Защити меня от желаний

Легкий ветерок заставлял мягкую зеленую траву трепетать. Солнечные лучи играли на ней, ненавязчиво лаская живительным светом. В воздухе так пряно пахло травами и цветами, что хотелось вдыхать все глубже. Дин опустил глаза на свои ладони, будто не веря, что находится здесь. Но все казалось очень реальным. Спокойствие и эйфория охватили парня, он откинулся назад, падая в траву и цветы. Кажется, это были синие васильки. Дин любил эти цветы. Наслаждаясь, он прикрыл глаза, подставляя лицо солнечному свету. Вдруг тень загородила лучи, и Дин открыл глаза. Над ним стоял Кастиэль, распахнувший свои черные крылья. Винчестер потерял дар речи, настолько Кас был красив. Его окружал нежный солнечный свет, весь он будто светился, особенно Дина завораживали синие глаза, цвет которых был очень схож с васильками вокруг. Кас смотрел на человека с нежностью, еле заметно улыбаясь уголками губ. Дин протянул руки к Кастиэлю, прося его спуститься к нему, ангел был так красив, но в то же время так далек, что щемило в груди. Очередной порыв теплого ветра пронесся над поляной, поднимая в воздух лепестки синих цветов. Кас улыбнулся еще шире, падая на одно колено, немного взмахивая крыльями для поддержания равновесия, и обхватил руки Дина. Тот сам не смог сдержать улыбку, потянув ангела на себя, заставляя его упасть рядом. Кас снова взмахнул лебедиными крыльями, почти грациозно опускаясь в траву, поднимая целый маленький вихрь цветочных лепестков. В итоге Кас удобно устроился на груди Дина, обнимая его руками и крылом, и теперь Дину было тепло не только от слепящего солнечного света. Сердце так чрезмерно затопила нежность, что с губ никак не хотела исчезать легкая улыбка. Дин сорвал рядом небольшой цветок, аккуратно вплёл его в черные ухоженные волосы Кастиэля. Затем еще один и еще. Они выглядели неумело впутанными в пряди, но для Дина они были самым красивым, что он когда-либо видел. Ему было так хорошо находиться на этой поляне, слушая отдаленное пение птиц, ощущая теплые солнечные лучи на лице, было так хорошо вот так лежать рядом с Касом. Все, чего он сейчас хотел, — это остаться здесь навсегда. Ему казалось, что его жизнь всегда была здесь. Здесь он ждал Каса так долго и даже не понимал этого. Но когда ангел пришёл, Дин осознал, что все это время ждал лишь его. Кастиэль был в этом месте главным цветком, истинным солнцем, только он мог по-настоящему успокоить душу Дина, мог наполнить его сердце теплом, просто укрыть крылом от всего плохого. И Дин был счастлив. — Здесь хорошо, правда, Дин? — негромко спросил Кас, ненавязчиво привлекая внимание разомлевшего Дина. Даже его голос звучал красивее пения птиц. — Да, — согласился Дин, мягко поглаживая волосы ангела, вплетенные в них цветы. — Я пришел. Ты же ждал меня? — Конечно, я ждал тебя, не мог не ждать. В пустой голове Дина пронеслось странное чувство, будто он о чем-то забыл. Ждал ли он Каса?.. Разумеется, ждал, это ему подсказывало сердце. Ему всегда не хватало Кастиэля, даже когда он еще не знал о его существовании. Кас погладил левую руку Дина, сгибая ее и поднося вверх. Когда Дин взглянул на их переплетенные пальцы, то наткнулся на красивые метки, имена каждого из них. Это было так волнующе, что ощущение чего-то забытого ушло, оно было заменено чувством сильнейшей любви и нежности. Дин заулыбался и сжал пальцы крепче. Кас поднес их ладони к своему лицу, легко целуя запястье Дина. — Я люблю тебя. — Дин чувствовал острую необходимость сказать это прямо сейчас. — Я тоже, — ласково ответил Кас. Он приподнялся, разъединяя их руки и беря в ладони лицо Дина, прямо смотря ему в глаза своей искрящейся чистой синевой. — Не дай мне умереть. Дин резко вынырнул из сновидения, подскакивая со стула, на котором неудобно спал все это время. Его дыхание сбилось, словно от кошмара. Перед глазами все еще стояла картинка летней поляны и Кастиэль, с неаккуратно вплетенными в волосы цветами, держащий его лицо в своих руках. Сердце так болезненно сжалось, когда Дин различил в темноте настоящего Каса, все так же лежащего на больничной койке. «Не дай мне умереть». Дин скорее умрет сам, если такое случится. Пустота в груди так пугала его, заставляя без конца сжимать едва тёплую руку Каса, иначе он рисковал просто забыть, что тот еще жив. Жив! Дин уже давно думал, что все слезы высохли за те недели, что он находится здесь. Оказалось, что нет.

***

Жизнь текла мимо Дина. Больница кипела множеством звуков: пациенты, сменяющиеся друг друга, врачи и медсестры — здесь никогда не было пусто. Но Дин ничего не замечал. Однажды в палату зашла очередная медсестра и что-то раздраженно пробурчала о том, что здесь сумасшедший дом, а не больница, и только у таких коматозников всегда тихо. Дин тогда впервые слегка очнулся от прострации и удивленно взглянул на девушку мутноватыми глазами. Она тут же поняла свой промах и извинилась, хотя совсем неискренне, но Дину не было дела. Он ничего не слышал. Совершенно ничего из того, что происходит в больнице. Глубоко в его душе настолько прочно поселилась тишина и пустота, что и звуки реального мира уже не воспринимались. Дин был совсем один. Сэм занимался поступлением, он со временем все реже приходил в больницу. Старший понимал, что в этом нет его вины, да и Дин вряд ли бы вообще обращал много внимания на брата. Но так он хотя бы чувствовал себя менее одиноко. Когда рядом кто-то есть, даже если ты поначалу не замечаешь этого, с исчезновением этого человека все равно становится тяжелее. А единственным, кто находился всегда рядом с Дином, был Кас. Неподвижный, безучастный ко всему и почти мертвый ангел. Смотреть на него было тяжелее всего. На серую кожу, неухоженные и свалявшиеся черные волосы, на все более проглядывающие кости, на крылья, которые находились в ужасном состоянии. Когда в очередной раз пришла медсестра, чтобы помыть Каса, Дин, как обычно, взялся молча помогать ей. Это сложно было назвать полноценным мытьем. Да какое там, они всего лишь проходились смоченными полотенцами по основным участками тела бессознательного мужчины. Когда Каса перевернули на бок и Дин увидел крылья, он ужаснулся. Хоть кровать была и со специальными углублениями, дабы не повредить крылья, они все равно выглядели не лучшим образом. Дин никогда не видел их такими неопрятными и взъерошенными. Перья щедро выпадали, питательных веществ из капельницы явно не хватало для них, они больше не лоснились и не переливались синеватым цветом. Поэтому Дин взялся привести их хотя бы в относительный порядок. После того как добрая медсестра понимающе кивнула и вышла, Винчестер еще много времени провел, приглаживая перья, проходясь по ним ласковыми движениями и разминая мышцы. Дин больше не говорил ни с кем. Даже к Касу он не обращался, разве что иногда мысленно что-то посылал по связи, чтобы просто напомнить себе, что она все еще есть, она не исчезла. Казалось, голосовые связки и вовсе скоро придут в негодность. Спина каждый раз ужасно болела после очередной беспокойной ночи, проведённой полусидя на стуле. И эта боль каждое утро только напоминала Дину — он все еще жив. Кажется, медсестры уже считали его пациентом, принося каждый день немного еды и напоминая о гигиене. Дин даже лиц их не запоминал, просто смотрел в никуда, когда очередная волнующаяся девушка говорила что-то с жалостью. Неудивительно, что парень сильно похудел. В один день Сэм все-таки пришел в больницу и сильно разозлился на Дина за такое пренебрежение к себе. Он заставил его сходить в служебный туалет, тщательно побриться и привести себя в порядок. «Неужели ты хочешь, чтобы первым, что он увидит, была твоя небритая физиономия?!» — сказал тогда Сэм, и Дин и вправду слегка очнулся. Он не хотел, чтобы Кас потом винил себя в том, что Дин забил на свое здоровье. С того дня он все же посещал уборную чаще и даже иногда спускался в буфет. Кажется, это была четвёртая неделя пребывания Кастиэля в коме. Каждый день практически в точности повторял предыдущий, чем запутывал Дина и еще больше вгонял в депрессию. Да, наверное, это была она. Дин никогда не испытывал серьезной депрессии, но все когда-то случается впервые. Впрочем, ему было наплевать. Все мысли день за днем крутились только вокруг Каса и сводили Дина с ума. Он пытался не обращать на них внимания. Что, конечно же, не получалось. Дин почувствовал голод, который обычно игнорировал, но сейчас все-таки решил спуститься на первый этаж в столовую, перехватить чего-нибудь поесть. Он был там позавчера, кажется. Некоторые уже окончательно принимали его за больного, и одна добрая повариха подкармливала время от времени. Не то чтобы у Дина не было денег, Сэм недавно снял все сбережения и впихнул брату некоторую сумму. Просто у Дина не брал денег никто, кроме автомата с кофе. Кажется, он совсем уж жалко выглядел. Не то чтобы ему не было плевать на это. Дин погладил Каса по волосам, ненадолго прощаясь, и вышел из палаты, направившись по давно знакомому пути. В столовой было много людей, чего Дин не любил, но он стойко выдержал очередь, где на него странно косились, и принял тарелку с ароматным супом, снова получая жалостливый взгляд от поварихи и отказ от денег. Дин твердо решил потом сполна заплатить, но сейчас только безучастно пожал плечами и отошел к столикам. Суп для Дина не имел вкуса, но приятно согревал. Парень быстро расправился с едой и направился обратно в палату, уже чувствуя, как ему необходимо вернуться к Касу. Каждый раз, стоило Дину уйти на больше чем десять минут, что-то начинало зудеть под кожей, требуя вернуться в почти ненавистную палату и привычно взять Кастиэля за руку. Уже подходя к двери, он почувствовал, что что-то не так. Спешно преодолев расстояние до белой двери, он резко распахнул ее. В комнате стояла незнакомая ему женщина. Брюнетка точно не была из персонала, на ней была обычная одежда, а не форма медсестры или врача. Она сразу вызвала в Винчестере неприязнь, хотя бы тем, что не обращала на него никого внимания, смотря на Кастиэля. — Эй! — Дин сам удивился такой чистой неприязни в своем голосе, который даже не дрогнул, хотя Дин давно ничего не говорил. Девушка медленно обернулась к нему, и Дину оказалось смутно знакомо это миловидное на первый взгляд лицо. Он уже где-то видел его. — Ты, наверное, Дин, да? — как-то очень холодно проговорила она, полностью разворачиваясь к нему. — Кто ты такая? — грубо спросил он, все еще пытаясь вспомнить, откуда же она ему знакома. Девушка презрительно скривилась в улыбке, чем сразу заставила Дина испытать неприязнь еще большую. — Похоже, Касси обо мне не рассказывал, какая досада, — издевательски протянула она, все еще улыбаясь. — А ведь мы были так близки. Дина окатила волна гнева. Да что она себе позволяет? — Меня зовут Мэг. Винчестер тут же вспомнил. Он знал ее, потому что видел. Это она целовала Кастиэля тогда, это она… Гнев еще больше охватил Дина. — Какого черта ты тут делаешь? — прошипел Дин, со всей ненавистью, на которую был способен. Мэг издевательски цокнула, закатывая глаза. — Пришла навестить ангелочка, что же еще! Я тут услышала краем уха, что с ним денно и нощно сидит один неравнодушный. В чем твоя проблема? Почему ты так прикипел к Касси? — Не обо мне сейчас речь. У меня есть свои причины. В том чис… — гневно начал Дин, но его перебили. — О боже, и почему я раньше не поняла! — Мэг смотрела на запястье Дина, беззастенчиво разглядывая метку. — Да он же твоя Родственная! Ну ты и вляпался, дружок, без обид. Дин спрятал руку и взбешено сверкнул глазами. — Не твое дело! Да кто ты вообще такая? Мэг хитро усмехнулась. — Та, что украла у Каса первый поцелуй, конечно. Могу только представить, как тебе было неприятно видеть это, я помню тебя там. Видел бы ты свою мордашку… Винчестер вздрогнул от бешенства. — Заткнись. Странно, но Мэг замолчала и даже усмешка пропала с ее лица. Она вдруг обернулась на Кастиэля, во что-то всматриваясь. Видимо, найдя то, что искала, она снова посмотрела на Дина. — Вот оно значит как... Едва ли ты заслуживаешь его. — Она направилась к выходу, подняв подбородок. — Ты права, — тихо обронил Дин, когда девушка оказалась наравне с ним. Она удивленно замерла, впрочем, даже не соизволив посмотреть на парня. — Я никогда не буду достоин Каса, но я всегда буду бороться за него. Чего бы мне это ни стоило. Мэг усмехнулась, даже как-то одобрительно протянув: — Правильно. Она ушла, оставив Дина наедине со своими мыслями и тишиной.

***

День ото дня становилось хуже и хуже. Дин уже потерял счет часам, запутался в сменяющих друг друга днях и ночах. Он замкнулся в себе еще больше, все делая на автомате. Пустота внутри разрослась, будто черная дыра, затягивая все его существо в себя. Было неимоверно тяжело обращать внимание на что-либо. Как будто то, что Кас находился в коме, сказывалось и на Дине. Диагнозы врачей не обнадеживали, все было до ужаса стабильно и без улучшений. Дин уже не знал, что ему сделать, чтобы не потеряться в одиночестве и боли насовсем. Он уже не выпускал руку Каса из своей почти ни на секунду, постоянно надеясь поделиться своим теплом, чтобы кожа ангела не была такой пугающе холодной. Когда одна рука согревалась, он брал другую, и так по кругу. Дин все чаще молился, черт знает кому и зачем, но больше ему ничего не оставалось. Почти синие потрескавшиеся губы Кастиэля Дин часто одаривал легкими горчащими поцелуями, как будто мог поделиться своим теплым дыханием. Конечно, Кас дышал, еле заметно, но дышал, что всегда служило Дину напоминанием — Кас еще жив. Как же он хотел, чтобы Кастиэль очнулся! Но в той же степени с каждым днем без изменений надежда таяла все больше. Кажется, прошел месяц с того дня, когда Дин сам очнулся. Настала очередная одинокая ночь, холодная и неприветливая. Где-то в отдалении ребенок плакал так громко, что даже безучастный ко всему Дин не мог абстрагироваться от этого. Кажется, скоро должна была прийти осень, и в темное время суток понемногу холодало. Так что эта ночь была одной из самых неприятных для Дина, он никак не мог успокоиться и уснуть. Спина болела ужасно, поэтому Дин решился на то, чего не хотел делать долго, боясь отдавить Кастиэлю что-то или задеть капельницу. Он прилег на край кровати, аккуратно положив голову где-то у плеча Каса. Он убедился, что капельница не будет им повреждена во время сна, и как-то несмело обхватил ангела руками. Да, так было хорошо. Спокойствие тут же накатило на Винчестера, и сон быстро принял его в свои объятия. Обычно Дин просыпался очень рано от боли в спине или кошмара, которые стали его частыми гостями, но сегодня его разбудил луч света в лицо. Он давно так хорошо не спал. Сейчас совсем не хотелось просыпаться, так что Дин зажмурился и поглубже спрятал лицо в теплой шее Каса. Было так приятно обнимать его, такого уютного и родного, чувствовать его обнимающие руки… Дин блаженно улыбнулся. Стоп. Сердце замерло, сон мгновенно слетел с Дина. Он перестал дышать, боясь открыть глаза. Ему не показалось, это не было бредом его больного сознания, его действительно обнимали. Что за черт? Это сон? Голова закружилась от неверия, а сердце пустилось в бешеный пляс. Божебожебоже. Дин с опаской открыл глаза и аккуратно приподнялся. Время на мгновение замерло. Когда солнце перестало ослеплять, Дин разглядел перед собой только одно. Мутные, широко раскрытые, заспанные и недоуменные, но самые красивые и желанные в мире... синие глаза.