Счастье наяву

Pov. Сэхун Этот день рождения определённо войдёт в список лучших! Сейчас, наблюдая за всем этим со стороны, я понимаю, что был бы не против присутствия здесь ещё восьми человек. Но я не имею права жаловаться. Рядом со мной любимый человек и два хёна, которые всегда поддерживали меня. Со мной моя семья и я счастлив. После коллективных обнимашек мы все вместе завалились на кухню и принялись разбирать пакеты, которые принёс хён. Мы с Бэкхён-хёном сразу помыли овощи и фрукты. Готовить нам не дали, ибо случилась бы катастрофа, если бы двое не умеющих готовить человек орудовали на одной кухне. — Нарежьте лучше овощи на салат! — говорит Чанёль-хён. — Мой Сэ не будет ничего резать! Он может порезаться. — Ну хён… Чанёль смеряет Лу-хёна суровым взглядом. — Тогда и Бэк ничего резать не будет! Чем он хуже? Мы с Бэкки-хёном переглянулись и закатили глаза. Два дебила, чёрт бы их побрал! Надеюсь, они не начнут членами меряться. — А что мы тогда делать будем? — Вот вам торт! Идите чай с тортом пейте! — Лу-хён пихает мне коробку с тортом, а Чанель-хён наливает нам чай, и, вручив по большой ложке, они отправляют нас прочь с кухни. Без лишних слов мы идём в гостиную и устраиваемся прямо на полу перед журнальным столиком. — Странные они. — Ага, — соглашается со мной Бэкхён-хён. — Идиоты. Знаешь, я думаю, мы зря ушли. — Я тоже так думаю. Надо было там остаться. Они ведь оба вспыльчивые, поубивают ещё друг друга. — Ладно, давай есть торт, раз уж нас освободили от дел. — Давай! Мы ели торт прямо из коробки, отщипывая большой ложкой небольшие порции и запивая чаем. — Вкусно! — Ага. Твой Лухан знает твои вкусы! — То же самое я могу сказать и про Чанёль-хёна. Кстати, у вас что-то произошло? — я заметил, как хён вздрогнул и изменился в лице, но через секунду он улыбнулся. — С чего ты взял? — Ну, обычно Чанёль не упускает возможности обнять тебя, поцеловать или хотя бы переплести ваши пальцы, когда вы рядом, а сегодня вы даже сидели на разных диванах. — Ты как всегда всё замечаешь, — хён грустно улыбнулся. — Не хочешь рассказать? — Нет, не хочу. — Ладно, — если не хочет, я настаивать не буду. — Я лишь искренне надеюсь, что у вас всё наладится. — Расскажи хоть, как у вас дела, — меняет тему Бэкки-хён. — Лучше всех! Я счастлив с ним и ни о чём не жалею. — Он хорошо с тобой обращается? — И ты туда же? — я злюсь. — Что вы хотите услышать, когда спрашиваете такое? — Просто хочу убедиться, что ты действительно счастлив с ним. — Я уже говорил, что счастлив! Смог бы я быть счастливым с человеком, который плохо со мной обращается? Он лучший! Понимаешь? Со мной он нежен и аккуратен. На руках меня носит, ноги мне чуть ли не целует! А когда ударил меня, он почти три дня заливался алкоголем, а после умолял меня простить его, — я понимаю, что взболтнул лишнего, когда вижу широко распахнутые глаза Бэкхёна напротив. — Что? Он тебя бил? — шепчет хён. — Не бил! — Ты же только что сказал… — Я сам виноват, понятно? — И что же ты сделал, что это было уместным? — Бэкки-хён складывает руки на груди, ожидая ответа. — Хён нашёл у меня сигареты. Думаю, дальше рассказывать смысла нет. — Он всё равно не имел права поднимать на тебя руку! Я с ним поговорю! — Не смей! — Если один раз ударил, ударит и во второй! — Я не стал расспрашивать тебя и лезть в ваши отношения, и ты не лезь! Он извинился и больше так не поступит. Я ему верю! — Ладно. Но потом не жалуйся. — Да когда я жаловался? Вопрос остаётся без ответа. Кажется, праздничное настроение испорчено. — Не делай такую мину, хён. Ничего плохого не случилось. Сделай вид, что ничего не слышал и всё. — Чанёль изнасиловал меня. Ложка с кусочком торта так и не доходит до рта, падая из рук, пачкая серые штаны и белый ковёр шоколадным кремом. Слишком неожиданно. — Чт… Что он сделал? — Ты слышал. — Бэкхён-хён… — шепчу я. Я не могу ничего больше сказать. У меня просто нет подходящих слов. — Не нужно ничего говорить, Сэхун. Я просто не мог держать это в себе, и прости, что поделился этой болью с тобой. — За что? — А? — За что он сделал это с тобой? — не замечаю, как по щекам текут слёзы. Мне так обидно за Бэкки-хёна! Чем он это заслужил? Чем?! — Мы сильно поругались… Сильнее, чем обычно. Это была не обычная ссора, после которой мы сразу помирились бы. Я… Не знаю, когда он вышел из себя. Я упустил этот момент, но когда он начал грубо стаскивать с меня одежду, я испугался. Это было ужасно, Сэхун-а! — хён плакал. Для меня их отношения были самыми идеальными, я и подумать не мог, что Чанёль-хён сможет сделать ему больно. Вспоминая то, как бережно он обращался с Бэкки-хёном, я не мог поверить в услышанное. Но одно я знал точно: Бэкхён-хёну сейчас нужна поддержка. Сажусь рядом с ним и укладываю его голову на свои колени, принимаясь гладить по голове. Точно так же он делал мне, когда мне было плохо. — Мне было так страшно и больно, но я ничего не мог с этим сделать! Я просто продолжал глотать слёзы и молиться, чтобы Чанни опомнился и прекратил это. — Ты же не собираешься прощать ему это? — хён усмехнулся. — Я уже его простил. — Что? Хён… — Да, Сэхун, я простил его. Я не мог иначе. Я знаю, что он не хотел делать мне больно. Он очень жалеет об этом, я это вижу и чувствую… — «Ударил раз, ударит и во второй». Не ты ли говорил это мне пару минут назад? — Но ведь и ты простил Лухана. — Я не мог поступить иначе. — Просто мы с тобой дураки, Сэхун. Дураки, по уши влюблённые в этих болванов. Пожимаю плечами, но соглашаюсь. — Но ведь и эти болваны любят нас! — Да, ты прав. Мы сидим так минут пять. Голова хёна покоится на моих коленях, а я продолжаю гладить его по ней. — Так, всё! — он встаёт с моих колен и принимается вытирать мокрые дорожки с лица. — Ты ничего не видел и не слышал. Договорились? — Хён… — Сэх, правда, я рассказал тебе об этом не для того, чтобы ты пошёл выносить мозг Чану, а потому что мне не с кем было поделиться. Это наша с тобой тайна. Никому не рассказывай. Даже Лухану. Хорошо? — Да, я понял, не расскажу. Спустя час нас зовут на кухню, где на столе уже лежит обилие самой разной еды, и китайской, и корейской. — Сначала давайте поедим, а потом подарки! — весело говорит Чанёль и плюхается на стул рядом с Бэкки-хёном. Тот сразу стушевался и попытался отодвинуть свой стул, но Чанёль-хён не дал. Когда он смотрел на Бэкхён-хёна, в его взгляде было беспокойство и… Вина. Лу-хён тоже заметил их странное поведение, но ничего не сказал. Атмосфера стала напряжённой. — Ооо, давненько я корейской еды не ел! — воодушевлённо говорю, чтобы хоть как-то разбавить это напряжение. — Я, кстати, тоже, — поддержал меня Лу-хён. — А мы давно не ели китайскую еду. Да, Бэкки? — Ага… — Давайте есть! — припечатал я, и мы дружно налетели на еду. Во время трапезы аура плохого настроения рассеялась. Даже Бэкки-хён стал чаще улыбаться Чанёль-хёну, а тот, заметив изменения, стал настойчиво кормить его из своей тарелки. Лухан-хён, видя его манипуляции, стал то же проделывать со мной. — Кушай, Хун-а. Я же обещал, что откормлю тебя. — Хён, достаточно того, что ты готовишь. Необязательно меня кормить, ешь сам! — Я успею ещё, мне главное тебя накормить. Я закатываю глаза, но послушно съедаю всё, что хён предлагает. — Так куда вы переезжаете? — интересуется Бэкхён-хён. — В Хайнань. Мы купили там небольшой домик. Переедем, как закончится оформление всех документов. — Хайнань? Так далеко от Пекина? — Всего три часа на самолёте. Мне кажется, нормально. — С ума сойти! — Чанёль. — В гости-то хоть пригласить не забудьте! — Обязательно, — кивает Лу-хён. — Ну, если все поели, предлагаю перейти к поздравлениям и вручению подарков, — говорит Чанёль. — Что, ещё и подарки будут? — Конечно, какой же день рождения без подарков? — спрашивает Лухан-хён и ласково проводит рукой по моим волосам. — Вы первые. — Решил оставить свой подарок на вкусненькое? Хитрый какой. Его хоть при свидетелях дарить можно? — Нужно. Приступайте. — Кхм, ну, в общем. Макнэ, ты уже такой взрослый! Поэтому мы долго ломали голову над подарком. Раньше, когда ты был младше, мы могли подарить тебе футбольный мяч или приставку и ты был бы счастлив, но у тебя уже всё есть… Поэтому прими от нас этот скромный подарок! — мне протягивают прямоугольную коробку, похожую на те, в которых дарят сервиз. — Это же не сервиз? — серьёзно спросил я, на что они рассмеялись. — Нет, не он. Только пока не открывай. Мы уйдём и посмотришь! — Эй, что вы туда подложили? — отбирая у меня коробку, спрашивает Лу-хён. — Узнаешь, когда придёт время. А сейчас твоя очередь вручать подарок! — отвечает Бэкхён-хён. Я сразу весь оживился. Что приготовил для меня хён? Я просто уверен, что это что-то, что мне обязательно понравится. Лу-хён всегда тщательно выбирает, что мне подарить. Все его подарки необычные и очень значимые. Выжидательно смотрю на него, а он улыбается чему-то своему и, встав с места, выходит из кухни. — Сейчас приду. Когда он скрывается за углом, Бэкхён прикрывает рот ладошкой и смотрит на меня глазами-щёлочками. Лыбится. — Что? Что? — Сэх, ты главное соблюдай спокойствие, я могу и ошибаться. — Почему? Что ты знаешь? — Тихо, он идёт! Оборачиваюсь назад и вижу в проёме кухни хёна. Он стоит, засунув руки в карманы, и, кажется, над чем-то думает. — Где подарок, тормоз? — сокрушается Чанёль-хён. Мы с Бэкхён-хёном синхронно шипим на него. — Хун-а, — хён подходит ко мне и касается моего плеча. — Да? — он встаёт передо мной и подаёт мне руку. Незамедлительно хватаюсь за протянутую мне ладонь и поднимаюсь с места. Хён выводит меня в центр небольшой кухни и ставит меня напротив. Я не понимаю, что происходит, ровно до того момента, пока хён не достаёт из кармана штанов белую коробочку и становится передо мной на одно колено. Где-то в стороне Чанёль-хён произносит удивлённое «О», а Бэкхён-хён складывает руки в замочек у груди и тихо пищит. Я же стою и не могу и слова сказать. Неужели он сделает это прямо сейчас? — Сэхун-а, я делаю это при свидетелях, поэтому у тебя нет права отказаться. Понял? — Д-да, — получается немного хрипло. Я понемногу начал осознавать, к чему идёт дело. — Я долго решался на это, и сейчас я очень волнуюсь. Поэтому прости, если моё признание будет неловким. Я… Люблю тебя, Хун-а. И с каждым новым днём я влюбляюсь в тебя ещё сильнее, и не думаю, что когда-нибудь будет по-другому. И чем дальше, тем сильнее я хочу сделать тебя своим и не отпускать! Я люблю тебя и прошу стать моим. Малыш, ты выйдешь за меня? — хён протягивает мне открытую коробочку, в которой, на мягкой подушечке, лежит тонкое колечко с поблёскивающими камнями. Он смотрит на меня с надеждой, закусывая нижнюю губу в ожидании моего ответа. А я дышать не могу, не то, что слово сказать. Я лишь стою и беззвучно роняю слёзы, чем заставляю хёна растеряться. — Я не заставляю отвечать прямо сейчас, ты можешь подумать и только потом… — Да, — тихо отвечаю я. — Что? — Да, я выйду за тебя! — смахивая с щёк влагу, произношу я. Хён вмиг меняется в лице и, улыбаясь, поднимается на ноги. Он вынимает из коробочки кольцо и берёт мою руку в свою. — Я надену? — Да, конечно, — шмыгаю носом и киваю. Хён гладит мои пальцы и аккуратно надевает на безымянный кольцо, после целуя ладонь горячими, сухими губами. Я вспоминаю, что в кухне мы не одни и резко краснею, отстраняясь от хёна. — Вы двое, — хён смотрит на застывших в стороне Чанёля и Бэкхёна. — Будете свидетелями на нашей свадьбе? — Конечно! — хором выкрикивает парочка. Они подбегают к нам и радостно начинают сыпать поздравлениями. Я приятно удивлён, что даже Чанёль-хён искренне радуется за нас, хотя обычно он был настроен скептически по отношению к Лу-хёну и нашим отношениям в целом. Сейчас двое самых близких моих друзей рядом со мной и радуются моему счастью, а самое главное, что рядом и любимый человек, который обнимает, стараясь спрятать в тепле своих рук, объятья которых обещают всегда надёжно защищать меня. Теперь уж точно всегда! Определённо, я счастлив!

***

Празднование дня рождения закончилось, когда время перевалило за полночь. После ужина и последовавшего за ним события было решено перенести празднование в гостиную. Хён принёс купленное шампанское и разлил в принесённые мной бокалы. Пили за меня и нашу с хёном свадьбу. Каждый последующий бокал стал сопровождаться поздравительной речью от пьяненького Чанёль-хёна. В основном пили старшие, мне перепало лишь два бокала, ибо хён знает, как меня уносит после третьего. Когда пятая бутылка была выпита, хён достал из своих заначек начатую бутылку виски, который мне не дали даже понюхать. Хён строго-настрого запретил остальным меня спаивать, поэтому мне был вручен апельсиновый сок. Я сидел и дулся ровно до того момента, пока хён не притянул меня к себе и не поцеловал в висок. Когда пришло время гостям отбывать обратно, мы любезно вызвали им такси и, попрощавшись, отправили этих пьяньчужек по адресу. Сейчас мы с хёном приводили в порядок гостиную и кухню. Хён не выглядел сильно пьяным, хоть и пил наравне с Чанёлем, которого недавно тащил до такси. Я же чувствовал несильное опьянение даже от двух бокалов шампанского. — Иди укладывайся уже. Я сам закончу. — Я помогу. — Фиговый из тебя помощник, тебя всего шатает. Иди-иди! — Хорошо, хён, — подхожу к нему и, приподнявшись на носочках, целую в щёку. В комнате я вспомнил про подарок Чанёля и Бэкхёна хёнов. Весь вечер мне было интересно, что они мне подарили, но они умоляли открыть после их ухода. Конечно же это могло значить только то, что в коробке очередной подкол или тупая шутка, но любопытство разрывало, поэтому, на свой страх и риск, я решил всё же глянуть, что там. Боже! Лучше бы я ослеп, чем увидел это! Я знал, что от них не стоит ждать чего-то адекватного, но в этот раз они превзошли самих себя! Я убью этих хёнов! В той самой коробке, которую я по ошибке принял за коробку под сервиз, лежали очень странные вещи. Странные для того, чтобы дарить такое парню! Ну разве нормально дарить парню женское нижнее бельё? Да ещё и такое красивенькое. Думаю, мне бы это больше понравилось, если бы я был девушкой. В комплекте были тонкие кружевные трусы (хоть не стринги, на том спасибо) лифчик, размера нулевого, наверное, какое-то платье из прозрачной ткани, очень короткое, и чулки, тоже кружевные. К ним шли какие-то ремешки, но я понятия не имею зачем. Я такое вообще только по телевизору видел! Не знаю, что мной двигало. То ли выпитый алкоголь, то ли ночь, ведь всем известно, что ночью пропадает вся неловкость и стеснение, но мне захотелось надеть на себя эти вещи. Хочется увидеть реакцию хёна, когда он увидит меня, такого красивого и сексуального. Без лишних раздумий хватаю вещички, и, спрятав коробку с ремешками, которые я даже не знал, как использовать, я побежал в ванную. Вымывшись приятным гелем для душа с ароматом дыни, я побрил подмышки, и, немного подумав, побрил и ноги. Вытерев тело насухо, я надел на себя трусы, которые еле прикрывали член. Повертевшись перед зеркалом, я отметил, что моя попа в них выглядит соблазнительно. Хён с ума сойдёт! Лифчик я решил не надевать, ибо это будет выглядеть слишком смешно, но вот странную ночнушку я надеть решился. Образ завершали кружевные чулки, которые доходили мне до середины бедра и идеально сидели на гладко выбритых ногах. Осмотрев себя в зеркало с ног до головы, я удовлетворённо отметил, что, на мой взгляд, вещи сидят на мне идеально. Надеюсь, хён окажется того же мнения. Навожу на голове лёгкий беспорядок и, решившись, выхожу из ванной, предварительно натянув на себя махровый халат. Очень странно, если честно, скрывать такое одеяние под миленьким пушистым халатом, но, что поделать, другого у меня нет. Судя по тишине и выключенному свету на кухне и в гостиной, хён закончил с уборкой и уже находится в спальне. Мне вдруг стало страшно показаться перед хёном в таком виде. — Так, О Сэхун, успокойся, — шептал я в пустоту. — Ты смелый! Иди и покажи хёну страсть! — что?! Какую такую страсть? Мне главное в обморок от стыда не свалиться, а там уже как получится. За своими бредовыми мыслями не замечаю хёна, который вышел из спальни. — Ты чего здесь стоишь? — А? — господи-господи, хоть бы он не увидел эти тупые чулки, что торчат из-под халата. — Я… Уже иду. А ты куда шёл? — В душ схожу и вернусь. Не жди меня и ложись. Устал наверное? — пальцы нежно касаются моей щеки. — Не особо. Иди и возвращайся скорее. Я буду ждать, — подмигиваю хёну и скрываюсь за дверью спальни. Фух, либо он сделал вид, что не заметил, либо не обратил внимание. Так, а теперь самое ответственное! Нужно решить, в каком положении я встречу Лу-хёна. Я выключил весь свет в комнате и зажёг пару свечей, что приметил уже давно. Создав интимную обстановку, я уже пять минут стараюсь придумать соблазнительную позу. Махровый халат был беспощадно скинут и выброшен в угол спальни. Я уже и на кровати полежал, и на полу, и на стол садился, но все мои попытки выглядели так нелепо, что я уже хотел всё бросить и снять с себя этот позор, но из коридора послышался хлопок двери, а после приближающиеся шаги. Я резко заметался по комнате, не зная, что делать. Не найдя ничего лучше, я плюхнулся попой на край кровати, боком к двери, и, закинув ногу на ногу, положил правую руку на кровать рядом с бедром, а вторую устроил на коленке и повернул голову в направлении всё той же двери, которая медленно приоткрылась. Хён тихо зашёл в комнату, прикрывая за собой дверь. Послышался мягкий щелчок, и он повернулся. — А ты чего… Не спишь… — вопрос так и остался без ответа, но хёну по-моему и так всё стало ясно. Мы встретились глазами и смотрели друг на друга с минуту. Хён разорвал зрительный контакт и опустил взгляд ниже, на моё тело. Я чувствовал, как щёки пылают огнём, но не мог что-либо сделать. Нужно было взять себя в руки и сказать то, что вертелось на языке. Пока я боролся с собой, хён закончил осматривать меня и снова посмотрел мне в глаза. Давай же, О Сэхун, решайся! Ты это уже начал, поэтому нужно довести до конца. Ну же! — Хочешь меня? — со вздохом срывается с губ, быстрее, чем я успеваю подумать.