Тихая / Quiet

Я часто задавалась вопросом, почему же стала очень замкнутой. И никак не могла найти ответа. Я искала его в других, когда, на самом деле, он скрывался во мне самой. Я была самой первой причиной своего одиночества. Я отталкивала людей, ведь считала, что дружбы не существует. В принципе, я и сейчас так считаю, но иногда мне хочется устроить тихие посиделки с подругой, обсудить сериал, книгу, поговорить о парнях. Как делают нормальные девочки-подростки. Но каждый раз, когда кто-то пытался сблизиться со мной, я отталкивала его. Почему? Ответ прост. Я же ненормальная. Все чаще начинаю замечать, что мне нравится называть себя сумасшедшей, пустой, эмоционально неуравновешенной. Это будто бы доставляет мне удовольствие, особенно, когда произносишь это слово с своей голове, будто бы смакуя, пробуя на вкус, растягивая. Это будто бы дарило мне глоток, возвращающий к жизни. Потому что, если бы я хоть на миг задумалась бы о том, что могла бы жить нормальной жизнью, даже не смотря на своё психическое состояние, только при том, если бы сама< захотела. А, как теперь стало понятно, я не хочу. Я же чертов мазохист, мне нравится причинять себе боль, так я чувствую себя живой. А что вы ещё ждёте от психически больной? После моего возвращения домой мама устроила скандал, сказала, что я веду себя, как ребёнок. Что же, отчасти она права — какая-то часть меня все еще остаётся ребёнком, радуясь Рождеству и подаркам. Как и всегда, я заперлась в своей комнате, пока мама ходила туда-сюда около закрытой двери и повторяла то, что я слышала уже миллион раз. «Ты хоть раз думаешь о ком-нибудь, кроме себя?» «Твоя болезнь не даёт тебе право вести себя так.» «Хейли, задумайся хоть на минуту, что ты причиняешь нам боль.» «Подумай хоть раз о ком-нибудь, кроме себя.» Моя любимая часть та, когда мать называет меня эгоисткой. Да, я эгоистка. Но я хотя бы признаю это, в отличии от вас, идеальных людей, и научилась с этим жить, но контролировать, увы, не могу. Сколько раз меня называли ребёнком, когда я надоедала им. Сколько раз они называли меня взрослой, когда им было что-то нужно. Я, словно девочка на побегушках. Но не теперь. Я не позволю им больше управлять мной. Не сейчас. Ну, а по обычаю, все закончилось тем, что меня записали на утренний приём к психологу, который бы состоялся сегодня, если бы я нагло не пропустила его. «Ты уже взрослая, Хейли, и должна уметь отвечать за свои поступки!» Хорошо, мам, буду. И уже делаю это. Отвечаю не только за свои, но и за ваши. Моим самым любимым было то утро, когда не нужно куда-то идти. К сожалению, за последние шесть лет такое бывало у меня от силы раз десять. И, к моему огромному разочарованию, вместо того, чтобы выспаться сегодня и хорошенько отдохнуть, мне придётся идти на приём к новому психологу. Почему мама не может просто наказать меня, оставив дома? Хотя, наверное, она и так знает, что это будет для меня не наказанием, а настоящим раем. Сладко тянусь в кровати, зевая. Так не хочется вставать, но я преодолеваю желание плюнуть на все и лечь спать каждое утро, поэтому уже просто не замечаю его. На часах, стоявших на тумбочке справа от меня, было ровно девять. Обычно я вставала на час раньше, ведь уроки начинались как раз с девяти. Что ж, надеюсь, что когда-нибудь пропущу школу и хорошенько оттянусь. Встаю, сразу заправляя кровать одеялом — так желание вернуться обратно становилось меньше. Беру с тумбочки полотенце и зубную щетку, направляясь в ванную. К моему облегчению, родители либо ещё не встали, либо уже сидят за столом. Я точно не знала, потому что мы не успели договориться вчера, во сколько они встанут, чтобы отвезти меня, но одно я знала точно — одна я не поеду ни в коем случае. Закрываю дверь в ванную на щеколду, так как не переношу, когда в помещение открыта дверь. Просто чувствую себя уязвимой, что ли. Такое чувство, что опасность подкрадётся со стороны. Чудно, не правда ли? Именно поэтому я считаю себя сумасшедшей. Но что-то непонятное проникает в мой разум, когда я стою напротив зеркала над раковиной и смотрю на своё отражение. Такого никогда раньше не случалось. И что-то в моем отражение напомнило мне себя несколько лет назад — маленькую девочку, не способную постоять за себя. И ненависть к себе увеличилась. Я ведь не изменилась с того времени ни на капельку, оставаясь такой же по характеру, меняясь лишь внешностью. Мне всегда казалось немного странным: я ненавидела себя, но при этом являлась эгоисткой. Как можно совмещать в себе и то, и другое? Разве такое возможно? Смотрю на своё отражение, нервно кусая губу. Как же я ненавижу то, кем стала. Резко мотаю головой, пытаясь отогнать дурные мысли. Но мне нравилось заниматься самоедством. Нравилось. Ополаскиваю руки ледяной водой, после чего, набрав её в ладони, умываю лицо. Холодно. Но иначе в себя не прийти. Что ж, кажется, мне нужно выпусти на ком-то злость. И кажется, игрушку «для битья» я уже нашла...

***

Сижу в кожаном кресле, откинувшись на спинку, закинув ногу на ногу. Отчётливо слышу тиканье часов, какой-то прибор на столе мистера Коллинза качается туда-сюда, что раздражает. Меня бесит буквально все. Бесит. Бесит. Бесит. — Итак, Хейли, — психолог вскинул брови, смотря на меня сквозь стекла очков, — расскажи о том, что ты чувствуешь, когда хочешь убежать. Он серьезно? Это то, что у меня спрашивает каждый новый психолог на каждом первом занятии. — Злость, — коротко отвечаю я. — Подумай, какая это злость? — продолжает допытываться, думая, что я отвечу. Наивный. Так считал каждый, кто спрашивал меня об этом. И я все же решила немного задуматься, переносясь в те моменты, когда ненавидела весь мир и убегала. Сразу на ум пришёл Дилан, которого я так хотела убить вчера, когда тот пошёл за мной к озеру. Идиот. — Что ты хочешь сделать в тот момент, когда злишься? — продолжает спрашивать он. Я хочу кого-то убить. Что, теперь не считаете меня адекватной? — Бежать, — вместо того, что должна была, отвечаю то, что считаю нужным. Один раз я уже пооткровенничала с психологом. Теперь хватит. — Куда обычно ты бежишь? — его вопросы сыпятся один за другим. — У тебя есть какое-нибудь любимое место, куда ты убегаешь? А он, я смотрю, знает своё дело. Конечно, есть. Но вы думаете, что я вам расскажу об этом? — Нет, — я отрицательно мать головой. — Так куда ты убегаешь, Хейли? — очередной вопрос заставляет меня начать ненавидеть этот день. Когда же закончится этот дурацкий приём? Я смотрю в пол, думая, что ответить. Разумеется, не правду. — Всегда по-разному, — надо же, этот псих добился от меня за сегодня больше, чем одно слово. Думаю, его можно занести в Книгу Рекордов Гиннесса. И мистер Коллинз кивает, от чего его очки спадают на кончик носа, начиная записывать что-то в своём журнале. Итак, что я добилась за этот длинный, муторный, но совершенно бесполезный день? Ровным счётом ничего. После приёма психолог и моя мать долго разговаривали, из чего я сделала вывод, что он наплёл ей кучу всего. Собственно, как и предыдущие психологи. Так же, мне не забыли прописать кучу препаратов и витаминов, чтобы жизнь мёдом не казалась. Иногда я чувствую себя гребанным наркоманом, потому что без все этих таблеток я просто схожу с ума и начинаю творить такие вещи, что неопасной для жизни общества меня не назовёшь. Ну, а сейчас, когда я ехала в машине со своей матерью домой, у меня было такое чувство, что я просто вырублюсь тут, в машине, от усталости и не проснусь вовсе. Такое чувство у меня бывало после каждого приёма у психолога, потому что они изматывали меня морально. Я всегда очень сильно уставала, когда держала себя под контролем очень долгое время. Тем более, мой контроль над собой не назовёшь этим словом. Я просто всегда устаю от людей. Не люблю людей. Когда было уже около десяти вечера, я сидела в своей комнате, ужинала и смотрела телевизор. Отца задержали на работе, мама решила немного отдохнуть и занималась весь вечер собой. А я была предоставлена самой себе, что привело меня в восторг. Переключаю пультом каналы телевизора, попутно листая рядом лежащий учебник по социологии. Ненавижу этот предмет. Как и саму школу. Недавно стала замечать, что в моей жизни так много слова «ненавижу», что я уже сама превратилась в то, что излучает ненависть и хаос. И в те моменты, когда я находилась в школе, сидела на уроках, проходила по коридорам мимо «лижущихся» парочек, я ненавидела все вокруг. Почему у всех все отлично? Почему в моей жизни столько дерьма, когда у других все отлично? Я устала бороться с этим в одиночку. Кто-нибудь. Спасите меня. Продолжаю переключать каналы до тех пор, пока не натыкаюсь на очередную мелодраму, где парень и девушка стоят под дождем и обнимаются. Фу. Желание засунуть два пальца в рот, изобразив рвотный рефлекс, было очень сильным, правда, показывать его было некому. И неожиданно во мне просыпается чувство одиночества. Это гребенное чувство одиночества, которое просыпается во мне каждый раз, когда я кручусь в постели поздно ночью, пытаясь заснуть. И оно начинает грызть будто бы изнутри, а эти долбанные мысли просто разрывают мою голову, я не могу их выбросить. Это все равно, что оторвать оставшуюся часть себя. Ненавижу. У всех любовь, отношения. Все так рады и счастливы. А есть маленькая девочка Хейли, которая живёт со своими тараканами в голове и каждый раз пресекает желание придушишь кого-то, потому что все ещё хочет стать нормальной, но только где-то в глубине души. И меня вновь рвёт на части. И вы просто не представляете, насколько отвратительно это чувство, когда ты просто сидишь, спокойной смотря телевизор, когда вдруг внутри тебя появляется желание умереть, которое просто невозможно контролировать. Да хотя бы потому, что ты вообще не можешь ничего контролировать! Потому что это не для тебя. Потому что ты не можешь вообще брать верх над своими эмоциями. Потому что ты ничего не можешь, Хейли. Резко срываюсь с места, направляясь к двери. Я не могу находиться тут, в этой комнате. Здесь все такое чужое, ненавистное. Один взгляд и мне хочется сломать что-то, сломать кого-то. Я редко замечаю в себе подобные желания, но сейчас как раз тот случай. Моя болезнь перешла на новый уровень. Я осознаю содеянное. Выбегаю из комнаты, бегом направляясь к входной двери. Я. Просто. Хочу. Уйти. Уйти отсюда как можно дальше, чтобы никогда не возвращаться. И все это лишь потому, что каждая деталь в этом доме напоминает мне о моментах, когда я была счастлива. Я ведь тоже имела возможность быть счастливой и была. А сейчас я просто тело, перемещающееся по поверхности, не чувствующее ничего, кроме ненависти. Толкаю дверь вперёд. Она легко поддаётся, выпуская меня наружу. С жадностью глотаю свежий воздух, ударивший мне в лицо. Как же хорошо. Сознание мутнеет ещё сильнее. Хочу уйти. И уйду.