Тихая / Quiet

Вы когда-нибудь думали о том, кто вы такой на самом деле? Конечно, думали. А я являюсь тем человеком, который прокручивает одно и то же в своей голове миллион раз: все те же мысли, выводы, слова, когда-то сказанные дорогими людьми, и думает о своём месте в жизни, и о том, кем он является на самом деле. Я постоянно думаю о прошлом. Я считаю, что если хорошо знать прошлое, легко предугадать будущее. И я очень хочу найти своё место хоть где-то, но постоянно меня преследуют неудачи, что, иногда я просто не могу делать что-то, пытаться исправить все и направить в нужное русло. Я просто устала. Моя мать считает, что все мои неудачи лишь из-за того, что я психически неуравновешенная. Возможно, это так, но я считаю иначе. Просто люди всегда делятся на тех, кому везёт и на тех, кто наблюдает за их везением. У кого-то есть все, а у кого-то есть только его мысли. Я всегда относила и отношу себя ко второй группе, так как прекрасно осознаю, что ничего не могу добиться. Я неудачница и смирилась с этим. На шестнадцатом году своей жизни, когда учебный год уже подходил к концу и оставалось всего два месяца до летних каникул, я осознала одну вещь. Ты никому не нужен, кроме тебя самого. Никто не будет делать что-то ради тебя, потому что мы делаем все только ради себя, а потом уже для других. Все мы эгоисты, только кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Кто-то осознаёт это, а кто-то живёт в иллюзии и думает, что это нормально. Вообще, за то время, что я постоянно провожу дома, мне не остается делать ничего, кроме того, как думать. Я не занимаюсь уроками и прочими школьными занятиями, так как, по сути, не считаю их занятиями. Просто думать – единственное, что я люблю делать. В одном фильме была такая фраза: «Мы рождаемся одни, и умираем мы одни. Остальное — иллюзия». И я помню, как она повлияла на меня. Тогда мне поставили диагноз и я поняла, что жизнь несправедлива ко мне, впала в глубочайшую депрессию, ненавидела себя и окружающих. Пока не поняла, что жить в одиночестве проще, потому что тебе никто не нужен, да и в конечном счёте мы все умрем. По крайней мере, эта фраза действовала на меня как-то успокаивающе, точно валерьянка на кота. Меня всегда считали странной, потому что я делала все не так, как другие. Это, возможно, и считается проявлением моего эгоизма, но я всегда была немного «двинутой». Как частенько говорили нам родители в детстве: «Если все пойдут прыгать с крыши, ты тоже пойдёшь?». Так вот, я была тем ребёнком, который очень остро воспринимал эту фразу и делал не так, как общество, а наоборот. Со временем, повзрослев, я стала отдаляться от общества, от близких, друзей. И вся соль заключалась в том, что мне это нравилось. Даже слишком. Я всегда ненавидела общество. Я была там человеком, которого никто не слышал и не слушал. Хотя бы потому, что я просто Хейли Паркер, девочка с психическим расстройством, а к моему великому счастью, об этом знали только учителя, да директор. Если бы о моем психозе узнали одноклассники, я бы могла попрощаться со своей более-менее спокойной жизнью. Ну, по крайней мере, я считала ее нормальной. Меня всегда забавляло, что люди говорят, что нужно не боятся выражать своё мнение, а потом унижают нас из-за него. Знаете, что я думаю насчёт этого? Люди считают, что многие думают так же, как и они, поэтому и придумали такую ерунду. А когда их мнение не совпадает с вашим, начинают унижать. Что-то вроде средства защиты, что ли. И слишком глупого средства защиты. Я просто не понимаю таких людей. Не понимаю, зачем нужно унижать других за их собственное мнение, за то, что они думают сами, за себя. Вроде бы, именно таких людей некоторые называются ненормальными? Очень жаль, что мало кто воспринимает истинную трактовку этого слова всерьез. И вот как раз в последние месяцы учебного года со мной произошло то, что изменило меня в корне. Я шла по школьному коридору и листала свои конспекты по английской литературе, ведь у нас сегодня была контрольная. Я любила этот урок больше всего, так как перечитала все эти книги сто лет назад и без проблем могла ответить на все вопросы, связанные с данными произведениями. Раньше я ненавидела школьную литературу, больше мне нравилась фантастика и, обычно, именно ее я покупала в книжных магазинах. А потом, когда стала старше, мне полюбилась и классика, и романы. Читала я много, пытаясь именно этим компенсировать потраченное впустую время, так как друзей у меня не было, стремлений тоже. Помню, как в пятом классе я общалась с одной девочкой, мы были подругами. А потом на неё что-то нашло и она возненавидела меня, «выставила» все, чем я делилась с ней, напоказ. И надо мной смеялись. А она вместе с остальными. И тогда я осознала, что дружбы не существует. Точно так же, как и любви. Просто в определенный момент человеку необходимо от тебя что-то, и, когда он это получает, он перестаёт в тебе нуждаться. И бросает. Люди всегда бросают друг друга, все чувства рано или поздно проходят. Ведь мы люди. А наши чувства временны. Как и все в этом мире. Я настолько застряла в тот момент в своих мыслях, как не заметила, что влетела в кого-то, стоявшего посередине коридора. Что ж, нечего стоять и «клевать» носом. — Ой, прости, — паренёк отскочил от меня, как ошпаренный, будто я пугало какое-то. Хотя, в принципе, им я себя и считала. И я считала это не проявлением низкой самооценки, а трезвым взглядом на себя и окружающих. — Все нормально, — я помотала головой и собралась идти дальше, но он, видимо, решил немного иначе, попытавшись продолжить разговор. — Ты не знаешь, где кабинет мистера О'Конелла? — спросил он, вопросительно вскинув бровь. — Учителя английской литературы. Я моментально оборачиваюсь, начиная его разглядывать. Высокий. Настолько, что мне пришлось поднять голову к потолку, чтобы посмотреть ему в глаза, которые были темно-карими. Милые родинки на бледных щеках, чёрные, как смоль волосы, находившие в беспорядке. На щеках едва заметные ямочки, открытая улыбка. Столько фальши, что даже психованная это видит. Одет он был весьма просто: чёрные джинсы, футболка и кеды того же цвета, а вот рюкзак, висевший на его плече — темно-темно серого. — Иди дальше, до первого поворота налево, — начала я, показывая рукой, куда идти. — Первый кабинет, на табличке будет как раз написана его фамилия. Разберёшься там, короче. — Я махнула рукой и пошла дальше, не собираясь говорить, что мне как раз туда и надо, так как он мог прицепиться и пойти со мной, чего мне совершенно не хотелось. — Эй, а тебе, разве, не туда? — он вновь меня догоняет, из-за чего я закатываю глаза и вздыхаю. — Меня, кстати, зовут Дилан, — вдруг решил представиться он. — Хейли, — киваю в ответ. — И да, мне туда. — Тогда, может быть, дойдём вместе? — Дилан улыбается и на его щеках снова появляются едва заметные ямочки. Мило. — Нет, — я отрицательно мотаю головой и ускоряю шаг. Прости, но мне не нужны новые знакомства. Я и старые не поддерживаю. Когда прозвенел звонок на урок, я находилась в школьном туалете. Причина весьма проста — меня в школе никто не любил и постоянно издевались. Я предпочиталась отсиживаться в кабинке женского туалета, читая какую-нибудь книжку, до звонка, а потом приходить на урок. Вот видите, я и впрямь ненормальная. Выхожу из туалета и направляюсь к классу. Учителя привыкли к моим «выкидонам», поэтому захожу в класс без стука и иду прямо к своей парте. Но, видимо, сегодня все не в мою пользу. Тот парень, с которым я успела познакомиться на перемене, сидел именно за моей партой и что-то писал в тетради. — Это моё место, — тихо говорю я ему, но он услышал. Благо, что учитель ещё не пришёл, тогда бы мне пришлось сесть рядом с Бредли, который бы задирал меня весь урок и в конечном счёте получил бы по лицу, чего мне делать совершенно не хотелось. И так проблем много. — Прости, Хейли, я не знал, — парень моментально вскакивает с места и пересаживается к Бредли, который вовсю смеётся надо мной. Плевать. Я ничего не отвечаю, просто занимая место за своей партой и выкладывая из рюкзака все, что нужно для урока. Новенькие. Это заставляет раздраженно закатить глаза. — Слышь, Паркер, — Бредли говорит громко, на весь класс, растягивая мою фамилию, — у тебя недержание, что ты каждую перемену в туалете сидишь? Весь класс загоготал, некоторые аплодировали ему. Хотя, знаете, я бы тоже похлопала Бредли, потому что его мозг совершает хоть какую-то работу в тот момент, когда он придумывает новые шуточки. Ах, да, у него же мозга вообще нет. Я в очередной раз закатываю глаза, думая, отвечать или просто игнорировать. Я предпочитала игнорировать проблему до тех пор, пока она сама не исчезнет, ибо прекрасно понимала, что все равно ничего не смогу сделать. — Чего молчишь-то, Паркер? — ржет Бредли. Да, именно ржет, потому что его смех иначе не назовёшь. — Стыдно стало? И в этот момент я не выдерживаю, лишь потому, что меня выводит из себя каждый звук, когда я нахожусь в школе. — Знаешь, Бредли, — я поворачиваю голову в его строну, заправляя за ухо прядь тёмных длинных волос, — стыдно должно быть тебе за твой плоский юмор и мозг, который, либо вообще отсутствует, либо совершает настолько огромную работу, что от перегрузки отказывает в ту минуту, когда должен работать, — поморщившись, говорю я. — Так что побереги извилины и, будь добр, замолчи. Слышу смешок со стороны новичка. Что ж, если он будет продолжать в таком духе, то я не уверена, что Бредли оставит его в покое. — А ты че ржешь, новенький? — парень, вскочив с места, грубо хватает Дилана за грудки и встряхивает. — Жить надоело? Все знали, что отец Джона Бредли является заместителем мэра города, поэтому перечить ему никто не хотел. Почему же я делала это? Я больна и мне терять явно было нечего. Дилан молчит, никак не реагируя на угрозу Бредли, что явно сильно выбешивало последнего. К слову, сам по себе Джон не представлял никакой угрозы, так как за него все делали его дружки, пока тот «остроумно» шутил и говорил, что им делать. Но вот строил Бредли из себя такую личность, что все его боялись. Мало кто знал правду, просто я несколько раз натыкалась на то, как его компания избивает очередного беднягу, пока их главарь стоял в стороне и ничего не делал, либо разбрасывал свои как всегда тупые шуточки. Встряхнув Дилана ещё раз, Бредли отпустил его. Темноволосый поправил футболку, после чего занял своё место, продолжая игнорировать Джона, что явно не было тому по вкусу. Чувствую, что сегодня Дилану достанется. — Не советую с ним ругаться, — тихо шепчу, стараясь предостеречь парня. Зачем? Сама не знаю.