Неравенство.

      Золотистая, теплая, пряная осень распахнула свои объятия, пропитав собой всё: в воздухе стоял пряный аромат сохнущей листвы и грибов, что напитавшись дождя, пухли; небеса ещё голубые и чистые покоряла белая дымка облаков, а рассветы алели, как мак; она закрадывалась в самые потаённые уголки души, клала руку на сердце и опьяняла. Существа чуткие, поэтического склада души, жадно ловили её ласку, вслушивались в настроение, замирая в предвестии дождей и холодов. Животные, не менее чуткие, а даже более чувствительные, к изменению погоды, тоже часто поднимали голову, но не было понятно, думали ли они о чём-то или их просто привлекал ветер.       Грелль - человек весьма чуткий, каким может быть только поэт, ребёнок или язычник, также вдыхал осенний парфюм, часто устремляя свой взгляд за высокие стены поместья. Там, где большая длинная дорога, исчерченная колеями, уходила так далеко за горизонт, что упиралась в небо, где-то был самый дорогой человек на свете - господин Уильям Ти Спирс. Дни, в которых не было этого странного, близкого и очень нужного человека, казались неделями, а недели - месяцами. Многое изменилось с тех пор, как молодой человек покинул стены отцовского гнезда и устремился телом и умом в университет, где получал столь необходимые знание, коих жаждал.       Первое письмо господа получили от сына лишь на исходе сентября, когда господин Ти Спирс готовился к отправке в Лондон. Леди Корнелия была в таком восторге, что не находила себе места и не смогла не поделиться со своей служанкой, что часто держалась возле госпожи, прислуживая её при смене туалета. Ребекка, нанятая не так давно вместо ушедшей Клары, была болтушка, каких свет не видывал, хоть и в ней было сложно заподозрить подобный изъян. Служанка сразу же рассказала другим горничным, конечно же по секрету, чтобы Миссис Лемм не услышала, какое трогательное письмо получила мать. Письмо тут же стало достоянием слуг и потому Грелль узнал, что дела у его господина идут очень хорошо, что он живёт в комнате с двумя юношами благородного происхождения, делит с ними трудности совместного проживания и, можно сказать, сдружился с ними. Первого юношу звали Самсон, он был младшим сыном графа Френдфилда - человека глубоко религиозного, что сильно отразилось на его сыне. Хоть имя Самсон и казалось солидным, но прятался за ним худой, бледный мальчик, боящийся приведений, пороков и простолюдин. Второй был сыном виконта Сворда - человека сурового, богатого и не самого честного, говоря откровенно. Алан Сворд же был неясным молодым человеком, разве что достаточно эгоистичным, не глупым, но ленивым. Этого всего, конечно, Ти Спирс не писал, ибо не хотел показать ей, что чем-то не доволен на новом месте, ведь она так не хотела отпускать его туда!       В целом, молодой аристократ начинал делать первые успехи в учебе. Преподаватели оказались более строгими, но уже начали испытывать симпатию к целеустремленному юноше. Особо хорошо Ти Спирс показал себя в математике и верховой езде, что порадовало отца, ведь эти два умения сочетали в себе практичные требования торговца и джентльмена. Конечно, говорить об успехе было рано, прошло всего две недели, но хорошее начало - половина успеха.       Грелль был поистине горд за своего юного господина. В его голове Уильям был не просто успешным студентом, он был главой всей аристократии. Ти Спирс рисовался ему королём, подле которого обитала его многочисленная свита и от этого видения Сатклифф приходил в восторг. Пылкое воображение слуги возносила мальчика до небес, ему казалось, что Ти Спирса полюбили все обитатели колледжа, что он окружен уважением и почетом и эти мысли приносили ему великую радость и горькую, колющую боль.       А вместе с тем в поместье происходили всё более печальные перемены. Старая экономка всё чаще хворала, а потому слугами почти всё время заправлял мистер Блэк. Бедные девушки! Как гонял он их по лестницам и комнатам, ругая за малейшую провинность. В его воображении старая перечница совсем разбаловала своих никудышных служанок, а потому они только и знали, что лентяйничать. Греллю тоже доставалось. Сначала его вновь перевели в сад. Старик Хадсон с недовольным видом поворчал на него, обозвав никчёмным мальчишкой, не умеющим даже мыть пол, но ворча, он быстро улыбался и Сатклифф понял, что его строгость была напускной.       Мальчишка был и сам рад перейти к ворчливому старику, пусть воздух и становился всё холоднее. Густо обсаженное буками и вязами поместье утопала в пожелтевшей, порыжевшей листве, что спадала с крон деревьев, как шелковый халат с плеч красавицы. Глубокое синие небо притягивало взгляд Грелля, его густые облака отражались в зеленых глаза мальчика, а осенне тепло обволакивало его душу. Тот кто подвержен печали, тот кто вынес утрату, тот особо чувствителен к чарующим красотам осени.       Солнце холодело, но его рука всё ещё ласкала алые волосы мальчика, алые, как листья клёна и кораллы. Иногда, закончив уборку листьев, собрав их в большую стопку, Сатклифф заваливался на них, как на пуховую перину и засыпал, ощущая, как хрустят от его движений высохшие листья, как разносят они свой горьковатый запах и как ветер ласково гладит щеки.       Осенняя идиллия длилась всего неделю - такова уж природа осени, она обманчива, быстротечна и печальна. Холодные дожди полились на землю, нагоняя густой утренний и вечерний туман. В поместье становилось холодно, а главное печально. Леди Корнелия, оставшись одна, переселилась к родственникам, взяв с собой горничную и несколько слуг. Грелль же остался с мистером Блэком и оставшимися слугами. Получив такую власть над всеми, мужчина стал держаться хозяином, подозрительность его увеличилась, а потому работники кухни подвергались тщательной проверки. Еда стала хуже. Мистер Блэк считал, что раз в доме нет никого, кроме рабочего люда, то и незачем тратить лишние пенни на яблоки, мёд и тесто, пироги, что всегда готовились в большом количестве, прекратились. Мясо тоже стало казаться мужчине слишком большой роскошью, а потому и его есть стали реже.        Власть дворецкого наложила свой отпечаток и на Сатклиффа, тот похудел, как и остальные слуги, стал более пуглив и чаще уставал, стараясь работать на улице как можно дольше. Старик Хадсон отпаивал его чаем из собранных летом трав, угощал грибами и ворчливо бранил. Больше всего садовнику нравилось критиковать ум слуги и потому, слово "безмозглый щенок" стало вторым именем Сатклиффа, но мальчик не особо расстраивался. Даже бранясь, старик не показывал злобы, только раздражение и привычное брюзжание.       И всё же, небо оставалось глубокими и синим. В середине октября, когда Леди Корнелия вновь отправилась бывать в гостях, у ворот поместья появился человек странного вида. Это был один из тех малых, о которых нельзя сказать, чем он занимается и что из себя представляет. Человек этот был невзрачным для людей, а потому никто бы не заметил его появления, если бы не дворовые псы, почуявшие чужака.       Грелль, что собирал листву у ворот поместья, обратил внимание на злобный лай собак и решил посмотреть, что происходит. Собаки у Ти Спирсов были не злые, но будучи существами породистыми, рожденными для охоты, часто устраивали шум и гам, гоняясь за белкой, куницей, крысой или ещё бог знает кем.       Выйдя к собакам и заметив, что их острые морды были направлены к забору, Грелль вгляделся вперед и заметил человека в дорожном костюме коричневого цвета. Человек, увидев возле собак ребёнка, активно замахал руками, прося того подойти ближе. Сатфлифф с некоторым сомнением подошел к решётке, но однако же не вышел, ворота могли отпирать только негры, а ключи от калитки с другой стороны двора были только у дворецкого. - Простите, молодой человек, - перекрикивая собак, произнёс незнакомец. Голос его был довольно приятный, но скорее из-за вежливой интонации, а не сам по себе. - Не подскажете, где я нахожусь? -Вы находитесь у поместья сэра Ти Спирса, - просто ответил мальчик, не задумавшись, однако о том, что может быть подобные вещи не стоит высказывать кому-то чужому. - Вот как? А далеко ли отсюда до города? -поинтересовался субъект, сощурив глаза. - Не знаю, но на телеге ехать часа два-три, - отозвался Грелль. - Вот же! - недовольно произнёс мужчина. - Юноша, как Вы думаете, может ли кто-то оказать здесь мне помощь? Дело в том, что я сел не на ту почтовую карету и не знаю, что мне теперь делать. Сатклифф с сомнением поглядел на господина в дорожном плаще. Подозрительная случайность, быть может перед ним вор? Грелль пригляделся внимательнее и тряхнул головой. Нет, этот человек совсем не похож на вора. - Я могу попросить мистера Хадсона, - неуверенно начал он, - но... - Да? - оживился незнакомец. - Я не могу открыть калитку, все ключи у дворецкого, - признался Грелль. - Вот как, - расстроился путешественник. - Но, быть может Вы, добрый человек, дадите мне кусок хлеба? Я не ел с самого утра. Грелль снова с сомнением посмотрел на человека. Он не хотел покидать ворота, хоть и знал, что попытайся мужчина проникнуть сюда, хозяйские псы разорвут негодяя на части. И однако, ведь этот человек просит еды, а отказывать в еде и воде - не по-христиански. Что же скажет старик Хадсон, если узнает? - Хорошо, сэр. Сатклифф побежал в хижину садовника и взял со стола свой кусок хлеба, который Хадсон отдал ему утром. Хлеб немного засох, но ничего лучше бедный слуга предложить не мог. Вернувшись с хлебом, мальчик протянул его незнакомцу. - Благодарю, Вас...? Как ваше имя, юноша? - осведомился мужчина. - Грелль, сэр. Лицо мужчины приняло удивленный вид, а губы растянулись в легкой улыбке. - Какое необычное имя! - воскликнул он. - А как же ваша фамилия? - У меня нет фамилии, - с легким страхом, ответил слуга. - Я - садовник. - Хорошо, Грелль, - ответил незнакомец, - а я - Дик. Ну что же. Мне пора в город, Грелль. Спасибо тебе за хлеб. И передай спасибо своей матушке. - У меня нет матушки, - ещё более печально произнёс мальчик. - Она умерла. - Тогда, - решительным тоном заявил мужчина, - надо за неё помолиться. Скажи её имя и фамилию, я поставлю свечу. Грелль с болью произнёс имя матери, вновь заметив, что лицо мужчины стало каким-то радостным. Юноша не понимал, в чем заключается радость, но был благодарен тому, что этот человек помолится за неё в церкви, ведь сам Сатклифф так давно там не был!       Мистер Дик ушёл, а Грелль вернулся к своим обязанностям садовника. Воспоминание о матери отозвалось в его душе болью и он начал медленно напевать про себя песни. Сатклифф не помнил слова песни, лишь её грустный, берущий за душу мотив и этот мотив болезненно отзывался в его сердце, слетая с губ.       Появление и исчезновение странного мужчины, что сел не на ту карету, так бы и осталось незамеченным, если бы через неделю лакей не получил письмо на имя господина Ти Спирса. Мистер Блэк, будучи поверенным в корреспонденции, вскрыл письмо, показавшееся ему крайне подозрительным, так как вместо подписи на нём стояла затертая гербовая печать. Вскрыв сургуч, дворецкий принялся писать письмо, написанное острым, корявым почерком.       Письмо было совсем коротким и из него ясно вытекало, что некто весьма значимый в определенных кругах, очень заинтересован в том, чтобы нанять себе в услужение мальчика, который на данный момент принадлежит дому Ти Спирс. Некто обещает солидное вознаграждение за передачу слуги, если тот, конечно, изъявит желание.       Сначала Блэк отнесся к письму презрительно и насмешливо, но позже мысль о том, что он мог бы сплавить мальчишку в другой дом и получить за это деньги - накрепко засела в его голове. Его не особо интересовал вопрос какой именно дом хотел забрать слугу, ведь господину вовсе не нужно было знать об этом. Почему бы в самом деле не обставить всё так, как будто Грелль сам убежал из дома Ти Спирс?       Блэк связался с нужным лицом через лакея и пообещал обставить всё лучшим образом. Убедившись, что мальчишка действительно крайне интересует доверенное лицо знатной персоны, Блэк на следующее утро вызвал Грелль к себе в кабинет. Прошлых воспоминаний об этом месте мальчику было достаточно, а потому он совершенно не хотел туда идти, однако, предпочёл не мешкать и отмучиться сразу.       Кабинет дворецкого всё так же располагался в его комнате. Сатклифф остановился у дверей в комнату Блэка и постучал, надеясь, что мужчина вышел, но грубый голос ответил "входи". Мальчик с опаской заглянул внутрь, осторожно, как суслик перед удавом, проходя вперёд. - Сядь, - властным голосом приказал мужчина. Грелль покорно сел на табурет у стола и сцепив руки в замок, пугливо поднял глаза на дворецкого. Покорный взгляд лани встретился с суровым взглядом тигра и мальчик задрожал. - Скажи мне, Грелль, - непривычно ласково произнёс Блэк, - доволен ли ты своей службой в поместье Ти Спирс? - Да, сэр, - пролепетал мальчик. - Действительно доволен? - поинтересовался мужчина, придав своему голосу непривычную мягкость, - я не буду зол, если это окажется не так. - Я... доволен, сэр, - ответил слуга.       Вид мужчины стал более суровым и угрожающим. - Что ж, - грубо сказал он, - не буду скрывать, что Ваше желание остаться - похвально, однако же, один благородный сэр пожелал чтобы Вы перешли служить к нему. - Какой? - поинтересовался слуга. - Не всё ли равно? - презрительно фыркнул дворецкий. - Я очень люблю это место, сэр, - взволнованно начал мальчик, - и ни за что не хочу уходить, пусть даже, меня бы пригласили служить к королю. - Но Вы пойдете, - сурово сказал дворецкий. - Я не намерен держать здесь такого растяпу! - Я - не пойду, сэр! - В таком случае, - разозлился Блэк, - я выгоню тебя вон, мерзкий щенок. - Хорошо, сэр! - плача крикнул Грелль. - Если Вы выгоните меня, я пойду искать работу в другом месте, но я ни за что не предам моих господ!       Сатклифф отчаянно зашмыгал носом, стараясь сдержать рвущиеся слезы. Его душила боль и обида на дворецкого. Разве же он мог предать своего господина Уилла? Что бы он сказал, если бы Грелль ушел к другому господину? Разве так делают?       Дворецкий мрачно посмотрел на мальчишку. Такая упертость раздражала его, но ведь он уже пообещал привести мальчишку в другой дом. Но... а если этот гадкий щенок специально начнёт вредить на новом месте и про Ти Спирсов пойдет дурная слава? Этого Блэк допустить не мог, пусть бы ему заплатили целое состояние. - Тебе будут хорошо платить, мальчик, - сделал последнюю попытку Блэк. - Никто не будет с тобой слишком строг. - Нет, сэр, нет! - заплакал Грелль. - Я не уйду. Это - мой дом. Тут мои друзья и даже Вас я не хочу менять на кого-то другого. - В таком случае, - в бешенстве кинул Блэк, - ты глубоко пожалеешь, что не променял меня на кого-то другого. Быстро иди работай, грязное отродье!       Сатклифф исчез, оставив разозленного мужчину одного. Мальчик понимал, что теперь дворецкий стал его врагом, но ничего не мог сделать. Он не знал, кто и зачем пожелал нанять его, всё что он знал - это, что господин Уилл не простил бы другого выбора. Да Грелль сам бы себя не простил.       Слуга вернулся к своей работе, даже не подозревая, что за в другом поместье один весьма высокопоставленный человек воспринял его отказ, как личное оскорбление. А оскорбление Маркиз Сатклифф не прощал никому.