За семью печатями

2.1 Ты так быстро удалился из бара! Понимаю твои чувства, твою боль и нежелание встречаться взглядами с друзьями. Потому и попросил Юки отвлечь их, чтоб ты мог незаметно улизнуть. Да и сам я, подождав минуту, последовал за тобой – тихо, незаметно, наблюдая за тобой с расстояния нескольких шагов. Через несколько минут после того, как ты зашел в свою комнату, я, наконец, решился войти, и застал тебя сидящим на кровати, в темноте. Твое лицо… сколько же в нем сейчас боли, она вмиг разорвала мое сердце. - Акира-кун… - стараюсь скрыть дрожь в голосе. Ты замечаешь меня, на миг наши взгляды встречаются, и я вижу, как на кончиках твоих ресниц дрожат слезы, которые ты так пытаешься сдержать. Никогда, никогда себе этого не прощу! - Широгане… - с трудом выговариваешь ты, когда понимаешь, что я сижу у тебя в ногах, положив голову на твои колени. - Это все моя вина, - шепчу то ли тебе, то ли себе. – Весь сегодняшний вечер... я должен был предвидеть это; предвидеть и то, что Сэнкэцу выкинет что-то подобное. Ведь знаю ее уже давно! Я знаю, что не имею права просить тебя о прощении. Из-за меня твоя жизнь… твои друзья… - Красиво говоришь, - бросаешь ты тоном, который пронзает меня как меч. - Акира-кун… - вздрагиваю, будто от удара плеткой. – Только не говори мне, что поверил хоть одному слову из того, что несла эта черноротая стерва! – срываюсь я и, абсолютно ни о чем не думая, сажусь рядом с тобой на кровать, обнимаю: крепко, нежно, страстно, вкладывая в объятия всю душу, пряча тебя в тихий уют из своих рук и груди. – Дурак, дурак, дурак, - шепчу тебе сквозь ком в горле. Сильнее прижимаю тебя к себе и чувствую, как начинают дрожать твои плечи. Беру твое лицо в ладони и стряхиваю большими пальцами слезинки с твоих глаз; не выпуская, нежно целую. – Ну скажи, неужели ты не понял, что она врет, просто хочет сделать больно тебе и мне, отомстить за невыполнение ее прихотей? Акира-кун, дурачок… нашел, кому верить. - А и правда, кому? – чуть слышно шепчешь ты. – Ты ведь так ничего о ней и не рассказал. - Ну что ж, поскольку в баре она меня перебила, - вздыхаю я и сажусь на кровать так, чтоб ты мог вытянуться в полный рост и положить голову мне на колени. Смотрю в твои все еще влажные глаза, любовно провожу пальцами по такому дорогому лицу, глажу твои волосы, - …то могу рассказать тебе все прямо сейчас. Ты все еще дрожишь, еще боишься, что весь тот яд окажется правдой, но твое сердце колотится уже не так сильно, а рука сжимает мою руку. - Сэнкэцу – младшая сестра Юки. Собственно, Юки была первенцем в семье, и родители воспитывали ее строго, как человека чести. И, как видишь, из нее выросла девушка, храбрости которой позавидуют бывалые мужчины. Немного позже родился ее брат – Сэкаи. Родители увидели в нем наследника, будущего главу дома, и воспитали его, как и сестру – человеком, дружбе которого будет рад каждый. Но потом родился еще один ребенок – красивая девочка с кроваво-красными глазами, Сэнкэцу. И тут родители пришли к выводу, что раз наследник дома уже воспитан, то можно вырастить и любимую дочку, с которой можно нежиться, нянчиться, играть и исполнять все ее пожелания. В результате родители увлеклись и забыли меру: девочка выросла на редкость избалованной. Она привыкла к тому, что исполняли все ее прихоти, и если вдруг слышала «Нет», то устраивала Армагеддонскую битву. Поэтому родителям приходилось и дальше поощрять ее. И вот, в один прекрасный день, у Сэнкэцу появилась новая прихоть: стать моей женой! При этом моего мнения на то она совершенно не спросила, просто решила, что она того хочет, и так оно и будет. Она поставила всех, кого могла, в известность о нашей помолвке, назначила день свадьбы, занялась приготовлениями к ней… Я долго удивлялся, когда слышал, как меня с чем-то поздравляют, а придворные красавицы грустно вздыхают, когда я прохожу мимо. Не знаю, когда бы я узнал обо всем этом, если б не встретил случайно ее отца. Мне правда было жаль его, когда он узнал, что жених не только не собирается жениться на его дочери, но и понятия не имел о том, что надвигается его свадьба! После этого бедняге пришлось не сладко – оправдываться перед всеми, а потом еще и разбираться с дочерью. А эта ненормальная еще и устроила ему истерику – мол я хочу за него замуж, как это вообще может быть, что я не получаю того, чего хочу?! Не знаю, чем в конце концов все это закончилось, потому что тогда у меня были заботы поважнее. Хомураби начал плести интриги против меня, я пытался найти заговорщика, но все было тщетно. Тогда за дело взялся Сэкаи. Кажется, ему удалось что-то разведать… вот только он почти ничего не успел рассказать. Видимо, Хомураби поймал его, потому что я нашел парня, когда тот был уже одной ногой в могиле. Тогда он мало что смог сказать – только самое основное. Но последним, о чем он меня попросил… я поклялся ему, что позабочусь о его сестрах, что буду защищать их, что бы не случилось. Сэкаи умер у меня на руках. В тот день я потерял одного из немногих, кого мог назвать своим искренним другом. А потом я уже не успел ничего предпринять – Хомураби сверг меня, и мне оставалось только одно: изгнание. - Вот почему ты так побледнел, когда узнал, что Юки следила за Хомураби, - тихо говоришь ты. Видимо, мой рассказ тебя отвлек, потому что ты, наконец, успокоился. - Да. А ты понимаешь теперь, почему не стоило воспринимать всерьез то, что несла Сэнкэцу? В ответ ты тихо улыбаешься. Похоже, и сам осознал, как глупо было вот так переживать. И все же… кажется, в тебе еще живо сомнение: а правду ли я тебе сейчас сказал? Я вижу это в твоих глазах, но притворяюсь, что не замечаю. Просто наклоняюсь и целую. На твоих губах все еще легкий соленый привкус. Хочу поскорее не оставить от него и следа, чтоб ты быстрее забыл недавние слезы. Немного отстраняюсь, смотрю в глаза – будто спрашиваю разрешения. Тепло в твоем взгляде говорит само за себя. Нежно улыбаюсь и начинаю поглаживать твой живот, грудь. Засовываю руку под футболку, не снимая ее, пальцами провожу линии по твоей коже. В ночной тишине слышу, как учащается твое дыхание. Но что-то мешает тебе полностью расслабиться. Замечаю, как ты бросаешь обеспокоенные взгляды на окно. А через минуту взгляд становится уже не обеспокоенным, а удивленным. - Широгане…. Ведь у меня на окне не стояли жалюзи! - Знаю, - улыбаюсь тебе в ответ. – Я организовал их сегодня днем. Так что теперь можешь не беспокоиться на счет того, что за нами будут подглядывать. Ты немного оторопел, но несколькими поцелуями мне, кажется, удалось помочь тебе расслабиться. Будто бы случайно кладу руку на ширинку… хм, вижу, что и правда удалось! Продолжаю гладить твой живот. Немного задираю футболку и целую пупок, чувствую, как вздрагивает твое тело. Твои руки лежат вдоль тела, пока грудь ритмично подымается и опускается от возбужденного дыхания. Тогда я беру их за запястья, подвожу к твоей голове и ложусь на тебя, сгибая локти. Это ощущение твоего мягкого тела под своим… Как хорошо, что несколько минут назад я уже снял пальто и теперь могу сквозь накрахмаленную ткань рубашки чувствовать, как вздрагивает твой живот под моим. Выпускаю твои губы, позволяя стону сорваться с них, когда пробегаю языком по шее и ключицам. Стон заводит меня еще больше, снимаю с тебя футболку, а ты расстегиваешь мою рубашку. Наконец могу почувствовать тебя всей кожей. Ты переворачиваешь меня, ложишься сверху, чувствую, как мои бедра упираются в твои. Ты прижимаешься ко мне сильнее, обхватываю тебя руками, изучаю пальцами каждый сантиметр сильного тела. Аромат твоей кожи дурманит, делает желание просто неудержимым, думать способен лишь о том, как сильно хочу почувствовать тебя. Резко опускаешься вниз, ловко расстегиваешь мои брюки и стягиваешь их. Встаешь на колени, опираешься на руки и склоняешься надо мной. Тянусь рукой к застежке твоих брюк, задерживаю руку, делаю несколько массирующих движений и расстегиваю молнию, помогаю тебе снять штаны и белье. На этот раз ты не ложишься на меня. Вместо этого зубами стягиваешь мои плавки и захватываешь губами головку, играешь кончиком языка, немного прикусываешь ствол и тут же втягиваешь в рот целиком! Я уже давно не замечаю, насколько громки мои стоны; как я запустил пальцы в твои волосы и сильно прижимаю тебя к себе; как струйки пота стекают по вискам... Наконец ты выпускаешь меня. Отрывисто дыша, я лежу на кровати, когда ты снова склоняешься надо мной и даришь новый жадный поцелуй. Давай, быстрее! …Ты будто читаешь в глазах мое желание и переворачиваешь меня. Становлюсь на колени, упираюсь руками в стену, ты обхватываешь меня сзади руками. Твое тело так близко, меня обдает его жаром. Каждая секунда ожидания отдается мучениями, заставляющими от нетерпения кусать губы! Голова идет кругом. Еще секунда, и я уже чувствую тебя внутри себя. Твои ладони на моей груди сильнее прижимают меня к тебе, ты начинаешь двигаться. Я сразу подстраиваюсь под твой ритм, кричу от наслаждения, когда ты кладешь подбородок мне на плечо и немного прикусываешь шею. На груди остаются царапины от пальцев, горит каждая клетка тела! В глазах белые вспышки, так сильно стучит пульс! Наконец ты обмякаешь и падаешь на кровать, я опускаюсь рядом с тобой и кладу твою голову себе на грудь. Сразу накатывает нечеловеческая усталость, которой минуту назад не существовало, не могло существовать, когда я принадлежал тебе. Наши тела мокрые от пота, дыхание прерывистое, руки немного дрожат, когда мы нежно переплетаем пальцы. Наши губы дарят друг другу последний поцелуй перед тем, как мы погружаемся в сон. 2.2 И будит меня тоже твой поцелуй. Я немного удивлен – не так-то часто ты просыпаешься первым. - Доброе утро, Акира-кун, - ласково шепчу тебе. Замечаю, что пальцы наших рук все еще переплетены. Улыбаюсь этому вместе с тобой и, не разжимая их, накрываю тебя своим телом. Как нежно твои руки обнимают меня; как сладко ты шепчешь мне «люблю» в перерывах между поцелуями, когда я ласкаю твою шею… И как мы оба вздрагиваем и заливаемся краской, когда дверь твоей комнаты вдруг скрипит и появляются Кенго и Айя! Где-то на заднем плане маячит Ко, который, видимо, сориентировался быстрее, потому что уже закрыл глаза Харуке! К счастью, стоящему сзади всех Мастеру глаза закрывать не надо. - Ой, извините! – неловко икает залившаяся краской Айя, которая моментально делает шаг назад, пинком заставляет Кенго покинуть комнату и закрывает за собой дверь. Несколько секунд у нас обоих ступор, а потом ты начинаешь нервно кашлять. Да, да, понимаю, что только этого еще и не хватало. 2.3 Вот черт! Вчера я так увлекся биографией Сэнкэцу, что совсем забыл про то «разоблачение», которое она устроила нам с Широгане перед друзьями. Мысленно перерываю весь свой словарь ненормативной лексики, но все равно не могу найти слово, которое могло бы в полной мере выразить мое эмоциональное состояние! Когда же вспоминаю, что нужно вроде как выйти к ним и услышать далеко не самые лестные слова по поводу моей нетрадиционной ориентации… Знаю, знаю, чему быть, того не миновать. Да и не могли бы мы с Широгане скрывать это вечно. И все же, если б не та гадина, мы бы смогли… подготовить их к этому, что ли? А так… Вот черт, никак не могу набраться сил, чтоб открыть двери и переступить порог! - Все хорошо, Акира-кун, - шепчет мне Широгане и сжимает мою руку. Наконец решаюсь. Смотрю по сторонам – в коридоре никого. Но, кажется, из кухни доносится какой-то галдеж... иду на звук и вижу, что Айя с Кенго, препираясь, жарят блины, Ко смазывает их вареньем и раскладывает по тарелкам, а Харука разливает чай! Непонимающе протираю глаза, удивленно чешу затылок: нас с Широгане, похоже, в упор не замечают! - Ээээ… доброе утро… - неуверенно протягиваю я. Айя с Кенго сразу успокаиваются, Ко делает вид, что это не он стащил только что блинчик с тарелки Мастера, а Харука ставит чайник на стол. - А, доброе утро! – неловко смеется Айя и быстренько переворачивает блинчик. – Проходите, завтрак как раз готов! Вы уж извините, что мы так… без стука… - виновато хихикает она, снимая блинчик со сковородки. – Я хотела постучать, но вы же знаете Кенго! Он взял, да и распахнул дверь, первым заскочил… - ЧТО?! – возмутился Кенго. – Это я то? Да ты сама всех распихала и открыла дверь, а уже потом подумала, что вообще-то нужно было бы постучать! - НИЧЕГО ПОДОБНОГО!!!.. - Да успокойтесь, все нормально, - выговариваю я, пытаясь скрыть выражение лица типа «ЧТО ЗА НАФИГ?!!!». - Правда, извините… - краснеет Айя. – Мы больше так не будем, честно! И садитесь за стол, а то блинчики остынут! Я все еще не могу привести свои мысли в порядок, но Широгане ободряющее сжимает мою руку и подводит к столу. Садимся рядом, так и не разжимая рук. - Так, вот твои блинчики, Акира! – радостно подбегает Айя. – А вот эти для Широгане-сана! - Спасибо! – как всегда беззаботно улыбается он. И как ему удалось так быстро взять себя в руки? - Еще раз извините за сегодняшнее! - Да что там… - отмахиваюсь я, наконец собираясь с силами. - Так значит, вы не против того, что мы с Широгане… - А почему это мы должны быть против? – пожала плечами Ая. – Мы, наоборот, рады тому, что наши друзья нашли свою любовь! К тому же, учитывая все что происходило… наоборот было бы странно, если б вы все таки не были вместе! Эта веселая и, самое главное, искренняя улыбка, которая сейчас играет на лицах всех их… Не могу поверить! - Спасибо, друзья, - говорю я. Не помню в своем голосе такой теплоты, как теперь. - За что? – удивился Ко. Ничего не отвечаю, просто улыбаюсь. Они знают за что, пусть и не подают виду. И именно за это я им больше всего благодарен. 2.4 Ну вот, завтрак позади, все собрались в гостиной, у всех такие беззаботные лица… Даже не скажешь, что вчера они были шокированы. Видимо этой ночью они почти не спали – думали о том, что узнали о нас с Акирой. Что ж, Акира-кун, похоже, у тебя правда отличные друзья! И все же, я вынужден разрушить эту непринужденную атмосферу. То, что происходит… что я узнал от Юки, слишком серьезно, чтобы тянуть. - Ну что ж, похоже, пора вернуться к делам, - грустно вздыхаю я. – Вчера мне так и не выпало возможности ввести вас в курс… Полагаю, Юки уже рассказала вам о Сэнкэцу, так что я могу не акцентировать на этом внимание и сразу перейду к сути. - К сути? Это о той… Великой Тьме? – протянула Ая. - Да, именно о ней, - вздыхаю я, немного поежившись: от одной мысли мурашки по коже. – То, что задумал Хомураби, нельзя назвать иначе, как глобальной катастрофой для обоих миров. И если ему это удастся, то превращение этого мира и мира теней в черные пустыни – всего лишь вопрос времени. Великая Тьма, или Анэи, относится к тому, что трудно не то что объяснить, а понять. Это сплошная чернота, пустота, разрушительная сила, не разбирающая ничего на своем пути. Внешность Анэи может меняться: мужчина, женщина, животное… но это всего лишь оболочка. Внутри же хаос, безумие. Никто не знает, откуда оно появилось, просто нанесло удар. Были брошены все силы Синов и Рей, чтобы остановить это. И путем немыслимых жертв задача была выполнена. Анэи нельзя уничтожить, но удалось погрузить в сон и запечатать. Оно не вырвется на свободу само, но никакой замок не вечен, если снаружи есть кто-то, кто захочет его открыть. Нужно быть безумцем, чтоб хотеть подобного... и Хомураби все больше и больше проявляет свое безумие. Возможно, у него припрятан туз в рукаве – то, что поможет ему остаться в живых после освобождения Анэи. Но я все равно не понимаю, какой ему смысл оставаться единственным живым существом посреди черных руин, пустыни, в которую Великая Тьма превратит оба мира?! Чувствую твою руку на плече. Кажется, я немного разволновался. Смотрю в твои глаза – в то единственное светлое, теплое и чистое, что осталось для меня в этом обезумевшем мире. - Мы справимся, - тепло и в то же время твердо говоришь ты. Я хочу в это верить, стараюсь в это верить, но все еще слишком скептично настроен. И если бы существовали слова, способные хоть на десятую долю передать весь тот ужас, которым является Анэи, ты бы меня понял. - Я очень на это надеюсь, - звучит холодный голос, и все мы оборачиваемся, видим Юки, которая оперлась на дверной косяк. – Потому что времени нет. Уже этой ночью Сэнкэцу планирует провести ритуал, который запустит Песочные Часы. - Песочные Часы? – переспрашивает Харука. - Да. Запустить их – задача не из легких. Не сиди сейчас Хомураби на троне, и она была бы невыполнимой. Когда в Песочных Часах упадет последняя песчинка, Анэи пробудится и вырвется на свободу. Насколько нам известно, их можно запустить, находясь от них на любом расстоянии. Ритуал проводится в священном месте. А конкретно – в роще, что недалеко отсюда. Там есть небольшой грот, из которого течет родник. Плюс в том, что они не знают, что нам известно об этом месте. А минус – мы не знаем, где часы, это известно лишь взывающей, то есть Сэнкэцу. Поэтому если она их запустит, для нас станет ОЧЕНЬ большой проблемой найти их и разбить. - Так разбить часы – единственный способ остановить приход Великой Тьмы? – переспрашивает Айя. - Если их запустить, то да. Я не знаю, какие последствия повлечет за собой уничтожение Песочных Часов, но если у нас не будет другого выхода, мы должны будем это сделать, потому что иначе последствия будут слишком ясны: смерть всем и всему. - Значит, по большому счету, у нас есть только сегодняшняя ночь, чтобы все остановить? – переспрашиваешь ты. - Именно, - вздыхает Юки. – Ритуал начнется в полночь и закончится в двадцать минут первого. Учитывая то, что какая-то охрана обязательно будет, то мы должны прибыть в рощу уже к одиннадцати. До этого сделать вы можете только одно: отдохнуть. Вам понадобятся силы. Не сказав больше не слова, Юки развернулась и ушла из комнаты. Да, знаю, она всегда была замкнутой личностью. Но сейчас… хотя, я понимаю ее, но не могу ничем помочь. Впрочем, нам и правда следует последовать ее совету: впереди серьезная битва. 2.5 - Акира-кун, - слышу томный стон над своим ухом. Перед глазами туман, когда он, расстегивая пуговицы рубашки, целует мою грудь, время от времени проводя по коже кончиком языка. Живот вздрагивает, когда он прижимается к нему губами, а отстраняясь, выдыхает в пупок горячий воздух. Так хорошо и мучительно-сладко! Его руки скользят по моей груди, кожа горит огнем от соприкосновения наших полуобнаженных тел. …Мда, согласен, так мы не очень-то отдохнем перед битвой… Но когда друзья ушли до вечера и мы остались в моей комнате одни… Видимо, сказалось то, что я слишком долго сдерживал свои чувства к Широгане, потому что теперь, сколько бы времени мы не были вместе, нам мучительно мало друг друга. Хочется ловить каждую минуту, ни на секунду не отдаляться от него… всегда быть в его объятиях, пока есть хоть капля сил – не отпускать даже ненадолго. - Широгане! – мой полустон-полукрик. Просто неописуемо… это чувство, когда он во мне… Закидываю голову назад, он целует мою шею, легонько прикусывает подбородок! Широгане… мой король… моя любовь… я твой без остатка, я только для тебя, и не для кого больше. Эта накатывающая слабость, это чувство приятного опустошения, когда ты выходишь и я обмякаю в твоих руках, а ты притягиваешь меня к себе и целуешь – так нежно, с такой любовью и заботой – а потом укладываешь на кровать рядом с собой. Я обнимаю тебя, крепко держу твою руку, играю пальцами. Сейчас, как никогда, чувствую, что мы – одно целое. * * * Заснуть отчего-то не получается. Просто лежу рядом с Широгане, смотрю на него, будто хочу запомнить его именно в эту минуту. Странно. Как будто я могу забыть его… как будто когда-либо его может не быть рядом. Что за чушь в голову лезет? Ну да, нам предстоит серьезная битва, но мысль, что она разлучит нас смертью, просто неприемлема для меня. Нет, никогда этого не будет! Он всегда, всегда будет рядом! Что это со мной? Почему-то сильно захотелось плакать, в горле словно ком застрял. Нужно успокоиться. Пойти проветриться, что ли? Встаю, одеваюсь, выхожу из комнаты. Иду во двор... немного накрапывает дождь, но я не обращаю на это внимания: замечаю на крыше одинокую фигуру в черном, ветер развевает ее длинные, собранные в конский хвост снежно-белые волосы. Не знаю, заметила ли она меня… скорее всего да. - Доппель, изыди! Заскакиваю на крышу, встаю позади Юки. А она не подает виду, что я рядом: все также смотрит куда-то вдаль, обхватив руками колени. - Юки… лучше пройди в дом, промокнешь ведь. - Ничего, - тихо улыбается она. Вот только у нее такой грустный голос… Что же ее так беспокоит? - Переживаешь из-за предстоящей битвы? – спрашиваю у нее, садясь рядом. Похоже, девушка она приятная, да и Широгане ей доверяет. Неплохо было бы с ней поладить. - В какой-то степени, - вздыхает она. – Дело даже не в той угрозе, которая нависла над нами… Она моя сестра. Вижу, как она прикрыла глаза, как склонила голову. - Юки? - Вот смотри, - вздыхает девушка. – У тебя ведь ни братьев, ни сестер, тем более – младших. Ты просто не знаешь, что это такое, когда в семье есть младший ребенок. К Сэкаи хоть не было такого отношения, а вот Сэнкэцу… она самая младшая в семье. А родители обычно всегда больше всего нянчатся именно с младшим ребенком. И будь ему уже под сорок, он всегда будет маленьким, не способным сделать что-либо, и поэтому все взваливают на старшего, пусть даже он будет старше совсем не намного. Младший – это что-то вроде титула. Постоянно ты слышишь: уступи сестричке, она же младше тебя! …Я всегда любила свою сестру, но то, как ее баловали родители… результат ты видишь сам, - печально вздохнула Юки. – Из прихоти отомстить Широгане она встала на сторону Хомураби, и теперь является непосредственным участником плана по уничтожению мира. И, возможно, у нас не останется другого выбора, кроме как… Да уж, ей не позавидуешь. - И все же, давай пройдем в дом, – говорю я, кладя руку ей на плечо. – Уже вечер, и дождь идет. Ты ведь сама говорила, что нужно отдохнуть. А так ты просто потратишь много сил. - Ты прав, Акира, - спокойно говорит Юки, тихо улыбается и встает с насиженного места. Странно. Такое впечатление, что она не хочет смотреть мне в глаза – будто боится, что если наши взгляды встретятся, я прочту в ее глазах что-то такое, чего знать не должен… что-то личное, во что мне не следует вмешиваться. Впрочем, если так, то это ее право. Спрыгиваем с крыши. Я наступаю на доппель и уже человеком захожу в дом. 2.6 - Акира-кун? – просыпаюсь от того, что скрипнула дверь, и ты зашел в комнату. Ты подходишь ко мне и садишься на край кровати, нежно проводишь ладонью по щеке, немного накручиваешь на палец прядь моих волос. Наклоняешься, легко целуешь. - Уже восемь, - печально шепчешь ты, и мне тоже становится грустно: я понимаю, что пора идти на опасную битву, в которой мы легко можем погибнуть. Встаю с кровати, медленно одеваюсь, бросаю на тебя взгляд через плечо. Столько грусти в твоих глазах! …Мне нравится ощущать ладонями кожу твоего лица: касаться залитых румянцем щек; проводить кончиками пальцев по мягким губам, которые немного приоткрываются, будто прося о поцелуе, и я с радостью исполняю их желание. - Я люблю тебя, - выдыхаю тебе в губы и еще раз целую. Сильнее прижимаешь меня к себе лежащими на спине ладонями, шепчешь в ответ: - А я тебя. Разве может быть что-либо прекраснее, чем слышать эти слова? Слышать от того единственного, кого любил всю жизнь: любил когда-то давно, до того, как отобрали… и любишь сейчас, когда, спустя столько лет, снова нашел. Мне становится спокойнее. Действительно, даже смерть и время не стали помехой для наших сердец. Потому я уверен: что бы не случилось, это не разлучит нас навсегда. Сжимаю твою руку, мы вместе выходим из комнаты в гостиную, где уже ждет Юки. Вижу печаль в ее глазах, знаю причину… но бессилен что-либо изменить. Через пару минут приходят Ая, Кенго, Ко и Харука (которого мы, несмотря на все протесты, оставляем дома). Пытаемся шутить, беззаботно болтать… но как-то не клеится. Хм, странно. Ведь бывали же мы раньше в разных опасных передрягах, но ТАКОГО скверного предчувствия лично у меня не было уже давно. Подходим к роще. Тут явно происходит что-то странное… не особо удивляемся, когда, пройдя немного вглубь, нарываемся на засаду. Разбрасываем кокучи, а Айя еще попутно пытается добраться до восседающей на ветке старого дерева Лулу. Как и ожидалось, кокучи слишком много, чтоб перебить их всех. Потому действуем по ранее разработанному плану: Кенго, Айя, Ко и Юки расчищают дорогу, а мы с тобой прорываемся к гроту. Да, похоже, Сэнкэцу неплохо подготовила себе защиту – моих сил с трудом хватает! Наконец, добрались до грота! Вижу на противоположной его стороне, как раз за каменным бассейном, Сэнкэцу, а рядом с ней – большие песочные часы… с которых уже посыпались песчинки! - Сейчас разберемся!!! – кричишь ты и с криком летишь к песочным часам! Но минуточку, сейчас же только где-то пол двенадцатого... - АКИРА-КУН, ПОДОЖДИ! – кричу тебе вслед, но ты по инерции подбегаешь к часам, скидываешь их на пол и растаптываешь ногой недобитое стекло… …Слышен только смех Сэнкэцу, когда часы испаряются, дым от них обволакивает тебя и приобретает форму других – черных песочных часов с кроваво-красным песком… Песком, который будто куда-то испаряется, и его остается мучительно мало! Ты же сам падаешь на землю без сознания, мертвенно бледный… Подбегаю к тебе, сразу проверяю пульс – есть. Но неужели… - А твой драгоценный щенок, я посмотрю, еще тупее, чем я думала! - смеется Сэнкэцу. Как я хочу удавить ее голыми руками! - Что ты сделала с ним? - Успокойся, милый, ничего такого! Просто украла у него оставшееся время жизни! - ЧТО?!! – мои руки начинают трястись: то ли от отчаяния, то ли от нечеловеческого гнева. - Да ничего особенного! – смеется она так, что хочется зареветь от бессилия. – Я всего-навсего использовала заклинание, а остальное он сделал сам. Признаюсь, не знаю, как бы я это провернула, если б он не кинулся на эти часы! Правда я забавно придумала? А как вы красиво повелись на этот трюк с Песочными Часами… - Но ведь… - голос предательски дрожит. - Разве ты не собиралась запустить их, чтобы освободить Анэи? - Собиралась? Широгане, ты прелесть, такой наивный! Да я уже запустила их, вчера ночью! Да, да, и нечего так таращиться! Или Юки действительно поверила в то, что Хомураби не догадывался о ее игре в разведчика? Мы специально подстроили все так, чтоб она узнала ложную дату запуска Песочных Часов и привела вас в ловушку. Бедная сестричка! – засюсюкала она, театрально сложив губки бантиком. – Она не переживет того, что так подставила своего дорогого Широгане! Ненавижу ее. Убью, УБЬЮ, и плевать на ту клятву Сэкаи! Вскакиваю на ноги, кидаюсь на нее с такой яростью, что даже она поняла мои намеренья… - ШИРОГАНЕ! – слышу сзади, оборачиваюсь, вижу Юки… и Сэнкэцу, не теряя времени, быстро исчезает. Ну ничего, дрянь, я до тебя еще доберусь. – Что здесь происходит? – растеряно спрашивает Юки, но ответа не получает. Я молча взваливаю тебя на плечо и бегу из грота. - Я к Мастеру, направляй туда остальных! - Ясно, - коротко отвечает Юки мне вслед. 2.7 - Неужели НИЧЕГО нельзя сделать?! В ответ Мастер лишь виновато разводит руками. А я смотрю на твое мертвенно-бледное лицо и глажу холодные щеки. Меня душат слезы, и я понимаю, что не смогу сдерживать их долго. - Она… просто забрала то время жизни, которое было ему отведено, - печально вздыхает Мастер. – Если бы это была болезнь, то была бы и надежда. А так… - Сколько? – холодно спрашиваю я, пытаясь проглотить ком в горле. - Боюсь, он не дотянет даже до утра. Сжимаю зубы, молча беру тебя на руки и ухожу. Мастер не останавливает меня, он все прекрасно понимает. Он сам объяснит все твоим друзьям, я же… да, пускай я эгоист, но эти последние часы, которые нам остались… я не хочу их ни с кем делить. 2.8 Ты лежишь на кровати, глаза все так же закрыты, щеки все так же бледны… Я стою рядом на коленях, держу тебя за руку, целую холодные пальцы, отчаянно шепчу на ухо «люблю» безнадежно надеясь, что ты услышишь мои слова. Смотрю на тебя, не моргая, по щекам тянутся дорожки бесшумных слез. Еще несколько чесов, и жизнь покинет твое тело: сердце остановится, затихнет и без того слабое дыхание, и все, ВСЕ! Акира-кун, любимый… неужели я столько искал тебя, чтобы вот так потерять, снова потерять? Что же НАСТОЛЬКО ужасного я совершил, что обречен теперь на такие страдания? Я не перенесу этого, просто не перенесу! Я и раньше безумно любил тебя, но сейчас, когда встретил снова, уже в этой твоей жизни, полюбил еще сильнее. Потому что к моей старой любви, к Рюуко, добавилась еще одна любовь – любовь к Никайдо Акире. И сейчас это чувство настолько сильное, что я просто… - Вижу, он и правда тебе дорог, - звучит холодный голос… но ни одной нотки насмешки. Видимо, до этой идиотки наконец дошло, в каком она сейчас положении, и на какой риск нарывается, придя сюда. Но что же тогда ее сюда привело? Резко разворачиваюсь, вскакивая на ноги, приставляю к ее горлу трость, которую на ходу превращаю в катану. - Даю тебе пять секунд, чтобы назвать причину, мешающую мне убить тебя прямо сейчас. - Хочешь спасти ему жизнь? Черт, эта дрянь назвала единственную вескую причину. - Я тебя слушаю, - холодно говорю я, убирая лезвие от ее горла. – Надеюсь, ты понимаешь, что если Акира умрет, тебя уже не спасет ничто. Где бы ты ни была, как бы не пряталась, я не посмотрю ни на что, я найду тебя и убью, убью так, что даже Хомураби придет в ужас. - Да, я уже поняла это, - хрипло прошептала она. – Потому и пришла сюда... пока еще можно что-либо изменить. Я предложу тебе способ спасти его, это могу сделать только я. Но взамен ты оставишь мне жизнь. - Я весь во внимании, - холодно ухмыляюсь ей, и от одного моего взгляда ее передергивает. Браво, Сэнкэцу! Похоже, ты наконец поняла, с кем связалась. - Я забрала у Акиры оставшееся ему время жизни, используя заклинание Кровавых часов, которое могу провести только я. Манипуляции с отведенным временем жизни - это что-то вроде дара, который я получила с рождения. То время, что я забрала… его уже не вернуть. Однако… можно заполнить другим, донорским. Тогда с Акирой все будет в порядке, он проживет свою жизнь так, как если бы я ничего с ним и не делала. Вот только донором может быть далеко не каждый. Говоря по правде, им можешь быть только ты, Широгане. Сама природа твоего существования позволяет это – использовать тебя как донора жизненного времени для короля Рей. Одна я могу провести этот ритуал... но если я проведу его… условия таковы: Акира получит назад ровно то время, которое было ему отведено до того, как я использовала заклинания: не больше и не меньше. Но ты… ты после этого проживешь недели две. А потом умрешь – обстоятельства сами сложатся так, что за тобой придет смерть. Ну как, устраивает тебя такая цена его жизни? – по ее лицу побегает циничная ухмылка. – Заметь, мое дело – предложить. Если же условия тебя не устраивают, то… - Я согласен, - коротко отрезаю, глядя ей в глаза. То ли от слов, то ли от тона, то ли от взгляда, она поперхнулась и закашлялась. - Тогда приходи в грот, заклинание нужно проводить на том месте, где разбились Часы Сэнкэцу. Я буду ждать тебя там. Не медли. Она исчезает. Я несколько секунд недвижимо стою посреди комнаты, потом подхожу к тебе, легонько целую холодные губы и направляюсь в рощу. 2.9 - У тебя все готово? – холодно спрашиваю я, войдя в грот. - Да, - немного встревожено отвечает Сэнкэцу. - Тогда начинай. - Хорошо. Но прежде, чем мы начнем, я хочу еще раз убедиться в том, что ты оставишь мне жизнь, если выживет Акира. - Будь уверена. - Отлично! – как-то хитро улыбнулась она. – Стань на то место, где разбились Часы Сэнкэцу. Я выполняю ее инструкции, а она подходит ко мне, снимает перчатку, которую засовывает в мой же карман, немного отворачивает рукав пальто, делает надрез у меня на запястье, и быстро отходит на три шага назад. Когда капли моей крови падают на осколки стекла и разбросанный песок, я понимаю, что сам нахожусь внутри черных песочных часов, красный песок из которых перетекает в другие – те, что появились рядом со мной. Они наполняются, к ним будто возвращается жизнь.. а я чувствую, как из меня неумолимо вытекает моя собственная. Ну и пусть! Главное, что ты, Акира-кун, любимый, ты будешь жить! - Вытри кровь, - бросает Сэнкэцу, кинув в мою сторону белый платок. Понимаю, что сижу, опершись о землю руками. По вискам текут струйки пота. Чувствую себя как не от мира сего. Беру в руки платок, вытираю кровь с запястья. Сплевываю кровь и вытираю губы. Сжав кулаки, поднимаюсь на ноги, немного пошатываюсь и опираюсь о стенку грота. - Спешу тебя обрадовать, заклинание сработало как часы. Через пару минут Акира придет в сознание, через полчаса будет как огурчик, а с рассветом из его памяти исчезнет все, что было между вами. - Что? – непонимающе шепчу я. В глазах почему-то потемнело, ноги подкашиваются и мне приходится снова опереться рукой о стену, чтобы не упасть. - Разве я забыла тебе сказать? – хищно ухмыляется она. – Это скромная плата за мои услуги! Я настроила заклинание так, что действие его повлияет на память Акиры. Начиная с того момента, как он должен был бы умереть, не проведи я сейчас этот ритуал, он забудет обо всем, что было между вами, начиная с вашей первой ночи. Он будет помнить основные события, которые происходили в этот период времени, но его чувства к тебе и все ваши поцелуи, объятия, ласки, да выкрутасы в постели, станут белыми пятнами. А что ты думал? – смеется она сквозь сомкнутые губы. – Или надеялся, что я никак не отомщу за то, что не получила желаемого? Ведь я всегда хотела заполучить тебя! Ты же такой лапочка! – хихикает Сэнкэцу и, пользуясь тем, что я обессилен и ошарашен, берет пальцами мой подбородок и проводит ногтем по щеке. – Мне же так хотелось, чтоб в моей постели был ты… а теперь приходится довольствоваться Хомураби. Так что это моя плата! Да, да, знаю, я забрала твою жизнь. Но ведь изначально я хотела не этого, не ради этого я согласилась на все. Мне нужно было только одно: чтобы ты страдал, страдал до последнего вздоха. Изначально планировалась твоя агония вследствие смерти щенка, но когда я увидела твои глаза, то поняла: умрет он, и моя смерть не за горами. Потому я решила спасти свою шкуру, и в тоже время не продешевить. И я выполнила свою часть договора: Акира жив, и будет жить, как ни в чем не бывало. Но ты теперь не просто умрешь, но и будешь страдать перед своей смертью. Он будет рядом, и в твоей памяти будет жить каждая минута… но ОН все забудет! – самодовольно ухмыляясь, она склонятся надо мной и ядовито шепчет: - Ну что, надеюсь, теперь ты понял, как сильно меня недооценивал? Она отскакивает назад, когда я, уже не шатаясь, хватаю трость и замахиваюсь на нее. - Тише, тише, Широгане! Конечно, ты можешь сейчас потратить силы и время на то, чтобы сражаться со мной. Но не разумнее ли было потратить эти оставшиеся до рассвета три часа на своего щенка? К тому же, повторяю: тебе не на что жаловаться. То, что обещала, я сделала, а взамен ты должен выполнить и свое обещание – оставить мне жизнь! Так что не трать время попусту! – Сэнкэцу ухмыляется и по-детски машет мне ручкой. Ненавижу ее, ненавижу! …И, тем не менее, в одном она права: у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на эту дрянь. Потому я разворачиваюсь и выбегаю из грота. 2.10 Отлично, чистая работа! Песочные часы запущены; один из королей скоро будет устранен – подарок для Хомураби: оставшиеся крупицы своей жизни Широгане будет страдать – подарок для меня, любимой! Ну что ж, думаю, теперь я могу возвращаться к своему королю с чувством выполненного долга! А то, наверное, пока я тут возилась, у него уже и постель успела остыть… Эх, конечно не Широгане он, не Широгане! Вот тот красавчик так красавчик, даже жалко было пускать такую смазливую мордашку в расход… но что с него толку, раз все равно не будет моим? А так хоть будет знать, что я… …Резкая боль в животе, на пол капают капли горячей крови. - И ты надеялась, что я тебе это спущу? – слышу бесстрастный голос… я знаю его, хорошо знаю. - Юки? – шепчу я, изо рта вытекает струйка крови. - Я была здесь, была все это время: видела все, слышала каждое слово… какая же ты дрянь, Сэнкэцу! Ты стерва, потаскуха, эгоистичная тварь! Как вообще могло случиться, что мы родились в одной семье?! Неужели ты не понимаешь, что нельзя в этой жизни получать все, что хочешь?! Ведь у других людей тоже есть свои желания, и нельзя ради своей прихоти идти на… - Но ведь… - слабо шепчу, не обращая внимания на струящуюся из уголка рта кровь. – Если бы ты помешала мне… не дала провести ритуал и мальчишка умер… ты бы избавилась от конкуренции и… - Какая же ты дура, Сэнкэцу! – рычит Юки сквозь зубы. – Широгане всегда любил одного только Рюуко! И когда тот умер, он продолжал его любить, ждал и искал его, и только его. И я была рада, что он наконец нашел, наконец счастлив… но ты не могла спокойно постоять в стороне! Ведь ты даже не любила его, ни капельки, ни одну секунду! Это было для тебя просто прихотью, твоим собственным эго, не больше! И ради этого эго ты забрала у него не только жизнь, но и счастье! – Этот голос… полный гнева и отчаяния… на несколько секунд замолк, а потом продолжил уже по-другому: холодно, будто лезвием ножа по горлу: - И ты надеялась, что я оставлю в живых того, кто поступил так с тем, кого я люблю? Что-то в моем животе проворачивается, разрезает плоть, вырывает новый фонтан крови! Я кричу от боли, падаю на землю, в глазах будто кто-то зажег яркий свет, все плывет… Вижу, как она недвижимо стоит и смотрит на меня сквозь свои окровавленные руки. Что у нее на лице? Я не вижу, не понимаю… но почему-то слезы начинают душить горло, вспоминается детство – как мы играли, как эти самые руки кормили меня из ложечки сладким пирожным… - Юки… - всхлипом срывается с моих губ… и я закрываю глаза, чувствую, как мое тело уже перестает мне принадлежать. 2.11 Проглатываю застрявший в горле ком и открываю дверь. Ты, все еще в обличье Сина, сидишь на кровати. Увидев меня, вскакиваешь и подбегаешь, обнимаешь… - Широгане, где ты был? – чувствую вкус твоих губ, они снова такие горячие! - Да были кое-какие дела… - улыбаюсь и обнимаю тебя: крепко-крепко. - Слушай, а я же так и не понял, что произош… - ты прерываешься на стон, когда я запускаю руки тебе под рубашку, целую шею. - Долгая история, завтра расскажу, - шепчу тебе и валю на кровать, жадно целую губы, прижимаюсь к телу… да, завтра. До завтра я придумаю что-нибудь, во что не сложно будет поверить… а пока не хочу тратить на это время, которого осталось так мало! - Широгане, что случилось? – взволновано спрашиваешь ты, видимо, прочитав отчаяние в моих глазах. - Ничего, милый, ничего, - ласково шепчу тебе на ухо, расстегивая твои брюки, выписывая языком узоры на груди… захватываю твои губы, боюсь выпустить их даже на секунду, хоть и знаю, что времени, которое у нас осталось, ни за что не хватит, чтобы вдоволь насладиться ими – так, чтобы хватило на те несколько оставшихся для жизни дней. - Широгане, ты что, плачешь? – выдыхаешь ты, проводя ладонями по моей спине. - Нет, нет, Акира, - отвечаю, пытаясь скрыть горечь в улыбке. Целую твои губы, щеки, глаза… Ну почему, почему, ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН СНОВА ТЕРЯТЬ ТЕБЯ?! Как же тянется к тебе моя душа, как рвется к тебе сердце! Почему мы так мало были вместе? После всего пережитого… неужели мы обрели наше счастье так ненадолго? Да что же это происходит в мире, почему он так жесток, несправедлив, что два любящих сердца не могут просто биться рядом? - Я люблю тебя, люблю, тебя одного, всегда любил, всегда буду любить, Акира, милый, единственный… - шепчу на грани всхлипа, лаская твое тело, целуя губы, сжимая руку… шепчу отчаянно, повторяю как молитву… будто надеясь, что утром ты не забудешь эти слова.