Неравенство.

На следующий день Грелль поднялся рано, оставшиеся в поместье гости требовали внимание. Переодевшись во вчерашний костюм лакея, мальчик причесал волосы, выданным миссис Лемм гребнем, и отправился на планерку. Как и ожидалось, его обязали помочь в украшении обеденного зала, а после ему полагалось провести гостей к обедне.       На кухне и в зале во всю трудились слуги всех возрастов и званий – от кухарки до деревенских девочек, взятых в помощницы на время празднований. Ненси и Пэгги, помогавшие на кухне, приветливо помахали ему, на что Сатклифф вежливо кивнул. Даже Алиса, что до сих пор не обращала на него внимания, залюбовалась красивой формой лакея, сидящей на Грелле, только её мать зло поглядела на мальчишку, будто это он был виноват во всех смертных грехах.       Греллю доверили нести в обеденный зал посуду и слуга нес сервизы с такой осторожностью, как будто они были величайшим сокровищем в мире. Впрочем, разбей он хоть одну тарелочку и Блэк уж точно выгонит его взашей или отдерет прутьями так, что сидеть, стоять и лежать будет невозможно.       Аккуратно ставя сервиз на белоснежную скатерть, мальчик вспоминал странный сон, навеянный вечерними впечатлениями. Этот сон поселил в его душе непонятную смуту, что-то странное тревожило и печалило его. Мог ли он мечтать принадлежать этому яркому и красивому миру? Есть за этим изысканным столом всеми ложками и вилками, пить вино и вести странные разговоры о чем-то совершенно сейчас ему непонятном? Мог ли он, родись он сыном Миссис Сатклифф?       Словив себя на последней мысли, Грелль яростно покачал головой. Нет уж, его матушка куда лучше, чем все это, намного лучше. Он бы ни за что не выбрал богатую жизнь в обмен на свою дорогую, милую матушку.       Расставив тарелки так, как сказал батлер, мальчик поправил волосы и поднялся наверх, в гостевое крыло, где его уже ждали Леди, звонившие в колокольчики. Сатклифф постучался в комнату Миссис Мидхилл – супруге почетного барона Мидхилла, пожелавшая остаться на ночь. Сам барон уехал ночью, сославшись на необходимость. Миссис Мидхилл была женщиной солидного возраста, полноватой, полногрудой, темные волосы её местами покрылись легкой сединой. Она не выглядела приветливой или слишком добродушной особой, но зла на её лице тоже не было. Но было в её лице все же что-то неприятное – наверное, все дело в поджатых губах и взгляде обиженной совы. - Доброе утро, Леди Мидхилл, - поздоровался лакей, склонив голову в знак почтения. - Это ты, мальчик? – удивленно, но беззлобно спросила женщина. - Да, мэм. Позвольте проводить Вас в обеденный зал. Грелль снова поклонился. Кажется, Миссис Леман вбила в него эти поклоны, как естественное положение спины перед знатными особами. - Какой любезный юноша, - растрогалась баронесса. – Что сегодня на завтрак? - На Ваш выбор …мадам, - последнее слово никак не хотело вспомниться, но мальчик, боясь обидеть гостью молчанием, сумел подобрать правильное звание. – Французские булочки, нежные оладьи, сахарные конфеты, корзиночки с вареньем, медовый пирог, творожные пышечки и, конечно, несколько видов чая. - Прелестно! – снисходительным тоном произнесла женщина. – Вы очаровательны, мальчик. Как Вас зовут? - Грелль, мадам, - довольно сообщил мальчик. - Грелль? Какое интересное имя. Что же, Грелль, веди меня в обеденный зал.       Сатклифф встал справа от Леди, готовый в случае необходимости подать белую руку в перчатках, медленно шагая вперед. Он старался шагать плавно и осторожно, чтобы не доставлять дискомфорта гостье дома своего хозяина и, кажется, Леди это оценила.       Усадив баронессу за стол, миссис Лемм все утро экзаменовала его на тему кто с какой стороны должен сидеть от хозяина дома, он вышел из комнаты. Что ж, пусть ему и не совсем понятна разница между графом, маркизом и бароном, но выучить кто где сидит было не так уж сложно.       Вторыми гостями, которых встречал юный лакей были виконты Дорманы, спавшие в соседних спальнях, как и принято почетным супругам из благородных семей. Леди Дорман – невысокая худая женщина со светлыми волосами и заостренными чертами лица. Она выглядела несколько недовольной, а потому её острые скулы и подбородок, казалось, еще сильнее заострились. Её супруг же был человеком упитанным, с лысиной на макушке, окантованной коричневатыми волосами. На его круглом лице поблескивали толстые очки, но вид у него был добродушным, коем обладают только полные, довольные жизнью джентльмены. - Доброе утро, мистер и миссис Дорман, - обратился мальчик, к вышедшим из спален супругам. – Позвольте мне проводить Вас к столу. Леди сдержанно кивнула, встав по правую сторону от супруга, поэтому Греллю пришлось идти впереди, повернувшись полу боком, делать частые остановки и приглашающим жестом, указывать дальнейшее направление, которое, супруги, несомненно хорошо знали сами.       Миссис Дорман как-то странно косилась на него, но молчала и уж за это мальчик был ей благодарен. Хоть его истинная фамилия ни разу не звучала здесь, секретом она не осталась. И подобно Блэку, они все называли его Сатклиффом, только про себя. Дворецкому же просто нравилось издеваться над ним, постоянно ставя на место.       Через пару минут гости из пяти человек и трое членов семьи Ти Спирс были в полном сборе. Грелля отпустили, так как Блэк сказал, что ни при каких обстоятельствах не допустит «безрукого мальчишку» к столу, ведь он может пролить чай на скатерть, уронить сахар, неправильно подать масленку. Со всеми этими заявлениями Сатклифф и сам был согласен, хватит с него уже и того, что он выучил фамилии и титулы всех гостей и запомнил, кто на каком месте должен располагаться от хозяина дома.       Гости должны были разъехаться к полудню. После завтрака, Грелль снова был приставлен к ним с целью развлечения. Миссис Мидхилл и мисис Нортвуд постоянно дергали его, задавая различные вопросы. Может ли он принести книгу? Конечно, мэм! Какую Вам угодно? А умеет ли сей джентльмен читать? Конечно, мэм, как же иначе. А может ли он принести мисси Нортвуд чай с малиной? Всенепременно, Леди Нортвуд! А знал ли он своих родителей? Да, мэм, мою почившую матушку, что умерла прошлой зимой. А знает ли он кто его отец? Увы, отца он никогда не видел и не знал.       Вопросы про семью были самыми трудными и щекотливыми, но юноша старался как мог не обращать на них внимание. Сложным было и то, что благородные леди и джентльмены имели обыкновение говорить при нем так, будто его самого в комнате не было. - А бойкий молодой человек, что скажете, миссис Дорман? – спросила баронесса Нортвуд. - Весьма, - скривив губы, отвечала женщина, - должно быть его бойкость – следствие уличной жизни. - Ну что Вы! – возмущалась миссис Мидхилл, - как можно? Разве же господа Ти Спирсы возьмут какого-то оборвыша? Он явно из среднего класса.       Спросить у самого Грелля представителем какого класса он был, дамы видимо считали лишним. Было обидно, ведь для них, в костюме или без, он оставался пустым местом, невидимкой, умеющей выполнять приказы. И было не понятно, то ли происхождение делало их столь глухими и слепыми к чувствам мальчика, толи все дело было в занимаемой им роли – роли слуги.       Перед отъездом гости обедали, и процедура вождения в столовую повторилась. Набегался же он за это время, пока сие благородные дамы выказывали ему какое-либо желание. «У лакея должны быть быстрые ноги» - вспомнил старую поговорку Грелль. Да уж, всем лакеям стоит рождаться с ногами как у гончих псов или чистокровных английский рысаков.       После обеда Сатклифф проводил гостей до дверей, вновь подавая им одежды, вежливо кланяясь, повторяя с искренней улыбкой: «мы так признательны Вам, что Вы посетили благородное поместье Ти Спирс, украсив его вашей особой»; «Спасибо, Мадам, что нашли время погостить в гостеприимном доме Ти Спирс, Ваш визит принес в сей славный дом ещё большую радость».       Дамы крутились у зеркал, поправляли наряды, слуги носились между ними, сыпались визитные карточки, за дверьми недовольно ржали лошади, копая землю копытами. Сдавленно доносились голоса хозяев, стоявших неподалеку и беседовавшими с каждым по отдельности. Мужчины крепко жали друг другу руки, дамские платья шелестели в реверансах, а перья на шляпках игриво взлетали в воздухе.       Проводив гостей, хозяева удалились вглубь поместья, а камердинер и дворецкий командовали слугами, проверяли не забыли ли гости свои вещи и не прихватили ли нечаянно чужого, а Грелля, за ненадобностью более стоять в дверях, отправили помогать на кухню мыть посуду. Посуды было действительно много – чашки, блюдца, тарелки, супницы, горшочки, бокалы, ложки, вилки, ножи, вазочки из-под сластей, сковородки и кастрюли – все это добро стояло у огромной деревянной лохани, на краях которой висели сухие тряпочки для мытья посуды. Правда жир на сковородках уже был выкипячен, но все равно оставался. Алиса, Пэгги и Нэнси стояли у лохани и расставляли посуду так, чтобы её было удобнее мыть. Заметив Грелля, Пэгги приветливо замахала ему и предложила отнести вымытую посуду к шкафчикам, куда её расставит Алиса. Мальчик брал по несколько тарелок и аккуратно относил их к шкафу, ставя на нижнюю полочку. Дочь кухарки натирала тарелки и расставляла их в ряд, как украшения. Пэгги и Нэнси о чем-то весело болтали, Алиса молчала, молодые поварята суетились вокруг, ничего не замечая. Грелль чувствовал себя ужасно неловко, таская тарелки, они казались ему слишком хрупкими, а потому шагать он старался медленно и осторожно.       Нагрузив несколько блюдец и чашек, слуга в очередной раз осторожно протиснулся к Алисе, сгрузив посуду на полку. Полка была заставлена другой посудой, поэтому Грелль решил немного переставить тарелки чтобы ничего не уронить. Влажные тарелки заскользили и выпали из рук на каменную кладку кухни. Посуда весело зазвенела и пару кружек соскочили со своих мест, падая к ногам слуги и с треском и гомоном.       Сатклифф распахнул глаза, уставившись на влажные осколки некогда красивой посуды. Алиса, обернувшаяся на звон посуды, замерла, с ужасом прикрыв рот. Никто вокруг ещё не заметил этой катастрофы, но ужас, сковавший их двоих, привлек внимание деревенских девочек, а за ними и остальных. Слуги загалдели, и ужасающая какофония наполнила помещение. Дочь кухарки рыдала, а Грелль тупо нервно смотрел по сторонам, чувствуя странную медлительность в мыслях.       На крики прибежал Блэк. Заметив осколки посуды, он злобно схватил за руку детей и потащил в сторону подсобки. Заперев за собой дверь, он поставил детей возле окна, скрестив на груди руки. - Кто это сделал? – с нажимом в голосе, произнес мужчина. Девочка нервно замотала головой, пытаясь справиться с рыданиями. Мисс Одли знала, что батлер не выносит слез, но они против воли лились из её глаз. Грелль же молчал. - Я спрашиваю, кто из Вас это сделал? - Он, - с дрожащими губами произнесла девочка, не смотря в сторону Сатклиффа. - Он? – вновь задал вопрос Батлер. – А если же он скажет, что это Вы? - Это не я! Это не я! – зарыдала Алиса. – Никудышней мальчишка! Я только ставила посуду на полку, это он… Слова девочки утонули в рыданиях. Она пыталась не плакать, но страх, что дворецкий высечет её, как преступницу не давал успокоиться, заставляя дрожать, как лист. - Молчать, - рявкнул Блэк. – Сатклифф, Вы слышали её слова? Грелль кивнул, внутренне дрожа от страха. - Это Вы разбили сервиз? Мальчик снова кивнул не в силах вымолвить не слова. - Только Вы один? - Только он! – крикнула девочка, после чего сразу же получила пощечину. - Молчать, - рявкнул мужчина, - я разговаривал не с Вами. - Да, сэр, - проблеял слуга. - Громче! - Да, сэр, только я один разбил сервиз, - закрыв глаза, прокричал Сатклифф, понимая, что теперь рассчитывать на помилование ему не придется. Блэк внимательно посмотрел на него и на девочек, после чего обратился к последней: - Вы, свободы. Пока что свободны, о Вашем наказании за безалаберность поговорим после. - Да, сэр.       Дворецкий отпер дверь, выпуская служанку на свободу. Девочка, боясь, что Грелль передумает и скажет, что она виновата, поспешила упорхнуть. Конечно, она понимала, что сделать тут ничего нельзя. Но мальчишка правда был виноват. Он сам уронил посуду! Он! Закрыв за Мисс Олдли дверь, батлер внимательно посмотрел на Сатклиффа. - Ну что ж, мистер Сатклифф, - начал он, чуть подойдя. – Вы в очередной раз доказали свою полную бесполезность. Как Вы думаете, мистер Сатклифф, что я должен предпринять в такой ситуации? Мальчик затрясся. Дворецкий казался ему опаснее тигра, готового броситься на него в любой момент. Ему хотелось промолчать, но по обманчиво спокойному лицу он видел, что мужчина готов взорваться в любой момент. - Наказать меня, сэр. Вычесть сумму сервиза из моей зарплаты, сэр. Запретить обедать и ужинать, сэр. - Вот как? – подняв брови, осведомился батлер. – А Вам не кажется, мистер Сатклифф, что такое наказание слишком мягкое для Вас? - Я… не знаю, сэр. - Не знаете? А я, мистер Сатклифф, искренне полагаю, что справедливо было бы выгнать Вас на улицу. Зеленые глаза мальчишки распахнулись. - Да, мистер Сатклифф. Вы, кажется, загостились в сем благородном доме. Считаете иначе? - Но… - Но? Вы смеете мне возражать? – более высоким тоном спросил мужчина. – Вы смеете возражать? После всех тех проблем, которые Вы здесь доставили? Слуга сжался от страха, смотря на дворецкого глазами перепуганной лани. Он чувствовал, это не кончится добром, но выгонять? - Я прошу Вас… - Ах просите, - потянул дворецкий. – Вы просите. А знаете почему? Потому что Вы бесполезный, бестолковый мальчишка, которому светит только голодна смерть на улице! Поверьте, мистер Сатклифф, такой как Вы нигде не продержится, а уж я бы о том беспокоился. Ни одно приличное заведение Англии не возьмет такого как Вы на службу! - Прошу Вас, - дрожащим от слез голосом пробормотал мальчик, - прошу. Не выгоняйте меня! - За то, что Вы сделали, Вас не спасёт даже Леди Корнелия, - прошипел мужчина. – Вы обязаны возместить этот сервиз, даже если он будет стоить Вашей шкуры, Сатклифф. - Не выгоняйте меня, я выплачу… я заработаю… - Вы? Да Вы скорее что-нибудь сломаете, нежели принесете толк! От Вас совершенно нет никакой пользы, мальчишка! Схватив Грелля за воротник, Блэк несколько раз тряхнул его, отчаянно желая придушить мерзавца. - Умоляю Вас! Все что угодно.       Дворецкий с яростью смотрел на его бледное лицо. Он ненавидел все это, слезы, просьбы и жалость. Он ненавидел эту слабость, что демонстрировал мальчик, ненавидел все в нем, от ярких волос до маленьких ступней. Будь бы его воля, он непременно задушил этого вредителя.       В какой-то момент, Джеймсу самому показалось, что он просто убьет Сатклиффа и в этот момент он осознал, что его руки, давно сжимающие уже не края рубашки, а тонкую бледную шею, странно подрагивают. Мужчина понял, что от чего-то дрожит и эта дрожь волной нахлынула на него, ударив по голове, как обух. Это была очень нехорошая дрожь, опасная и пугающая. Она означала желание.       Отшвырнув мальчика в сторону, так, что тот верно ударился затылком о стену, он быстрыми шагами вышел из подсобки, заперев за собой дверь. Страх пробежал вдоль его позвоночника. Что он только что ощутил? Он хотел… этого ребенка? Дворецкий замотал головой, пытаясь прогнать видение, нет, нет, это все бесовщина. Он не мог, не желал, нет, нет!       Прийти в себя мужчина смог далеко не сразу. Он был словно в тумане и теперь, осознав свои мысли повторно, ощутил отвращение и страх. Таких мыслей не должно быть в его голове. Мальчишку нужно выгнать, несмотря ни на что, его нужно выкинуть на улицу и пусть подыхает, как псина. Вернувшись на кухню, батлер составил сумму ущерба. В действительности она была не так велика, как изначально предполагалась, но теперь ему принципиально хотелось выкинуть мальчишку из дома. Но такие вещи ему необходимо обсудить с Ти Спирсом. Если бы мальчишка просто ничего не делал, то можно было бы легко выкинуть его, но сервиз. Нет, тут все решится доброй волей господина, и он сделает все, чтобы выкинуть Грелля Сатклиффа отсюда навсегда.