать, смотря друг на друга, обмениваясь мимолетными поцелуями. Когда Даичи уже начало медленно клонить в сон, он почувствовал, как Коуши зарылся пальцами в его волосы, вяло играясь с прядками, и затем услышал произнесенное шепотом его голоса: «Я тоже люблю тебя». Они проснулись несколько часов спустя, совершенно замерзнув без одеяла (или хотя бы какой-то маломальской ткани, которая смогла бы укрыть их), так что Суга утащил их обоих в свою спальню, где они торопливо спрятались в спасительном тепле кровати, обернув руки друг вокруг друга и заснув снова; Суга, впрочем, не забыл поставить будильник в самую последнюю секунду. Однако они проснулись еще задолго до него, рано утром, да и то первым это сделал Даичи, любуясь расслабленными чертами Суги, его красивым лицом — этим потрясающим мужчиной в своих объятиях. Когда он начал поглаживать пепельные волосы, Коуши нахмурился и медленно открыл глаза, одаривая Даичи ослепительной улыбкой, а затем снова закрыл их и блаженно потянулся, прижимаясь всем телом к Савамуре. — Утречка, — пробормотал он ему в грудь, и Даичи крепко обнял Коуши, пробормотав «Доброе утро» в ответ. Их утро было легким и неторопливым. В конце концов, Коуши и Даичи все же встали с кровати и по очереди приняли душ, а в то время как Даичи, отмывшись, влезал в одежду, которую ему любезно предоставил Коуши, Сугавара уже успел приготовить им обоим завтрак. Его рубашка оказалась уж слишком обтягивающей и короткой, так что Даичи все-таки заметил, как Коуши мгновенно прекратил готовить, только чтобы как следует осмотреть своего возлюбленного, пожирая, впитывая все малейшие изгибы глазами и оставляя в душе Даичи какое-то странное колюще-теплое чувство. Он медленно обошел Коуши, мягко обнимая мужчину со спины. — И что у нас на завтрак? — Я готовлю себе яичницу с тостами, но если ты хочешь чего-нибудь эдакого, то я могу по-быстрому состряпать тебе что угодно. Думаю, где-то на полках у меня даже завалялось немного риса, так что, если хочешь, я могу нам сварить и мисо-суп. Даичи покачал головой и встал рядом с Коуши, прислонившись к кухонной поверхности, чтобы как следует видеть Сугавару. — Яичница с тостами звучит просто великолепно. Да и я, в любом случае, не фанат всяких там утренних супчиков. Коуши понимающе хмыкнул, а затем достал сковороду и выложил яичницу на тарелки. — Я запомню, — сказал блондин с улыбкой, и Даичи понял, что с этих самых пор они будут делать все это гораздо чаще. Просыпаться вместе, поедая вкусный завтрак в компании друг друга. А ведь он еще столько всего до сих пор не знал о Коуши. Какое у него любимое блюдо, какие фильмы ему нравится смотреть или какие книги больше всего нравится читать, даже какой его любимый цвет. Он хотел разузнать обо всем, хотел изучить Сугавару Коуши наизусть. — Какой у тебя любимый цвет? — спросил Даичи, когда они принялись, наконец, за завтрак, и Коуши поднял на брюнета полный непонимания взгляд, шумно сглотнув кусок тоста. — Мм… Синий, наверное? Я даже не знаю, у меня как-то и нет особых предпочтений среди всех этих оттенков и цветов. — Даичи понимающе кивнул, сохраняя новую информацию у себя в голове. — А почему вообще спрашиваешь? — Да так. Просто подумал, что все еще слишком многого о тебе не знаю, — признался Савамура и, когда Коуши громко рассмеялся в ответ на его слова, мгновенно залился краской. — Ну, у нас в запасе есть еще уйма времени, чтобы узнать друг о друге все, не так ли? — Коуши отложил в сторону тост, чтобы обхватить своей ладонью руку Даичи, небрежно рисуя большим пальцем замысловатые круги на смуглой коже. После этого атмосфера в квартире еще некоторое время оставалась уютной и мирной, но они оба знали, что так дальше все это продолжаться больше не могло. Им все еще оставалось обсудить одну последнюю проблему и разобраться с ней раз и навсегда. — Мы должны сказать им правду, — в конце концов признал Даичи, когда они приняли душ после завтрака и сели в гостиной. Коуши, сидевший рядом, мгновенно замер и отвел глаза от пристального взгляда Даичи, нервно перебирая свои пальцы. Савамура осторожно перехватил его ладонь, успокаивающе-крепко ее сжимая. — Ты же знаешь, мы просто обязаны это сделать. Но не переживай, ты не будешь бороться в одиночку. Я буду там, рядом с тобой. Ты не будешь одинок, доверься мне, — попытался он убедить Коуши, который все еще выглядел немного обеспокоенно, но спустя несколько мгновений все же робко кивнул и согласился. — Ты прав. Если мы не расскажем им правду как можно скорее, то они начнут всю эту свадебную волокиту, а мы ведь только-только начали наши отношения, по-настоящему… — Коуши сжал его руку, и они оперлись друг о друга, морально готовясь к началу их последнего и самого затяжного шторма. Они оба уехали на работу и клятвенно пообещали договориться с родителями о ближайшей встрече. Суга и Даичи решили, что лучше всего будет начать весь этот разговор в квартире Даичи как можно скорее, а не делиться настолько личными проблемами с незнакомыми людьми в общественных местах. Так что, в итоге, выбор пал на подходящий всем без исключения день через две недели — даже отец Даичи был не против, что уже вызывало какие-то смешанные чувства, — и до тех пор Суга с Даичи просто пытались вернуться в нормальный ритм своих жизней. Они уже выработали некое подобие новой повседневности всего спустя несколько дней, возобновив свою частую смс-переписку и затяжные разговоры по телефону; каждый раз, когда их графики совпадали, Даичи или подъезжал к кафе Сугавары, чтобы забрать его с работы и провести вместе очередную ночь в квартире Коуши, или сам Суга встречал молодого доктора в больнице, после чего они вместе шли уже в квартиру Даичи. Иногда им было особенно тяжело подстроиться по времени, учитывая непостоянные смены Даичи, но все-таки они справлялись на удивление хорошо, блаженно упиваясь счастьем на своей «конфетно-поцелуйной» стадии отношений. Что, в общем-то, часто становилось предметом для насмешек со стороны Куроо, хотя Даичи и было откровенно на это плевать, потому что он искренне наслаждался подобным времяпрепровождением. После всей этой Санта-Барбары и особенно под давлением неумолимо приближающейся разборки со своими родителями, они хотели просто как следует насладиться каждым счастливым мгновением друг с другом. Даичи был более чем уверен, что в этом мире не могло быть ничего лучше, чем просыпаться по утрам рядом с Коуши, и даже если они не проводили свои ночи вместе, он всегда получал невероятно ободряющее сообщение ранним утром, что уже заметно повышало его настроение и окрыляло получше любых разрекламированных энергетиков. Конечно, эти две недели прошли слишком быстро, и наконец настал тот самый день «Х», когда Даичи открыл дверь своей квартиры для родителей Коуши, которые приехали к ним самыми первыми. Они с радостью поприветствовали брюнета, и Савамура провел их в гостиную, наливая чете Сугавар чай. Они принялись непринужденно болтать о чем-то своем, ожидая прибытия Савамур, которые не заставили себя долго ждать. Когда Даичи открыл для них дверь, он обнял свою улыбающуюся мать, после чего перевел взгляд на своего отца. Они продолжали молча смотреть друг на друга какое-то время, пока, в конце концов, не обменялись короткими кивками. Родители последовали за Даичи в его гостиную, и Мэй радостно обменялась приветствиями с Сугаварами, не забыв также представить им своего мужа, Савамуру Шинджи, который оставался несколько скептичным, но в то же время — к счастью — вежливым. Коуши сел рядом с Даичи, прижимаясь к нему, и тот в ответ посмотрел на блондина, тихо прошептав: — Ты в порядке? Суга горько улыбнулся и кивнул. — Могло быть и лучше, но я-я справлюсь. А ты? — У меня все так же… Ладно, давай уже покончим с этим. Даичи прокашлялся, чтобы привлечь внимание всех собравшихся. Он бросил вороватый взгляд на Коуши, опустившего глаза в пол и всем своим видом показывавшего явный дискомфорт, поэтому Савамура-младший взял его ладонь в свою прежде, чем начать говорить. (Он проигнорировал весьма не двусмысленный взгляд, которым его отец смерил их сплетенные пальцы). — Нам нужно рассказать Вам кое-что очень важное, и мы с Коуши очень долго не могли на все это решиться. Поэтому, пожалуйста, сначала дослушайте нашу историю до конца. Потому что такую правду мы больше не можем от Вас скрывать — продолжать так жить и дальше уже просто не хватает сил. Внезапная перемена обстановки не осталась незамеченной никем, и все родители, разве что, за исключением одного, теперь уже взволнованно смотрели на «молодоженов». — У вас двоих хоть все хорошо? Неужели случилось что-то серьезное? — обеспокоенно спросила Морико, и Даичи тут же попытался успокаивающе улыбнуться ей в ответ. — Все… все будет в порядке. Просто дело в том… — Даичи остановился, чтобы собрать всю возможную храбрость, до последней крупицы, которая только имелась в его сердце, блекло ощущая, как вспотела рука Коуши, теперь почти до боли впиваясь в его ладонь. — Мы с самого начала не были с Вами абсолютно честны. О том, как мы познакомились и начали встречаться. Поэтому мы просто обязаны рассказать Вам всю правду, иначе наши отношения так и останутся основанными на одной огромной лжи. Мы сожалеем, что продолжали лгать Вам все это время, мы правда искренне сожалеем. Просто мы никогда не думали, что все это закончится именно так. Шинджи недовольно скрестил руки на своей груди и бросал хмурые взгляды на обоих парней, в то время как остальные выглядели удивленными, но все же сохраняли молчание, за что Коуши и Даичи были им более чем благодарны. И так Даичи рассказал им все. О том, как настоящий жених бросил его в самую последнюю минуту, когда он решил познакомить его со своими родителями несколько месяцев назад, и как Коуши внезапно, как нельзя кстати, вмешался в их разговор, играя роль подставного жениха. После этого слово взял сам Коуши, рассказав своим родителям об их ужине с Даичи, и его голос в эти минуты звучал поразительно ровно, хотя его вспотевшая рука была невероятно холодной, крепко впиваясь в ладонь Даичи. Конечно же, они намеренно умолчали о некоторых деталях, к примеру, их недавней ссоре и других личных секретах, о которых, как они свято верили, их родителям вовсе не стоило знать. Но в итоге Даичи и Суга все же кое-как рассказали все случившееся вплоть до сегодняшнего дня, и Даичи закончил их откровение торжественным: — Простите, что все это зашло настолько далеко. Мы не женимся, потому что мы буквально несколько дней назад начали встречаться. Но теперь мы точно вместе, поэтому и хотели открыть Вам всю правду, какая она есть. Хотя, опять-таки, мы вряд ли сможем когда-либо полностью загладить вину перед Вами за весь этот спектакль. После того, как все карты оказались раскрыты, наступила затяжная, удушающе тяжелая тишина. Ни один человек из старшего поколения обоих семейств еще долгое время не говорил ни слова, и Даичи знал, что Коуши не мог даже как следует посмотреть своим родителям в глаза, судя по все больше подрагивающим рукам. — Коуши… Почему ты солгал нам? — с грустью в голосе обратилась к своему сыну Морико, и Даичи знал, что уже один этот тон буквально убивал Коуши изнутри. Но Савамура уже давно пообещал, что позволит ему самостоятельно разобраться со своими родителями, поэтому продолжал ждать, скрепя сердце. — Я… мам, пап, я вас очень, просто невероятно сильно люблю. И-и я… Вы ведь так сильно хотели, чтобы я наконец женился, а-а еще и все эти постоянные подставные свидания — и я-я просто не хотел р-раз-разочаровывать Вас. Я всегда хотел стать для Вас и-идеальным сыном. И… пр-простите меня, умоляю. Я правда ужасно перед Вами виноват. И Морико, и Йоширо мгновенно сорвались со своих мест, как только слово «разочаровать» сорвалось с уст Коуши, и подошли к своему сыну, утягивая его к крепкие объятия. Даичи тут же отпустил его ладонь, с улыбкой на лице наблюдая за этим единением одной маленькой, хрупкой семьи, видя блестящие в глазах Коуши слезы. — Коуши, дорогой, ты никогда, что бы не случилось, не смог бы нас разочаровать! Для нас ты — самый потрясающий ребеночек на всем белом свете. И всегда им был. Ты добрый, умный, самоотверженный и амбициозный мальчик. Так что ты никогда не должен делать ничего, слепо подстраиваясь под наши желания. Мы не ждем от тебя звезд с неба, а просто очень сильно любим тебя. Ты пока еще не готов к женитьбе? Да без проблем, сынок, просто скажи нам об этом, — сказал Йоширо своему сыну и успокаивающе погладил по голове. Морико притянула сына к себе вниз, чтобы поцеловать его в лоб, мягко улыбаясь Коуши. — И все это время ты притворялся, только чтобы порадовать нас? Больше никогда так не делай, ты услышал меня? Мы с отцом просто хотим, чтобы ты был счастлив. Твое счастье — вот, что для нас в этой жизни важнее всего. Коуши еще крепче обнял своих родителей, и Даичи почувствовал, как тяжелая хватка волнения наконец спала, принося его душе покой и радость от осознания того, что все на самом деле оказалось в порядке. Почти. Он чуть не забыл разобраться со своими собственными родителями. Семейство Сугавар, в полном сборе, присело на диван, и Коуши вновь обхватил ладонь Даичи своей, в то время как брюнет молча смотрел на своих родителей. Его мать мягко улыбнулась, хотя в глазах ее явно блестели совершенно другие эмоции. — Даи-чан… Я… — Ты действительно думаешь, что сможешь вот так просто загладить перед нами свой подлый обман, Савамура Даичи? — голос его отца, разразившись громом, заполнил комнату холодом, буквально вынуждая Даичи замереть на месте. Глаза молодого доктора мгновенно заполнились решимостью, когда он обратился к Шинджи. — Конечно, нет, отец. Вся эта затея стоила нам немалых усилий, но я все-таки решил рассказать Вам правду, потому что именно так я должен был поступить с самого начала. — Должен был поступить? Да как ты вообще можешь знать, что должен делать, если ты ведешь подобный образ жизни? И Шинджи, и Даичи поднялись с дивана, сверля друг друга гневными взглядами, и Коуши тоже хотел было встать, но Даичи жестом попросил его оставаться на месте. Мэй присоединилась к своему мужу, успокаивающе накрыв своей ладонью его руку, но этот жест остался полностью проигнорированным мужчиной. — Какой образ жизни, отец? — Даичи ответил с точно таким же холодом в голосе; если честно, он знал, что все произойдет именно так. Если его мать еще могла начать ходить окольными путями вокруг этой болезненной темы, то отец явно только начинал разогреваться. — Ты сам прекрасно знаешь, о чем я говорю. — Скажи это, отец. Тебе же хуже не станет, если просто произнесешь это вслух. От такого ты уж точно не станешь геем. Шинджи чертыхнулся и в один рывок сократил между ними расстояние, хватая Даичи за руку — и в этот самый момент произошло сразу несколько событий. Коуши вскочил и быстро встал на сторону Даичи, Мэй рефлекторно последовала за своим мужем и теперь пыталась отцепить его руку, умоляя мужчину успокоиться, а Морико и Йоширо пораженно вздохнули и тоже встали со своих мест, хотя и явно не имели ни малейшего понятия, что им нужно делать в данной ситуации (но, честно, кто бы смог их в этом обвинить?). — Я воспитывал тебя совершенно иначе, — вскипел Шинджи, и Даичи отдернул назад свою руку, подойдя почти вплотную к своему отцу. — Ты воспитывал во мне только ненависть к самому себе. Ты хоть знаешь, сколько лет мне потребовалось прожить, чтобы наконец принять себя таким, какой я есть? Я всю свою жизнь только и рос в твоей беспричинной ненависти! Дальше все происходило слишком внезапно, и даже Даичи сначала не понял, что вообще случилось, потому что ничего подобного у него в жизни никогда и не было. Сначала он услышал лишь звук, похожий на короткий хлопок, который закончился, даже не успев начаться, а затем его лицо уже наклонилось набок и щека болезненно горела после внезапной отцовской пощечины. — Шинджи! Не считая короткого вскрика его матери, все вокруг погрузилось в мертвую тишину. Коуши тут же вырвался перед Даичи, готовый встать на его защиту в любой момент. Мэй оттянула своего мужа назад, и Морико с Йоширо также встали между отцом и сыном, совершенно шокированные и даже отчасти, по-своему оскорбленные. Но все они продолжали хранить молчание. — Как Вы смеете… — начала было Морико, но Даичи быстро перебил ее. — Прости, что не смогу стать тем самым идеальным сыном, которым бы ты всегда мог гордиться, — в его голосе больше не звучали ни злость, ни агрессия — остался только один ровный, безэмоциональный тон. Даичи чувствовал на себе прожигающий до костей взгляд отца, который уже спустя мгновение разъяренным ураганом вылетел из комнаты — а затем из квартиры вообще. Даичи ожидал, что его мать молча пойдет вслед за отцом, но вместо этого она медленно подошла к сыну и, обхватив ладонями его лицо, как можно сильнее прижала к своему крохотному телу. — Прости меня, Даичи, Господи, мне так жаль. Я очень сильно люблю тебя, дорогой. Нам совершенно не за что прощать тебя, но я надеюсь, что когда-нибудь мы все-таки сможем загладить перед тобой вину за все пережитые тобой страдания. Я еще поговорю с ним, хорошо? И буду уговаривать его до тех самых пор, пока он наконец не осознает, насколько он на самом деле неисправимый идиот. Клянусь тебе, Даичи. Она поцеловала его в щеку и развернулась, чтобы как следует со всеми попрощаться, после чего и сама ушла. Родители Коуши не остались намногим дольше. Они крепко обняли обоих парней, а Морико еще и поцеловала их в лоб на прощание, задержавшись всего на несколько мгновений дольше, когда наступила очередь Даичи. И чета Сугавар тоже вскоре покинула скромную обитель молодого доктора Савамуры. Когда Коуши и Даичи остались наедине, ненадолго повисла — да сколько уже можно-то?! — гнетущая тишина, пока Коуши не приблизился к брюнету и отчаянно-крепко не поцеловал его, повторяя между поцелуями клятвы своей вечной любви. Даичи обнял его в ответ, роняя скупые слезы в плечо своего возлюбленного. С того самого дня жизнь стала гораздо легче. Их отношения были более чем идеальными, протекая без каких-либо особых проблем и не меняя их уже устоявшейся повседневности. Мэй часто звонила, чтобы пообщаться со своим сыном, пока что так и не рассказывая, изменилась ли хоть как-нибудь ситуация с Шинджи в лучшую сторону, но все же эти душевные разговоры с матерью значили невероятно много для Даичи. Коуши с Даичи даже начали вводить свои маленькие семейные традиции. К примеру, каждое воскресенье они обедали в квартире Сугавары (по крайней мере, когда Даичи был свободен от работы), так что спустя несколько недель все в отделении Даичи уже знали Сугу в лицо, точно так же, как каждый из подопечных Коуши знал Даичи. Они также собирались на ночные вечеринки вместе со всеми своими друзьями (и, к слову, это была действительно огромнейшая толпа, но это явно не мешало им всем замечательно ладить друг с другом, особенно Нишиное и Бокуто), а еще каждый раз, когда у них совпадало время обеденного перерыва, Коуши с Даичи ходили перекусить в самые разнообразные кафе и рестораны. (Хотя Савамура всегда предлагал просто завалиться в первую попавшуюся лапшичную, чтобы отхватить свою порцию любимого рамена с соевым соусом). С тех пор Коуши начал перевозить все больше и больше вещей в квартиру к Даичи, так как они оставались ночевать там гораздо чаще, чем у Сугавары, да и сам блондин уже знал это место гораздо лучше своих собственных пальцев, так что в какой-то момент Даичи просто без лишних слов отдал ему запасной ключ от своей квартиры. Сначала Даичи удивлялся, с какой легкостью теперь проходил для него каждый новый день, пока наконец не понял — просто он был действительно счастлив. В сотни раз счастливее, чем когда-либо был за всю свою жизнь. В день его рождения он отвел Коуши в сторонку, подальше от шумной толпы своих друзей и, наклонившись к его лицу, прошептал: — Переезжай жить ко мне. Коуши мягко засмеялся, заключая своего возлюбленного в объятия. — Мне кажется, или я уже вроде как жил здесь, причем очень давно? Потому что, если мне все это просто показалось, тогда у нас появилась одна серьезная проблема. Я еще вчера продал свою кухню к чертовой матери. Даичи только сокрушенно покачал головой и понял, что Коуши, должно быть, и правда совершенно незаметно и полностью самостоятельно переехал в их уже общий дом. — Господи, Коуши, как же сильно я тебя люблю.