Дочь — отцу
Kaleo — Way down we go
Принцесса, сидя в дворцовой библиотеке, едва ли не в первый раз в своей жизни держала бумажную книгу. Тяжелую, густо исписанную мелкими буквами, со старыми желтыми страницами, на которые мягко опускался свет летнего солнца из высоких открытых окон. Уместившись прямо возле одного из них, Лея то и дело задумчиво проводила пальцем по бесчисленным именам, записанным в увесистый томик. На самом деле, книга легко терялась в море шифоновых складок платья юной наследницы престола, и это было самым большим плюсом: каждый раз, когда мимо проходили обитатели дворца, — будь то прислуга или официальный советник Бейла Органы — девочка захлопывала ее и прятала в переливающейся многослойной ткани. Сегодня ей, можно считать, повезло одеться заранее в платье для приема особенно важных гостей — красивое, довольно пышное и жутко неудобное. Принцесса поправила корсет и размяла шею. — А я-то тебя везде ищу, — голос Дорме прозвучал совсем близко, практически над самым ухом Леи, и та внезапно вздрогнула, инстинктивно выпуская из рук книгу и пряча ее за струящимся серебром юбки. — Что за внезапный порыв изучать историю? — Это… всего лишь задание, — стушевалась девочка, мигом оборачиваясь лицом к женщине. Стоило признать, что Дорме выглядела потрясающе, как и всегда. Как жаль, что ее снова не будет на приеме. Лея пожала плечами и натянула улыбку на лицо. — Как думаешь, позволит мне учитель сдать его позже назначенного времени? — Зависит от того, на что ты потратишь отведенное, — Дорме присела на резную скамью рядом с дочерью и потрепала ее по голове. — Помни только, что навыками рукопашного боя и сражения на мечах ты владеешь куда лучше, чем оперируешь нужными для будущего сенатора датами. — Дорме, я достаточно хорошо знаю историю, не преувеличивай, — махнула рукой девочка. — Или не преуменьшай. Так или иначе, видишь, я занимаюсь. Значит, не все со мной так уж плачевно. Наверное. — А занимаешься ли? — женщина небрежно смахнула невидимую пыль с широких рукавов густого фиолетового цвета и поджала губы, сдерживая улыбку. Лея раздраженно сдула с лица завитую в аккуратный локон длинную прядь и скрестила руки на груди. — Что за недоверие, госпожа Исис? Когда я Вас последний раз обманывала? — Три дня назад, когда горячо клялась, что занималась языками, а сама вновь портила платье в ангаре. Мазут, доношу до твоего сведения, не отстирался, и прачке пришлось выбросить твой наряд. — Его можно было пустить на тряпки. Механикам они лишними точно не показались бы. Какая расточительность! — воскликнула Лея и рывком поднялась на ноги, совершенно забыв о книге, что лежала на ее коленях. Та с громким стуком упала прямо к ногам Дорме, задевая носок ее атласных туфель цвета глубокой ночи. Женщина не преминула возможностью и подняла ее с пола, аккуратно стряхивая пыль. Лея, глядя на то, как медленно сужаются зрачки Дорме и поджимаются ее пухлые, кукольно-очерченные губы, неловко опустилась в кресло напротив и вжалась в спинку. — Это почти история. — Это Кодекс джедаев, Лея. Где ты его достала? — Ты почти ничего мне не рассказываешь об отце. Я и подумала… Узнать побольше о том, чем он жил? — неуверенно закончила принцесса, а мать, прикрыв глаза, покачала головой. — Ты не можешь винить меня в подобном любопытстве. — Я не виню, — протянула женщина, пальцами пробежавшись по обложке Кодекса. — Но ты ведь знаешь, что сейчас это незаконно. — Незаконно — скрывать от меня то, кем был мой отец, — склонила голову принцесса, исподлобья глядя на мать. — Как будто специально стерли все данные о нем, и сколько бы я ни пыталась отыскать хоть что-то стоящее, я прихожу в тупик. Но, поверь, мама, придет время и… я узнаю о нем больше. Возможно, найду его. — Он умер, Лея, — голос женщины звучал почти жалобно и совершенно устало, обреченно. Она протянула руку, и изящные кольца сверкнули на ее длинных пальцах. Лея помотала головой. — А если нет? — прошептала девочка, оправляя платье. Ее не то что удручал скептицизм матери, он удивлял ее. Ведь если она любила Энакина когда-то, то почему была убеждена в том, что не имело никакой достоверно известной подоплеки? Лея, присев в глубоком реверансе, поспешила удалиться из библиотеки. Она не услышала, как отчаянно-грустно вздохнула ее мать, прижимая к груди Кодекс и думая о том, что дочери слишком многое досталось от псевдо-мертвого отца. В особенности въедчивая упертость, которая, судя по всему, ядом растекалась по венам Скайуокеров.***
Оказавшись в кабинете Лорда прежде него самого, Лея предусмотрительно окинула взглядом обстановку помещения и, еще сильнее выпрямив спину, почти без всякого усилия улыбнулась, едва обернувшись, хотя ей и показалось, словно Лорд заметил, что иногда ее плечи содрогались от крепкого внутреннего напряжения. Крепкие канаты, вдоль ее позвоночника по сути своей которые были туго натянутыми до предела нервами, да трясущиеся руки — вот, что осталось от храброй принцессы Альдераана, стоило ей только оказаться на территории Дарта Вейдера. Хотя, если задуматься, то ведь нетрудно прийти к логическому умозаключению о том, что в их время каждый парсек можно было считать его территорией. Но, если уж принцесса Органа начинала какую бы то ни было игру, она всегда доводила ее до логического завершения. Политика ведь те же куклы. Девушка с напускной уверенностью и горделивостью подошла к жесткому креслу, с королевской грацией опустилась на сидение и демонстративно закинула ногу на ногу. — Конечно, Ваше Сиятельство, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома, — с напускной вежливостью пробасил Вейдер, и фраза его прозвучала в большей степени угрожающей, нежели саркастичной. Принцесса хмыкнула, оправляя жесткий воротник рубашки. Ткань на ощупь была неприятной, поэтому Лея с трудом боролась с желанием почесать плечи, шею, руки и живот. Но она почти героически держалась, совершенно не двигаясь с места — слава Силе, закалка, полученная в ходе светских раутов при дворе Альдераанского короля, даром не прошла. — Продолжайте. — Что Вы имеете в виду? — толком Органа и не понимала, почему она продолжала фривольничать при человеке, — или не-человеке — который без особого труда мог раздавить ее, словно букашку. Прямо в этом кресле. Даже руки не поднимая. Позволив себе едва заметное движение плечом, она склонила голову, притворяясь крайне заинтересованной репликой Главнокомандующего. — Вам нравится тянуть время? Знайте: чем дольше мы прохлаждаемся здесь, тем больше времени займет путь до Корусанта. — От нас дорога не зависит. И смею напомнить, что и Вам промедление невыгодно, — парировала девушка, улыбаясь. Фальшиво, натянуто-сладко, чем неимоверно раздражала Вейдера, и она сама могла почувствовать это по едва ощутимым колебаниям воздуха вокруг. Воздуха ведь? — Я, может, и решила, как Вы выразились, поиграть в комиссара, но лишь потому, что прошлое Дорме мне тоже небезразлично. Думаю, причины объяснять не требуется. — Не требуется, — кивнул головой Вейдер и нетерпеливо постучал пальцами по столу. — Вопрос в другом. Почему именно эта часть биографии Вас беспокоит? Почему интересует информация именно о Скайуокере, а не, скажем, о службе Вашей матери в Сенате? Говорят, что забытый малец давно сдох на какой-то далекой планете. Бездарно, знаете, сгинул. — Ну, тут бы я с Вами поспорила. Для начала, давайте не будем забывать, что Энакин — герой Войны Клонов, а не малец, всеми забытый и брошенный. И к тому же, — голос Леи отчего-то дрогнул, и она удобнее устроилась в кресле, откинувшись на спинку, чтобы хоть каким-то образом продемонстрировать уверенность в себе. Напускную и, в общем, никому не нужную. — Тело так и не найдено. Подтверждение смерти Энакина Скайуокера лично я не находила, а уж, поверьте, источников я перебрала немало. Последние слова Леи растворились в практически полной тишине, прерываемой только глубоким дыханием механических легких Вейдера. Отчего вдруг Лорд не нашел ответной реплики, Лея не знала. Как не знала и то, что под маской лицо Дарта Вейдера впервые за последние месяцы приняло выражение, слегка схожее с удивлением. На доли секунды, не больше, но и этого хватило, чтобы девчонка заметила замешательство. Впрочем, Лорду стоило признать: принцесса Органа смогла его удивить. Он догадывался, у кого она научилась использовать в разговоре факты, которые бы заводили собеседника в тупик, однако… разговор зашел дальше положенного и теперь касался глубоко раненного прошлого. Тем не менее, он оставался интересным для, судя по всему, обеих сторон. — И все же, — начал Вейдер после минутного молчания, — Вы не ответили на поставленный вопрос: отчего именно Скайуокер? — Скажем так, мама доверяла ему, — Лея демонстративно принялась убирать со своей формы несуществующие ворсинки. — Во всяком случае, до поры до времени, как она сказала. И я могу полагать, что небезосновательно, потому что, по ее словам, он не раз спасал ее жизнь… — Здесь должно быть какое-то «но», верно, Ваше Высочество? — Безусловно, — согласно кивнула девушка и подняла на собеседника сосредоточенный взгляд. Вейдер не мог точно назвать оттенок ее глаз из-за затемненных визоров маски, но был уверен — он был ровно такой же, как и у Падме. Только вот ее улыбка казалась ему странно знакомой. Подозрение вызывало только то, что такого рода преднамеренные ухмылки не принадлежали ни Амидале, ни Органе. — Закончились их отношения, насколько я поняла, весьма неоднозначно и внезапно. Во всяком случае, мама никогда не упоминала, что случилось с о-кхм-Энакином. — И Вы все же порываетесь его найти, — сделал вывод Темный Лорд. Девушка сдержанно кивнула. — Зачем Вам знаться с предателями, которые, к тому же, могут оказаться слегка мертвыми? Человек, который уже однажды оступился, не сможет вернуться на прежнюю тропу, уж Вы-то должны это понимать, Лея. Впервые в своей жизни Органа услышала, как Вейдер назвал ее по имени. Не «принцесса Органа» — официально — и не «Ваше Сиятельство» — ядовито. Совершенно спокойно, легко и не придавая тому большого значения, словом, так, будто бы они если не были друзьями, то союзниками — точно. В очередной раз девушке пришлось задуматься над прошлым Лорда, которое связывало его с Дорме так прочно, что он даже ее дочь начал воспринимать иначе. Девушка покачала головой, прижимая ладонь ко лбу, и поймала себя на мысли, что перестала следить за своей осанкой и положением в кресле. Вейдер — загадка, совершенно четко продуманная, практически неразрешимая загадка, которая так или иначе касалась ее самой. И теперь принцессе казалось, будто бы она должна всеми способами найти на нее ответ. — Вы его знали, — выдохнула Лея, пораженная внезапной догадкой. — Вы знали его лично и, видимо, очень хорошо. — С чего такая уверенность, принцесса? Девушка улыбнулась, стремительно поднявшись на ноги, оперлась руками на столешницу и в упор посмотрела на мертвецки-холодную маску Лорда. Расстояние между ними сократилось, и в такой близости Лея производила вполне устрашающее впечатление: вокруг нее словно трещал воздух и лопались электрические искры, подобно маленьким фейерверкам. Необузданная мощь просачивалась сквозь невидимую оболочку, и Дарт Вейдер впервые заметил, что девушка была не так проста, как могло бы показаться. Она родилась — и в этом ситх был уверен — форсъюзером. Скрытый потенциал неумолимо вырывался наружу, и Темный Лорд едва не рассмеялся. Как можно было быть таким глупцом, чтобы не заметить такой талант? Учитель, несомненно, будет рад такому подарку, но прежде… Вейдер задумался. Падме не позволит дочери стать ситхом, не даст ей пасть на Темную Сторону. И Лея, эта заносчивая наследница несуществующего престола, хоть и не сдерживала вовсе свой гнев, была пока еще чистым воплощением Света. В любом случае на досуге подумать стоило и… Лорд опустил глаза, заметив, как из-под воротника ее широкой блузки выскользнул медальон на тонкой дешевой веревочке. Амулет. — …не договариваете, — заключила Лея, понизив голос. Глаза ее опасно сверкнули. — Лорд Вейдер, лучше сразу скажите, если знаете что-либо о Скайуокере. — Где ты нашла это? — одним резким движением ситх сорвал с тонкой шеи принцессы кулон, отчего та вскрикнула и внезапно побледнела. — Украла у матери? — Я ведь так похожа на нищую воровку, крадущую бесценные вещи. Отдайте мне амулет, — медленно и спокойно произнесла Органа, однако в голосе слышалась скрытая угроза. Она не боялась, и это, в какой-то мере удивило Вейдера, но была разозлена. Он видел это по разъяренному взгляду девушки и готовности напасть, слепо броситься в бой из-за безделушки. Для нее, конечно, это была лишь побрякушка, заверил себя Гланокомнадующий, сжимая крепче амулет Падме. — Это мамин кулон. Я не могу потерять и его. — В одном Вы правы, Ваше Высочество, — пробасил Вейдер, и плечи девушки дрогнули. Она отпрянула назад, но руки ее все еще крепко сжимали столешницу. — Эта вещь принадлежит исключительно Вашей матери. И никому больше. — Я права, да. Но Вы, Лорд Вейдер, ошибаетесь. Амулет принадлежит еще и моему отцу, поэтому я как раз-таки имею на него полное право, — повысила голос девушка и крепче вцепилась пальцами в поверхность стола так, что у нее заболели ногти. Она хотела было добавить еще что-то, но глухой стук привлек ее внимание: ситх легко выпустил из громадной руки крохотный предмет. Не теряя ни секунды, девушка выхватила подвеску и завязала веревочку на своей шее, пряча кулон обратно под рубашку. К сердцу. Этот кулон приносит удачу и защищает от всех бед своего обладателя. Не снимай его… — Вы все-таки его знали. Я рада, что мы это выяснили. Если Вы все же вспомните — совершенно случайно, я, право, не давлю — хоть какую-то информацию, касающуюся Энакина, подумайте над тем, чтобы сообщить мне. Надеюсь, мы с Вами не увидимся до самого прибытия на Корусант. Лея, так и не дождавшись ответа от Вейдера, вылетела из его кабинета, прихватив с собой выстиранное платье и прижав свободную руку к амулету под рубашкой. Единственное, чего ей сейчас хотелось — отдохнуть, потому что разговор с ситхом отнял неимоверно большое количество сил.***
У Энакина с исчислением всегда были хорошие отношения. Помнится, еще ребенком он с легкостью вел учет товара в лавке Уотто, фиксировал на стареньком датападе все доходы и расходы, едва обучившись у матери считать и писать. Когда Скайуокер приобрел новые силы — пустился во Тьму — умственные способности его никуда не делись и, как казалось самому Вейдеру, даже преумножились. Да, он не брался за бухгалтерские отчеты, но ведь и профиль, и уровень, и статус ему явно не позволяли делать это. Но, так или иначе, он оставался человеком умным и практичным, а потому сложить два и два не составило труда. Как и найти дату рождения принцессы Органы, что находилась, в общем-то, в открытом доступе — спустя всего двадцать четыре дня после создания Империи. Возможно, Темный Лорд в жизни не прибегнул к такой конкретизации, если бы не одно «но». Лея была дочерью его жены. Но и с этим фактом он сумел смириться, да только вот не могла Падме так быстро прыгнуть в постель к корольку, зачать ребенка и родить его — физически такое невозможно. Поэтому ответы на вопросы — с каких пор у Леи хранился кулон, подаренный Падме им самим, с чего бы ей интересоваться биографией Энакина и с едва уловимым трепетом отзываться о нем, как о герое, откуда бы унаследовать чувствительность к Силе — один за другим, медленно чередуясь, появились сами собой. Вернее, ответ был один-единственный, шокирующий, пугающий, в голове не укладывающийся. Потому что заносчивая и своенравная девчонка, внешняя копия Амидалы, увы, унаследовала характер отца. Означало это только одно — Император почти двадцать лет врал ему, однако отчего-то мир Вейдера не разрушился от принятия этой правды. Словно он все время догадывался о бессовестной лжи. Да и новость эта меркла в свете факта об его отцовстве. Удивительно, но внутри, как ему показалось, почти ничего не дрогнуло: не взорвались жгучие фейерверки отцовской любви, не случилось приступа непреодолимого желания узнать девчонку получше. Возможно, он был совсем немного рад — хоть и сам себе в том не признавался — узнать, что Падме не стала любовницей надоедливого Бейла, все время глядящего на его Амидалу с непередаваемым, немым восхищением, граничащим с безумием. Вейдер — в то время еще Энакин, конечно, — дураком никогда не слыл и прекрасно понимал, что Органа неровно дышит к Падме. И осознание этого раздражало, выкручивало наизнанку, ненавистью поило разум, порождало яростно-ледяное желание задушить сенатора с Альдераана голыми руками. И когда он думал, что Бейл все же добился своего, то едва мирился с глубоко сидящим внутри желании отыграться на Лее как можно изощреннее. Сдерживало его одно: мысль о том, что девчонка может помочь в поисках Падме и послужить гарантией того, что она не отвернется от него в первую же секунду. Сейчас почти ничего не изменилось. Лея вызывала жгучее раздражение своей искренней самоуверенностью и частыми, несвоевременными остротами и снисходительностью во взгляде. С высоты своего незначительного, смехотворно маленького роста девчонка умудрялась смотреть на всех — даже на него самого — свысока. Словно все вокруг должны были гнуть спины при одном только ее появлении или ежесекундно считаться с ее мнением. Падме была не такой, Вейдер прекрасно это понимал. Однако внезапно скользнувшая в усталом сознании мысль о том, что и от Органы она никаким образом не могла унаследовать эту черту, заставила бескровные губы изогнуться в кривой, почти забытой улыбке. Возвращаясь к обязанностям Главнокомнадующего, Лорд Вейдер вдруг признался себе, что «Лея Органа» звучит куда менее величественно, чем «Лея Наберри-Скайуокер».