Broken Inside - Broken Iris
Дин не мог в это поверить. Кас в коме. Кас спас его. Снова. Неужели ему было так важно, чтобы Дин выжил? Ох, Винчестер такой идиот, сел за руль и гнал как умалишенный, чтобы потом… Зачем Кастиэль это сделал? Лучше бы позволил Дину умереть. В глазах поплыло сопереживающее лицо Сэма, а грудную клетку сдавило болезненным спазмом. Но в голове вертелась лишь одна решительная мысль: найти его. Золотая тонкая нить на мгновение мелькнула перед помутневшим взглядом Дина, она тянулась прямо от его сердца, крепко обвязывая его, вела куда-то из маленькой белой комнаты и расплывалась, словно в тумане, на другом конце. Связь вела его. Дин ухватился за это, как за что-то жизненно важное. Он вскочил на ноги, не замечая опешившего Сэма. Колени тут же подогнулись (кажется, он все же долго провалялся без движения), и Дин рухнул бы на пол, если бы не вовремя поддержавший брат. Он что-то говорил ему, но Дин не слышал. В глазах еще был отпечаток золотой нити, куда-то зовущей его. К кому-то. — Мне нужно… Нужно к нему! — крикнул Дин, все еще пытаясь поймать взглядом исчезнувшую нить. Кажется, Сэм что-то примирительно буркнул, потому что уже через секунду его поставили на ноги и повели из палаты. Впрочем, Дин бы и сам дошёл, он интуитивно ощущал направление. Хотя поддержка брата приятно грела сердце. Дин был настолько погружен в себя, что петляющие коридоры, перепутавшись между собой, слились для него в один, люди на пути куда-то спешили, но ничто не могло заставить Дина потерять из виду едва заметную, появлявшуюся на мгновение и исчезавшую столь же быстро нить из золота. Сердце стучало все громче с каждым шагом, приближавшим его к Кастиэлю. Наконец Дин резко остановился, раньше, чем даже Сэм. Нить проходила через одну белую дверь, рядом с которой были абсолютно такие же, но именно эта вселяла в Дина ужас. Он не был готов увидеть Каса, лежащего на больничной койке, подключённого к аппаратам жизнеобеспечения, неподвижного и почти мертвого… Дин не мог смириться с мыслью, что это он сделал его таким. Он надавил ладонью на местечко на груди, под которым билось сердце, как будто надеясь приостановить его бешеный ритм. Все же желание сжать ладонь ангела, увидеть его было сильнее страха, и Дин медленно приблизился к двери. Он уже не замечал брата рядом, не чувствовал его сожалеющего взгляда и был рад этому, потому что лимит жалости по отношению к себе был давно исчерпан. Дверь легко отворилась, впуская Дина внутрь. Заходящее солнце, заглядывающее в окно напротив входа в палату, ослепило Дина на миг. Золотистые оттенки приятно скрадывали холодную болезненную белизну этого места. На кровати лежал он. Дин сглотнул и впился взглядом в знакомую и одновременно такую чужую фигуру. Даже когда Кастиэль спал, он был живым: крылья трепетали время от времени, дрожали черные ресницы, Кас даже дышал живо. А сейчас не было ничего. Дин не понимал, как можно сказать, что мертвый человек похож на спящего. Сейчас Кастиэль был словно мертв, что пугало Дина до ужаса, хотелось наконец схватить его, пусть и холодную, но живую ладонь, чтобы почувствовать пульс. Но Дин не мог двинуться. Он все ждал, что вот-вот Кас развеет его страхи, подаст признаки жизни, откроет синие глаза… Но этого все никак не происходило. Лишь золотой закат сверкал на бледной коже, запутывался в темных волосах, не давая панике совсем захлестнуть Дина. На миг нить снова сверкнула перед глазами, Дин увидел, как она таяла, словно в тумане, доходя до самой груди неподвижного Каса. Она говорила Винчестеру о том, что его Родственная душа еще жива, что не все потеряно. И эта золотая нить, ведущая к сердцу Кастиэля, — самое прекрасное, что Дин видел за всю свою жизнь. — Привет… — совсем тихо и надломлено прозвучал его голос, но Дин не обратил внимания. Губы дрогнули в улыбке, наперекор слезам, грозящимся пролиться из глаз. На негнущихся ногах Дин подошел к кровати, приметив стул возле нее. Он рухнул на него, с той же дрожащей улыбкой смотря на Каса, холодного и недвижимого. Воспоминания яркой вспышкой встали перед глазами. «Я тот, кто тебя спас, — так сказал тогда Кастиэль. — Можешь звать меня Касом». «Странное имя. Наверное, сокращение…» «Я Дин. Спасибо… т…» — Спасибо тебе, Кас… Идиот… — Дин взял руку мужчины в дрожащие ладони и поднес к губам, пачкая солью слез. Ирония так и просилась в мысли, ведь так же они встретились, а теперь Дин слишком многое пережил, так изменился, что с недоумением посмотрел бы на прошлого себя. Все-таки судьба сделала по-своему, она дала шанс зародиться их связи через слабость Дина. Он не нашел в себе сил отказаться от такого человека, как Кас, пусть даже и в роли друга. И вот к чему это привело… В молчании прошло пару часов, в течение которых Дин просто сидел у кровати Каса, погруженный в свои мысли, и его никто не тревожил. Скупые слезы высохли, теперь только болели покрасневшие глаза. Дин все еще держал в ладонях руку ангела, неосознанно поглаживая ее большими пальцами время от времени. Он с усилием оторвал взгляд от стены и взглянул на руки, в надежде найти метки. Неожиданно с каким-то отвращением он увидел привычный свой браслет, скрывающий имя Кастиэля. Дин сдернул широкий кожаный браслет и уставился на него, будто именно эта вещь послужила причиной всех бед. Сейчас в его руках была ладонь Кастиэля и этот браслет, которым он скрывал свою судьбу от других и от самого себя. Дин слегка вздрогнул и неожиданно резко швырнул деталь гардероба куда-то в угол. Он больше не будет скрывать. Пусть каждый увидит его метку, на которой начертано имя Крылатого, которая украшена следами порезов, как будто символизируя этим все те страдания, через которые Дину довелось пройти. И они ещё не закончились. Острая мысль пронзила Дина, он затаил дыхание и посмотрел на правую руку ангела, которая лежала на кровати. Он аккуратно прикоснулся к ней и перевернул внутренней стороной. Увиденное заставило сердце замереть. На запястье было его имя. Красивые буквы, не такие, как у самого Дина, а красные, украшенные орнаментом, гласили: «Dean». Ничего более согревающего сердце Винчестер не видел за всю свою жизнь. Почему-то ему захотелось именно сейчас сказать кое-что Касу, пусть тот его и не слышал. — Я люблю тебя. Так чертовски сильно, что стал почти ненавидеть... Я... Эта связь никогда не была желанной для меня, знаешь. Но сейчас я понял, что она — самое хорошее, что могло случиться со мной. Ты — самое прекрасное, что могло произойти… Прости, что отрицал, что мечтал избавиться от этого, мне было так больно. Я ведь понимал, что тебе этого не нужно, ты же ангел, такой холодный и прекрасный… Хотя знаешь, ты никогда не был по-настоящему холодным. На самом деле ты теплый-теплый. — Дин улыбался, говоря все это так тихо, как только было возможно. Некоторые слова было не разобрать наверняка, но Дину не было до этого дела, все его сердце затопила невыразимая, нерастраченная нежность. Парень был готов вот так просидеть хоть до скончания веков, тихо иногда разговаривая с молчаливым Кастиэлем, сжимая его ладонь в руках. Он уже сбился со счета, сколько же раз было произнесено тихое «люблю», которое заставляло внутри почти незаметно сиять нить из золота. Когда окончательно стемнело, в дверь тихо прошел человек, появление которого сначала заставило Дина напрячься, но потом он узнал в высокой фигуре брата. Сэм включил свет, что заставило Дина поморщиться от неожиданности. — Дин... Ты пойдешь домой или?.. — Сэм замолчал, с жалостью гладя на брата. Протест начал зарождаться в груди Дина, не позволяя оставить Каса одного здесь. — Нет, я буду с Касом. — Дин не хотел расстраивать брата тем, что домой он пока не собирается, но по-другому не мог. — Извини, Сэмми, ты же понимаешь, я не могу уйти. Сэм только вздохнул, кивая. — Я понимаю, Дин, я бы сделал так же, случись что с Джесс… Я буду приходить каждый день, обещаю! Дин встал со стула и подошел к брату, стиснув его в объятиях. — Спасибо тебе, Сэмми, что бы я без тебя делал. — Абсолютно ничего, — слабо, но тепло рассмеялся Сэм, обнимая брата в ответ. Потом он ушел, а Дин снова выключил свет, погрузив комнату во тьму. Он сел на стул, уже понимая, что просидит так не один день. Но он был к этому готов, бросать Кастиэля он не собирался. Почему-то абсолютная уверенность в том, что Кастиэль скоро очнётся, наполняла сердце Дина, заставляя сильнее сжимать руку ангела. Дин прилёг головой на край больничной кровати и так уснул с мыслями о том, что он обязательно еще увидит синие глаза.***
Кажется, прошло несколько дней с того вечера, когда Дин очнулся. Он не считал. Изменений ожидаемо не было, Сэм, как обещал, постоянно навещал брата, даже принёс в палату какие-то из вещей Дина. Никто не пытался выгнать Винчестера, видимо, он казался все еще слегка больным и убитым. Но не внешне. Что-то внутри Дина сломалось, оно не давало ему уйти от Каса далеко, другие видели, что с парнем что-то не так и лучше его не трогать. Врач, незнакомый Дину, который был лечащим у Каса, приходил несколько раз, что-то проверяя, но не обращая, впрочем, почти никакого внимания на Дина. Он только спросил его имя и как-то понимающе кивнул. Дин пришёл к выводу, что тот был знаком с Кастиэлем. Тишина почти все время действовала на Дина удручающе. Он мало ел и вообще думал о себе, постоянно сидя у кровати Каса. Иногда он что-то тихо рассказывал, скорее самому себе, чем кому-то еще. Говорил о том, как прошло его детство, как он любил свою семью, про смерть матери и отца, про Сэма… После того как однажды какая-то маленькая девочка, явно по ошибке наткнувшаяся на их палату, долго с недоумением смотрела на Дина, который разговаривал сам с собой, парень решил использовать мысленную связь. Он не знал, слышал ли Кас его вообще, но говорить было необходимостью, помогавшей не терять связь. В основном это нужно было самому Дину, он никогда и ни с кем не говорил так откровенно, как сейчас. Почему-то казалось, что Кастиэль слушал. Молчаливо, но внимательно, как слушал всегда, что бы ни говорил ему Дин. Винчестер был уверен, что в прошлом Кас был очень одинок. Крылатые и так не считаются хорошими товарищами, а Кас еще и был сиротой, которого усыновила чужая семья. Дин не мог представить, каково это — не иметь семьи. Не то чтобы у него самого она была оплотом хороших семейных отношений и не то чтобы она вообще была в том полном понимании, которое подразумевают под словом «семья». Все, что осталось от некогда дружной и не знавшей бед семьи, — брат, о котором Дин заботился сильнее всего на свете. Судьба не пощадила родителей Дина, грубо окунув его с головой в отчаяние, почти утопив в нем насмерть, но в последний момент позволив жить. С судьбой у Винчестеров были особенные отношения. Было бы до ужаса забавно, если бы сейчас она преподнесла подарок Дину — живого Кастиэля, за все то, через что ему пришлось пройти. Была бы это какая-нибудь диснеевская сказка, так бы обязательно случилось. Как жаль, что это не так. — …В общем, как ты знаешь, в следующем году я заканчиваю школу, но мне, как одному из лучших учеников, дали возможность перейти сразу к экзаменам и… Я хочу сказать, что возможно уже с началом осени подать документы в колледж. Я собрал все необходимое, остались рекомендательные письма от учителей, и я могу отсылать все в Стэнфорд. Понимаешь, что это значит, Дин? — Сэм попытался поймать взгляд брата, но Дин только сверлил пустыми глазами стену, неизменно сжимая в руках ладонь Кастиэля. — Дин? Старший Винчестер все услышал, просто не мог уложить в голове... Сэмми собирался уехать раньше времени? Черт, у них же должен был быть еще год, как же так? — Я надеюсь, сбережений хватит на первичную оплату, — тихо ответил Дин, все так же не смотря на Сэма. — Не беспокойся об этом, мне еще полагается скидка как ученику с выдающимися способностями. Джесс тоже хочет так перевестись вместе со мной, у нее в Стэнфорде работает друг семьи, он поможет нам и... Все хорошо, Дин? Дин повернулся к брату, ловя его вечно взволнованный взгляд. Сэм выглядел довольно нервно, как будто беспокоился о чем-то очень долгое время. Под глазами залегли почти незаметные синяки, а обычно ухоженные волосы были в беспорядке. Дин понял, что ему больше нельзя заставлять брата волноваться за себя, что нужно поддержать его, ведь Сэмми молодец, он самый лучший брат на свете, и Дин безмерно гордился им. — Все отлично, Сэмми, я чертовски рад за тебя! — вышло хоть и не так уверенно, но вполне искренне. Дин даже попробовал улыбнуться. Сэм какое-то время просто молчал, как-то очень виновато смотря на Дина. — Прости, что уеду так скоро, я очень не хочу оставлять тебя одного и... — Глаза младшего опасно повлажнели, что заставило Дина прервать его: — Все хорошо, Сэм, ты ни в чем не виноват. Да и я уже взрослый человек, сам проживу как-нибудь. — Дин со всей уверенностью посмотрел на брата, тут же мягко и с долей грусти улыбнувшись. — Вот очнётся Кас, и мне будет о ком заботиться... — Конечно! — поспешно согласился Сэм, явно опасаясь позволить просочиться в голос жалости или опасениям. Правда, Дин и так понял это. Что ж, уже скоро он останется совсем один. И даже такой семьи, как Сэм, у него не будет. Конечно, брат все еще будет навещать его по праздникам, звонить и писать время от времени, но это просто ничтожное общение для Дина, который настолько привык к младшему братишке рядом, что теперь до ужаса боялся отпускать его куда-то. Он знал, что придет время, но это случилось так внезапно, что теперь Дин сбит с толку. Сэм давно ушел, тишина снова воцарилась в небольшой палате, нарушаемая лишь тихим писком аппаратуры. Мысли Дина все текли и текли, страх будущего одолевал его все сильнее. Один вопрос он боялся задавать даже мысленно. Что, если Кас не очнётся? «Проснись, любовь моя, проснись поскорее, прошу тебя…»