Fieber / Жар

Впервые Чонгук увидел его, когда стоял на посадочном трапе в космопорте системы Веги, будучи еще в звании простого рядового солдата. Намджун был одет в парадный офицерский белый китель, и ордена на его груди отливали вспышками камер и прожекторов, обращенных на весь командующий состав судна. И тогда Чонгук смотрел на него с неприкрытым восхищением. И тогда — это было далеких семь лет назад. Чонгук наблюдал, сцепив руки в замок за спиной, как проплывали мимо мелкие звездные системы, а на их фоне разливались яркими пятнами облака раскаленных газов — красного водорода, зеленого кислорода, — образующих плотную туманность вокруг рождающихся звезд. Корабельный интерком объявил о готовности внутренних систем к гипер-скачку в другую звездную систему. Человечеству удалось обмануть природу, нарушить главный закон вселенной, что привело к подробному и глобальному изучению галактики Млекомеды. Чонгук поверхностно знал науку, но хорошо ориентировался в истории: освоение дальнего космоса за пределами местных скоплений началось уже после столкновения Андромеды и Млечного Пути. И человек каким-то чудом выжил. А Чонгук в свои годы заслужил звание второго лейтенанта и — подумать только — от Намджуна его отделяли всего одно звание и несколько лет разницы. Чон часто воображал себя на месте командира, однако представить капитана лучше, чем командир Ким, не мог. Уже не в открытую, но он продолжал им восхищаться, так как Намджун — по истине являлся гордостью всего человеческого военного флота. Десятки операций в отдаленных уголках галактики, блестящее выполнение приказов верховного командования, отличные отношения со всем экипажем. — Размышляете, лейтенант Чон? — прочистив горло, интересуется позади командир, и Чонгук принимает стойку и отдает честь старшему по званию. — Вольно. — Есть, — кивает Чон и расслабленно опускает плечи, оглядываясь назад, где яркий белый свет размазывал черноту космоса уродливым сглаживающимся, сереющим переходом. — Скучаете по родине? — спрашивает Намджун, становясь рядом и скрещивая руки на груди, также глядя в иллюминатор. — Я… У Чонгука что-то в мозгу щелкает. Он даже забыл, когда последний раз писал матери или звонил отцу, не интересовался, как поживает брат. Чон с головой ушел в работу, поднимаясь стремительно по карьерной лестнице. Не безуспешно — но какой ценой. Иногда Чонгуку становилось интересно: Намджун поступал точно также? Командир ожидает ответа, смотря на растерянного Чонгука, и усмехается, треплет его за плечо так по-дружески. Или нет. — Тебе отдохнуть нужно, — усмехается Ким, и лейтенант сконфуженно смотрит на него, улыбаясь. — Выпустить пар, отвлечься. Это как выстрел из крупнокалиберной снайперской установки, только низкий баритон в ухо и мягкая улыбка с приглушенных тонах из-за отсутствия освещения в боковом крыле корабельного корпуса. У Намджуна ладонь теплая, Чонгук чувствует это через ткань футболки. Между пальцами льется со звоном металл, и тонкая цепочка впивается в шею. Ким читает вслух номер на военном жетоне. Намджун тихо усмехается, и дыхание щекочет кожу. Чонгук поднимает взгляд. Удивление, непонимание, тайное желание — сделать что-то, но перед ним командир. Субординация. Не стоит забываться. — Да, лейтенант Чон. Приношу свои извинения, — Губы Намджуна растягиваются в виноватой улыбке и он делает несколько шагов назад, не разрывая зрительного контакта с Чонгуком. Кончик языка проходится по верхнему ряду зубов; Ким делает это ненамеренно, а Чону хватает, и в голове уже мутно от странных мыслей. Он также смотрит на старшего по званию сквозь накаленный воздух, пока двери в отсек не задвигаются. Система оповещает о состоянии корабля: давление, температуру, концентрацию кислорода внутри корпуса.

***

Чонгук заканчивает читать свой отчет через интерком, и голограмма Адмирала флота пропадает в воздухе. Чон устало потирает шею и оглядывается: в рубке он один, все члены экипажа куда-то разошлись. Лейтенант вздыхает и бросает все свои дела. Он слишком устал. Юноша шагает по капитанскому мостику, наблюдая за десятком трудящихся специалистов, которым нельзя покидать свои рабочие места: любая ошибка в программе может привести к сбою всей системы корабля. Перед глазами светится большая карта Млекомеды со всевозможными маркерами и пометками для более удобного ориентирования. Однако от созерцания голограмм его уже воротит, поэтому, решив не задерживаться, Чонгук разворачивается к лифту и жмет нижний этаж — грузовое отделение. Довольно просторное, чтобы вместить там несколько единиц боевой техники… или весь экипаж. Чонгук удивленно наблюдает за толпой народа, скандирующей имена сослуживцев, сцепившихся в центре площадки. Чон уже хочет вмешаться, остановить этот цирк, однако его за плечо отдергивает командир. — Не беспокойтесь, лейтенант Чон, — он улыбается и подталкивает подчиненного ближе к общей толпе. — Это для поддержания командного духа, — он смеется и сцепляет свои руки в замок за спиной, довольно глядя на спарринг двух сержантов. — Главное, чтобы они друг другу кости не переломали, — хмыкает недовольно брюнет и скрещивает руки на груди. — О, есть за ними такое, — смеется Намджун, и Чонгук снова обращает свое внимание на капитана. Ким улыбается довольно сдержано, однако на щеках все равно появляются милые ямочки. Чон хихикает про себя, потому что командир в такие моменты кажется его безумно милым. Толпа ликует, когда первый сержант одерживает победу, укладывая оппонента на лопатки. Все одобряюще похлопывают что одного, что другого по спине. — Лейтенант Чон, — зовет капитан и делает шаг на импровизированную арену. — станцуем? — Намджун издевательски приподнимает уголок губ, смотрит вызывающе и жестом подзывая к себе. Взгляды обращаются на Чонгука и ему неуютно, однако отказать командиру он не может, поэтому встряхивает руками и вступает в круг следом за Кимом. Это действительно походит на танец, нежели чем на спарринг: Чонгук двигается плавно, ускользая от любого выпада Намджуна, что неимоверно злит и раззадоривает капитана. Он смеется, бросая ядовитые взгляды в сторону лейтенанта, а тот контратакует, но с ног не сбивает. Это длится долго, и толпа совсем не скучает; становится жарко и мокро — верхняя часть формы летит куда-то на пол. У Джуна кожа чуть смугловатая, тело подтянутое, но не перекачанное. И шрамов довольно много — каждый на память. Бряцает военный жетон на короткой цепочке, плотно охватывающей шею; стекают капли пота, очерчивающие контур ключиц до мышц пресса и выемки пупка. Чонгук усмехается, закатывая глаза. Он давно заметил, что капитану нравится рисоваться перед публикой. Чон стягивает через голову намокшую белую футболку и разминает плечи. Последний выпад. Чонгук подсекает его, и Джун падает на спину, но подняться уже не успевает. Лейтенант стоит над ним, как победитель, однако… Чон плавится под откровенным взглядом Намджуна, и понимает, что проигравший — он. Гул голосов вокруг не дает над этим задуматься. Лейтенант протягивает старшему по званию руку. — Отличный бой, — хвалит подчиненного Ким и принимает помощь, поднимается, переминается с ноги на ногу. Он дышит тяжело и часто, кусая губы; лейтенанту становится дурно. — Благодарю, капитан Ким, — Чонгук учтиво кивает и отходит, чтобы подобрать свою футболку с пола. Намджун делает то же самое, а затем скрывается за дверями лифта. Чон еще какое-то время смотрит за боем сослуживцев, но ему это быстро надоедает. Он набрасывает на плечо предмет гардероба и шагает в кабину лифта, нажимая на кнопку второго этажа. Чонгук не мог знать, что Намджун пойдет в общую душевую. Если бы знал — и в жизни туда не сунулся. Командир стоит, опираясь руками о раковину и глядя на свое отражение. Чонгук сглатывает слюну, когда Ким напрягается, а вместе с тем напрягаются и мышцы спины, и тени ложатся на бронзовую кожу новым узором. Командир смотрит на Чона через зеркало. До неприличия долго. Чонгук вешает футболку на кабинку душевой и блокирует двери, чтобы больше никто не зашел сюда. Намджун кривит губы в хищной улыбке и поворачивается лицом, упираясь бедрами о край раковины. — А как же субординация, лейтенант Чон? — интересуется Ким, складывая руки на груди. — К черту субординацию, — шепчет Чонгук, подходя к Намджуну вплотную. — Для поддержания командного духа. — Ах, вот оно как… — Ким смеется и целует Чона в губы, прижимая еще ближе к себе. Звенят пряжки ремней, ладони скользят по влажной коже, давят на широкие плечи.Чонгук тихо стонет в ключицу капитана, собирает губами соленые капли пота, повторяет изгибы шеи. Намджун толкает подчиненного в кабинку душевой, врубает воду и разворачивает к себе спиной. Он тихо рычит на ухо Чонгуку, прикусывает кожу на плече и расправляется с бельем окончательно. Пальцы длинные, холодные; внизу живота сладко тянет. Вода капает с кончиков отросших темных волос, Чон ловит ртом воздух, и горячий пар поднимается к потолку; сильно кружится голова. Командир дышит в загривок, входит довольно резко, от чего у Чонгука подкашиваются ноги и голос срывается от вскрика. Брюнет смеется, жмурясь и прислоняется лбом к стенке. Если бы он не запер дверь — было бы веселей. Насколько — Чонгук бы и рад подумать, да только не может. Ладонь Кима обхватывает шею Чона, несильно сдавливая. Тот хрипит и прогибается в пояснице; Намджун двигается резче и грубее. Чонгук гортанно стонет. Ногти скребут чертовы пластиковые панели, но лейтенант совершенно не слышит неприятного скрежета из-за воды и абсолютно отвратительно-приятных животных звуков, со стороны обоих. Чонгук беспомощно скулит, царапая руку Намджуна, обхватывающую его со спины, и кончает, дрожа всем телом. Ким вжимает тело подчиненного в стенку кабинки, запускает свои паучьи худые пальцы во важные волосы, оттягивает назад и целует Чонгука, после чего изливается в него, до крови кусая губу лейтенанта. Чон даже пошевелиться не может. Командир это быстро понимает и отстраняется от Чонгука, придерживая осторожно, чтобы тот не рухнул на пол. Брюнет нервно усмехается, опуская голову и пытаясь восстановить дыхание. — Если у вас возникнет необходимость выпустить пар, лейтенант Чон, — когда Чонгук приподнимает голову, Намджун приближается к его лицу, оттягивает нижнюю губу брюнета пальцем. — обращайтесь, — низко выдыхает он и покидает душевую.